Боруэлла, стр. 16
Борька: А это не опасно?
Петька (Замотал головой=отрицание, порицание, запрет).
Борька: Здорово! Давай!
МОЙ КУЛАК (не переводится).
Но всё это я поняла, как я уже говорила, к сожалению, позже. А сейчас…
— Ну что, Элька, — радостно сказал Петька, подмигнув. — Прогуляемся по городу, совершим кучу полезных дел?
— Ага! — с энтузиазмом сказала я и побежал одеваться.
23. Поиски вдохновения
Братья (один почти троюродный, второй почти родной) перед прогулкой завязали мне множество косичек, и на конце каждой было по маленькому бантику. Я, правда, пыталась заставить расчёску забастовать, но эти расчёски — такие воображалы, что… А сама сопротивляться Борьке с Петькой я не могла. Не знаю, почему. Полюбила я их, что ли, как родных?
Борька с Петькой всё время задавали какие-то глупые вопросы:
— А волосы на человеке тоже говорят? — спрашивал Борька, заплетая косички.
— Нет, только состриженные…
— А мои кроссовки что говорят? — спросил Петька, обуваясь.
— Петька, лучше этого не слышать! Твоя мягкая детская психика может быть серьёзно травмирована!
— А всё-таки?
— Они только одно слово постоянно повторяют, — застенчиво сказала я.
— Какое? — хором спросили Петька с Борькой.
— «Двигай-двигай-двигай» — это говорят отечественные. А твои, Петенька, слово «move» повторяют.
Я подумала, стоит ли к этому списку добавить словарный запас резиновых сапог, но решила, что лучше не надо…
Таким образом, выяснив, что говорит ключ, замок, лифт (который наконец-то заработал!), и ещё много других вещей, мы выбрались на свежий воздух. Хорошо хоть они меня не спросили, как изъясняется воздух!
— Вот, Элька, смотри туда внимательно, — сказал Борька. — Видишь, мальчик скачет? Это Сивка. Он всегда скачет. Ну-ка, крикни голосом его мамы что-то подозрительно-обвинительное!
— Я не знаю голоса его мамы, — развела я руками. — Могу твоим голосом крикнуть, если хочешь.
— Не, моим не надо… — сказал Борька и сразу поскучнел.
— Ну, блин, — нелитературно сказал Петька. — У нас в руках такое… такая Элька, а мы не можем придумать чего-то сногсшибательного! Чтобы страх в глазах и волосы дыбом!
— Элька, а ты сама подобным образом развлекалась? — поинтересовался Борька. — Не могла же ты не применять свои таланты!
— Применяла, было дело, — немного уклончиво сказала я. — Шипела, как сбегающее молоко, например. Всем нравилось, вызывали на «бис».
— И всё? — удивился Борька.
Я попробовала почесать затылок, но сильно мешали косички. Пришлось дёрнуть себя за косичку, да к тому же сделать вид, что мне это понравилось.
Честно говоря, поразвлечься я и сам была не против, но учитывала также, что из каждой ситуации нужно пытаться извлечь выгоду! Кстати, раньше за собой я таких размышлений не замечала. Вернее, если они и были, то их не к чему было применить…
— Для выдумок необходимо вдохновение, — начала терпеливо разъяснять я. — Для вдохновения необходимо особое состояние. Для особого состояния необходима причина. Для причины…
— Мороженое будешь? — спросил практичный Петька, перебив меня в самом начале лекции.
Мне оставалось только кивнуть.
Уже через минуту я держала в руках сливочный рожок. Прежде чем наброситься на него с уничтожительной целью, я прислушалась. Мороженое ничего не говорило. Вернее, это мне сначала так показалось. Потом я услышала мелодию — тихую-тихую, и очень приятную. Я до сих пор ещё не встречала более музыкальных продуктов! Даже есть жалко было. Но себя-то ещё жальче! Я же ещё ни разу не пробовала мороженого!
Ещё через три минуты по моей просьбе (а орала я громко) Борька с Петькой купили мне ведёрко с той же холодной смесью. Правда, они говорили, что целое ведёрко мне одной не съесть, но я лишь отобрала у них две лишние ложки, села на бордюр и принялся за вторую серию музыкального произведения под названием «Мороженое и я».
