Обряд Ворлока, стр. 63
Такого удара сподвижники Гарольда не ожидали.
Вратко на миг показалось, что они дрогнут и откажутся от боя. Но он ошибался.
Один из братьев короля, не обращая больше никакого внимания на уходивших с дерзко расправленными плечами послов, преклонил колено:
— Государь! Позволь мне стать во главе войска! Чтобы не вызывать ненужных кривотолков среди наших воинов и среди нормандцев. Никто не сможет обвинить ни меня, ни Леофвайна, что мы клялись в чем-то герцогу Вильгельму! Пусти нас в сражение, как боевых псов! Если мы победим, то посвятим эту победу тебе, государь Гарольд! Если погибнем, ты отомстишь за нас!
— Победим или умрем! Долой Бастарда! Долой!!! — закричали таны, бряцая оружием.
Король порывисто вскочил, поднял Гурта, а это был именно он — теперь-то уж словен наловчился различать сынов графа Годвина.
— Нет, брат мой! — вскричал король, и слезы блеснули на его глазах. — Бастард просчитался — меня не так-то просто запугать. Даже церковным отлучением. Если мне предстоит выбирать — смерть на поле брани нераскаявшимся грешником или жизнь на подачки Вильгельма, герцога Нормандского, я с радостью выберу погибель…
И вот тут толпа саксов разразилась такими криками, по сравнению с которыми весь их прежний шум и гам казались едва слышным шепотком. Суровые воины, отмеченные изрядной сединой в бороде, вспрыгивали на лавки, потрясали кулаками. Юнцы подбрасывали мечи, рискуя попортить крышу шатра, и ловили их в ладонь.
Вратко проснулся с чувством того, что был свидетелем чего-то очень важного. Он долго лежал, глядя в потолок хижины, но так и не сумел ответить на вопрос: увидел ли он подлинные события, вершившиеся в эту ночь на Сенлакском холме, или, как обычно во сне, все это пустышка, выдумка, не стоящая доверия?
Кто ответит?..
— Ты не заснул, ворлок из Гардарики? — пробился к сознанию парня голос королевы Маб.
Он встрепенулся, одернул заштопанную на рукаве куртку.
— Что я должен делать?
Владычица Полых Холмов подняла глаза к небу, вздохнула:
— Я же говорила тебе! Просто смотри в котел и колдуй.
— Как?
— Так, как ты умеешь. Ты же хочешь, чтобы саксы победили?
— Ну… Скажем, я не хочу, чтобы победили нормандцы.
— Это одно и то же!
— Значит, проси о помощи богов северян, своих богов… Кого там у вас просят о помощи в битве?
— Перуна. Он — бог воинов и князей.
— Вот и проси его помочь. Если получится, помолись богине Дану. И Лугу с Нуадом.
— Хорошо… — Вратко прикинул, что у него будет немного времени. Две-три висы сложить получится.
Ее величество взялась двумя руками за древко копья и нанесла на дерне первую черту будущего волшебного рисунка.
Глава 21
Ритуал
Листовидное лезвие копья вспарывало дерн легко, будто масло. Королева, казалось, не тратила ни малейших усилий. Взмах… и поверхность земли разваливается, влажно поблескивая бурыми краями. Еще взмах, и вычурная завитушка, касающаяся предыдущего разреза, возникает прямо под ногами.
Вратко смотрел на тонкую работу ее величества и не мог отделаться от чувства, что видит раны, только кровь уже перестала течь, а белесые корни вереска копошатся в них, словно черви.
А в самой середке кромлеха Керидвена замерла над установленным на треножник котлом. Брауни изо всех сил раздували угли — новгородец не сомневался, что на топливо для костра пошла какая-то особо ценная древесина. Ну, может быть, тот самый дуб, с которого верховный друид некогда срезал омелу золотым серпом. Вульфер рассказывал: друидам нужно было, не забираясь на дерево, попасть в веточку омелы. Тогда она считалась подходящей для друидских обрядов.
Колдунья разложила мешочки с травами и теперь сосредоточенно размышляла — с чего бы начать.
А Вратко смотрел на небо, облака, гоняющиеся взапуски друг за дружкой. С наслаждением подставлял то одну, то вторую щеку свежему ветру, который нес запахи осени: чуть-чуть сырости, немножко прелой листвы, едва ощутимый дымок. Или словену казалось? Ну, откуда взяться дыму, кроме как от костра, разводимого слугами Маб?
— Что ж! Все готово! — торжественно произнесла королева, отступая на шаг и оглядывая результаты своих трудов.
