Корсары Таврики, стр. 65

Но и после этого у нее не было уверенности в чувствах Ро­дриго. И, когда перед праздником святого Георгия он объявил, что вместе с Ринальдо отправляется в Кафу на переговоры с генуэзским консулом, которому должен передать письмо от ве­ликого приора, девушка тут же вызвалась его сопровождать. Но Родриго и Ринальдо отговаривали ее, поясняя, что Веро­нике Грозовой Туче опасно появляться в Кафе, где злые язы­ки распустили слух о жестокой предводительнице морских раз­бойников. Корсары-мужчины были в Таврике привычным явлением, но женщину, выступившую в такой роли, многие считали ведьмой, одержимой дьяволом, призывали бросить в тюрьму и допрашивать с пристрастием. Родриго заявлял, что одна из целей его поездки — это как раз найти источник кле­ветнических слухов, а также объяснить консулу и его чинов­никам, что Вероника — богобоязненная девушка, которая во­лей судьбы оказалась втянута в корсарскую жизнь.

Вера сделала вид, что согласна с доводами Родриго, но пе­ред самым отплытием незаметно пробралась на галеру, кото­рая при попутном ветре за день одолела путь от бухты за Горзовиумом до Кафы. Договорившись с Габриэле, девушка при его содействии скрыла свое пребывание на корабле, объяснив, что хочет подшутить над капитаном. И потом, когда Родриго ходил по городу, Вера незримо его сопровождала. Она убеди­лась, что он действительно был принят во дворце консула и в других важных домах, но не уехал после этого из Кафы, а остался на праздник святого Георгия. Это не понравилось Вере, но она и тут не показалась на глаза Родриго, а продолжа­ла следить за ним. Обстановка городского праздника, во вре­мя которого многие носили маски и вычурные наряды, позво­лила девушке быть незаметной в толпе.

Лишь один раз она отвлеклась и сняла маску, чтобы попра­вить волосы и напиться воды из фонтана. Но именно в ту ми­нуту ей почудился чей-то пристальный взгляд. Быстро подняв голову, девушка заметила лицо человека, который тотчас скрыл­ся в толпе. Вера готова была поклясться, что это не кто иной, как Угуччоне, и уже хотела броситься за ним, но тут увидела, что Родриго направляется к площади, где играла танцевальная му­зыка. Это ее сразу насторожило, и она, опять скрыв лицо под маской, пошла вслед за возлюбленным. Сперва девушка поду­мала, что он решил посмотреть на уличные пляски просто из любопытства, но, пробравшись сквозь толпу, увидела то, от че­го ее бросило одновременно в жар и в холод. Родриго, ее Родри­го, гордый аристократ, который не каждую знатную даму удо­стаивал своим вниманием, сейчас танцевал, ничего вокруг не замечая, с какой-то смазливой кафинской девчонкой, подни­мал ее на руки и смотрел на нее глазами влюбленного юнца. Ве­ра несколько минут не могла опомниться. Что это с его сторо­ны? Случайный каприз? Или, может, он откуда-то знает эту светловолосую девицу и нарочно приехал в Кафу, чтобы встре­титься с ней? Вера едва дождалась окончания танца и тут же по­дошла к Родриго, поразив его своим внезапным появлением. Да и в черных глазах кафинской девицы она увидела растерянность и удивление. Впрочем, Вера не стала удостаивать юную горо­жанку лишним взглядом, а просто увела от нее Родриго, вос­пользовавшись его замешательством. Сознание собственной правоты придавало ей уверенности.

Она вела его на пристань, к кораблю, а он, опомнившись, стал недовольно спрашивать:

— Ты следила за мной? Зачем ты потащилась в Кафу? Я же говорил тебе, что это рискованно!

— Но сам ты, как видно, думал не о моем риске, а о танцах и развлечениях! — язвительно и мрачно усмехнулась Вера. — Если бы ты хоть немного заботился обо мне, то постарался бы найти моего врага Угуччоне! Ведь он наверняка пришел на кафинский праздник! И я, кажется, видела его.

— Да тебе он повсюду мерещится! Забудь этого Угуччоне, как страшный сон. А что касается моего танца на празднике, так что в этом дурного? Разве это грех?

— Но во время танца совсем не обязательно было пялиться на эту белокурую девицу взглядом голодного волка, носить ее на руках и обхаживать, словно королеву!