Второе такое же ведёрко получить было сложнее. Жадные они всё-таки, эти мои братья! Не могут выполнить такой простой просьбы!
— Тебе не кажется, что ты чего-то не доработал? — шёпотом спросил Борька у Петьки.
Петька пожал плечами. Я в это время устраивала голодную забастовку и лежала перед прилавком.
Но есть в мире этом замечательные люди! С фразой «На, только уйди отсюда», продавщица дала мне ещё одно славное, холодное ведёрко с мороженым!
Так я нашла самого доброго человека в мире! Второго после меня, конечно же. Гордо прошествовав мимо Борьки с Петькой и показав им язык, я снова уселась на бордюр и ела мороженое уже не спеша, съедая всего по одной ложке в десять секунд. Боря с Петькой встали за спиной и вовсю обсуждали моё якобы ужасное поведение. На своё бы посмотрели, жадины!
Когда мороженое всё-таки закончилось, я всё никак не могла в это поверить, и поэтому сосредоточенно грызла пластмассовую ложку и с грустью смотрела на пустое ведёрко.
— Ну? — немного насмешливо спросил Борька. — Пришло твоё вдохновение, обжора ты мелкая?
— Да. Я готова, — сказала я и икнула.
24. Великие свершения
Вообще-то я соврала. Это самое вдохновение не прощупывалось ни в одной из бродящих мыслей.
— Сейчас, — сказала я после того, как Петька с Борькой наконец-то перестали смеяться.
В это время мы шли мимо проезжей части, где машины с пешеходами выясняли свои нелёгкие отношения. Разговора машин было не разобрать. Ещё бы, каждая бурчала что-то себе под нос! То есть под фары.
— О! — обрадовался я. — Могу поработать милицейским свистком! Просто и недорого!
— Уши надерут… — уныло сказал Борька. — Ты бы ещё милицейской дубинкой поработать предложила.
— Думай, голова, думай! — сказал Петька и легонько постучал кулаком по моей голове.
— Честно говоря, у меня туда желудок временно переместился, — призналась я. — Очень сложно одновременно переваривать и мысли, и еду. Никак не привыкну к этим унизительным особенностям человеческого организма.
— А ты тогда желудком думай, — хихикая, предложил Борька. — Или чем-то ещё…
Петька громко и оскорбительно засмеялся, а я замахнулась на Борю ведёрком от мороженного, но тот вовремя отскочил. Тогда я замахнулась на смеющегося Петьку, но и он увернулся.
Неужели они думают, что я не способна выдавать гениальные идеи? Они глубоко ошибаются и очень заблуждаются! Пусть знают, что я умею!
И тут я воспроизвела звук рассыпавшихся на асфальте монет. Сначала — стремительный и резкий, затем — звук монет, катящихся по дорожке, снова падающих…
Пешеходы застыли. Засуетились. Заоглядывались! Некоторые, ничего не обнаружив, пожимали плечами и уходили. Другие так и оставались на месте, будто ожидая после звука появления изображения. Дети бегали в поисках. А мы втроём за этим с огромным интересом наблюдали.
Довольно улыбаясь, я посмотрела на Петьку с Борькой, будто спрашивая: «Ну как вам? Понравилось?».
— Вот видишь, как эффективно подействовало моё предложение! — воскликнул Борька.
Тогда я замахнулась на него ведёрком. А как, скажите, с ним ещё бороться?!
— Нерациональное расходование накопленной энергии, — изрёк Борька голосом машинного анализатора. — Лёгкое сумасшествие и повышенная агрессивность. Существо опасно для общества. Повторяю, опасно для общества. Ликвидировать. Ликвидировать. Начинаю отсчёт…
— У тебя неплохо получается, — сказала я, надув от обиды щёки. — И зачем я вам вообще понадобилась?
— Это потому что ты — самая замечательная девчонка в мире! — сказал Боря, весело улыбнувшись.
Тут мне следовало бы ещё больше надуться. Заявить, что никакая я не девочка — меня насильно держат в теле этого юного, неразумного существа! Сказать, пусть превратят меня обратно, немедленно! Но я только смущённо улыбнулась. Мы шли по пешеходной дорожке, и Петька взял меня за руку. Я не сопротивлялась, только вздохнула глубоко.