Ее рисунок был завершен таким образом, что котел с треножником стояли в центре круга, разделенного на несколько неравных частей. В середке каждой из них красовались неизвестные новгородцу знаки. То ли буквицы, то ли просто загогулины. Такие же непонятные знаки бежали вдоль обода рисунка. Высовывающаяся на добрый аршин заостренная стрела смотрела прямо на восход солнца. Еще один знак, похожий на раздвоенный рыбий хвост, смотрел на север.
— Начинай, ворлок! — взмахнула рукавами Керидвена, захватывая пригоршню травы из кожаного мешочка.
Вратко медлил.
— Сюда! Иди к нам! — поманила королева, замершая над котлом.
Парень сделал один несмелый шаг. Потом второй.
Пар от бурлящей воды коснулся лица.
— Цвет горлянки! — воскликнула колдунья, бросая в кипяток светло-желтую труху.
— Смотри в воду! — приказала Маб.
Вратко впился взглядом в поверхность, где лопались поднимающиеся со дна пузыри, мчались по кругу травинки и размокшие лепестки.
— Трипутник! Нечуй-ветер! Плакун-трава!
— Смотри, смотри в воду!
— Горицвета листья! Болотник!
— Внимательно смотри!
— Чернобыльник!
— Думай о короле Гарольде, Вратко из Хольмгарда! Думай!
— Медовник! Росица!
— Думай о Вильгельме Бастарде! Представляй их лица!
— Волчья ягода! Мухомор!
— Думай, Вратко, думай!
— Поганка белая!
— Думай, ворлок!
— Лютоцвет!
— Смотри!
— Одолень-трава!
— Думай!
— Разрыв-трава!
— Думай!
Поверхность воды неожиданно разгладилась. На ней замелькали фигурки: люди и кони, пешцы и всадники.
— Вижу… — зачарованно прошептал Вратко. А потом и закричал в полный голос. — Вижу!!!
На радостях он поднял голову.
В просветах между камнями виднелись озабоченные и взволнованные лица Вульфера, Гуннара, Олафа… А это кто мелькнул? Неужто Димитрий? Как мог монах, пускай и не католик, решиться посетить языческий обряд? Глядеть на самую что ни на есть черную волшбу! Впрочем, херсонит, похоже, малость не от мира сего. Ради знаний он и в Преисподнюю готов спуститься. Вреда он не принесет. Не было бы ему вреда, если дознается королева Маб или Керидвена, что священнослужитель ненавистного ей Иисуса Христа пожаловал к кромлеху и запросто разгуливает среди ее воинов. А если, не приведи Господь, Морвран что-то заподозрит, то жизнь ромея не будет стоить и траченной молью беличьей шкурки.
Новгородец хотел махнуть рукой Димитрию — уходи, мол. Но херсонит вставал на цыпочки, делал круглые глаза и, кажется, пытался что-то крикнуть, чтобы Вратко услышал. Откуда ни возьмись, двое динни ши в кольчугах и островерхих шлемах, загородили монаху проход внутрь кромлеха, а потом оттеснили его куда-то в сторону. Словен очень хотел надеяться, что хёрды, околачивающиеся поблизости, не дадут ученого человека в обиду. И неплохо было бы накостылять ему слегка по шее, чтобы не лез, куда не зовут. Одно дело по книгохранилищам шататься и совсем другое — мелькать перед глазами у народа Полых Холмов.
— Ты что вскочил?! — закричала, срываясь на визг, королева Маб. — В котел смотри! В котел!!!
Вратко послушно наклонил голову. Душистый пар обнял его щеки мягкими ладонями, ожег дыхание. Заслезились глаза. Сквозь застилавшую взор влагу парень четко увидел вытянутый холм с палисадом на гребне. Позади заостренных кольев мелькали круглые шлемы, бородатые лица. Кое-где выглядывали разукрашенные щиты. Вздымались секиры и копья.
Саксы!
Разглядывая укрепления защитников острова с высоты птичьего полета, новгородец не мог не заметить, что Гарольд выбрал отличную позицию. Справа и слева от Сенлака пролегли глубокие овраги: обрывистые склоны, да и ширина что надо — конь ни за что не перепрыгнет. Впереди — заросли ежевики. Невысокой, но все равно, цепляясь за одежду, она будет сдерживать атакующий порыв, отвлекать стрелков, заставит заупрямиться если не всех, то хоть некоторых коней. Позади холма кустарник рос еще гуще. Здесь к ежевике примешивался терновник, сменяясь побегами осинника. Даже если рыцарям и удастся обход, то вскачь на холм они не пойдут.