— Ревнивица моя! Я бы и с тобой танцевал так же галантно.

— Со мной? Да я и забыла уже, когда ты на меня смотрел та­ким восхищенным взглядом, как на эту кафинскую верти­хвостку!

— По-моему, она не вертихвостка, а вполне достойная и се­рьезная девушка.

— Ах, ты ее уже защищаешь? Вот как далеко зашло! Когда же ты успел с нею познакомиться?

— Да успокойся, я с нею вовсе не знаком и вряд ли еще ког­да-нибудь встречусь.

— Ну, не с этой, так с другой, — недовольно поджала губы Вера. — Если уж ты начал поглядывать на сторону, то теперь не остановишься. И наше венчание... я уже не верю, что оно когда-нибудь состоится. Ты дал мне слово, как благородный идальго, но нарушаешь его, как обычный корсар.

— Я сдержу свое слово! — заявил Родриго с некоторым раз­дражением в голосе. — Мы обвенчаемся, но позже, как толь­ко сможем поехать в Константинополь.

Ей так хотелось верить его обещаниям, но что-то мешало. И она молча шла рядом, не замечая праздничной толпы и в ко­торый раз повторяя про себя, что все равно никому не отдаст любимого мужчину.

Но, когда они взошли на «Альбу» и корабль стал медленно удаляться от берега, Вера вдруг ощутила какое-то внутреннее опустошение, усталость и грусть. Отношения с Родриго изма­тывали ее своей неопределенностью, ей уже не хватало терпе­ния ждать и бороться за него, но и отказаться от этой борьбы она не могла.

«Да, я добьюсь своего, не будь я Вероника Грозовая Туча!» — прошептала девушка, упрямо тряхнув головой.

— Тебе понравилась Кафа? — внезапно услышала она голос Ринальдо.

Вера даже не заметила, как он оказался рядом, и не обрати­ла внимания, что Ринальдо не удивился ее присутствию здесь. Зато она вдруг подумала о том, что, поглощенная слежкой за Родриго, не замечала красоты Кафы, хотя минутами что-то знакомое чудилось ей в этом городе — словно смутные обра­зы из давно забытого сна.

— Да... понравилась, — ответила она с заминкой. — И такое впечатление, что я здесь когда-то бывала... может, в раннем детстве?

— Просто Кафа очень напоминает Геную, в которой мы с тобой родились, — ответил Ринальдо, отводя взгляд.

— Да... наверное, — пробормотала она рассеянно, думая со­всем о другом.

Глава вторая

Жизнь шла своим чередом, и Аврелия все реже вспо­минала праздник святого Георгия и свою случай­ную встречу с красивым чужестранцем. Она бы, может, вовсе перестала об этом думать, если бы ее увлекли но­вые впечатления. Но все было по-прежнему, и такие поклонни­ки, как Филипп и тем более Ошин, не занимали ее ум и сердце.

Зато Раиса бегала радостная и рассказывала подругам, что у нее с Бальдасаре уже все слажено, дело идет к свадьбе. Она явно гордилась обретением такого красавца жениха, хотя Кириена не очень-то верила в честные намерения Бальдасаре.

— Наверное, этот ловкач хочет получить какую-то выгоду от мастера Ореста, а потом бросить нашу глупышку Раису, — говорила она Аврелии.

— Но будем все же надеяться, что дело закончится пристой­но, — отвечала Аврелия, которой, несмотря ни на что, было жаль оставшуюся без матери Раису. — У них свадьба уже назначена на конец августа, после дожинок [28]. А осенью, когда Ро­ман с отцом вернутся, тебя тоже выдадим замуж.

— Дай-то Бог, чтоб вернулись поскорей. — Кириена пере­крестилась, а потом с улыбкой подзадорила подругу: — Тогда и тебе пора замуж, чтоб от нас не отставала!

— О, мне, наверное, еще долго предписано ходить в дев­ках, — смеясь, махнула рукой Аврелия.

— Заморского принца ждешь?

— Нет, чтобы ждать принца, надо самой быть принцессой.

— Уж тебе-то жаловаться! Такая красавица, да еще из бла­городной и состоятельной семьи! Только погляди вокруг — столько женихов увидишь!

— Женихи, может, и есть, да все не мои.

— Неужели же твое сердечко ни разу не екнуло и не подска­зало: вот он, мой!

вернуться

28

 Дожинки: в старину — окончание жатвы.