Черная Брама, стр. 1

Виктор Михайлов

Черная Брама

(Печатается с сокращениями)

В МОРЕ СТУДЕНОМ

Пограничный сторожевой корабль «Вьюга» находился в дозоре.

На горизонте раннее солнце позолотило узкую, едва заметную гряду облаков, а над кораблем еще смыкалась тьма полярной ночи. Без ходовых огней «Вьюга» шла курсом сто двадцать.

Командир корабля Иван Арсентьевич Поливанов спустился с ходового мостика.

Посасывая давно погасшую трубку, Поливанов зашел к штурману и окинул взглядом его библиотечку. Среди нескольких десятков книг по основам кораблевождения был старенький томик Тургенева. Как попал этот томик на корабль, никто не знал. Но, как говорил замполит капитан-лейтенант Футоров, «Записки охотника» поступили на штурманское вооружение.

Иван Арсентьевич взял с полки томик и раскрыл на закладке.

За Полярным кругом еще бушевали метели, и волны, накатываясь на полубак [1], застывали сталактитами льда. Дыхание моря, холодное, просоленное и влажное, проникало сквозь тонкие переборки. А со страниц тургеневской повести с необыкновенной силой доносился запах полыни, сжатой ржи и гречихи…

Поливанов отложил книгу и включил радио.

«…Утром в Мурманске было тридцать, — услышал он, — в Апатитах сорок, в Ковдоре сорок три градуса мороза. Такое резкое похолодание по всему Кольскому полуострову объясняется вторжением арктического воздуха из района Карского моря…»

«Надо ждать тумана», — подумал Иван Арсентьевич.

— Товарищ капитан третьего ранга, по курсу справа десять — судно! — доложил вахтенный офицер.

Поливанов приник лбом к резиновому тубусу радиолокатора и увидел за бегущей разверткой очертания полуострова и светящуюся точку цели. До неизвестного судна было семьдесят два кабельтова [2].

«Вьюга» пошла на сближение.

Ветер утих, и это внушало тревогу: резкая разница температуры моря и воздуха могла вызвать парение.

— Товарищ командир, расстояние увеличивается! — доложил штурман.

— Полный вперед! — приказал Поливанов.

Над морем поднялись клочья желтоватого тумана; они быстро сбивались в плотные стелющиеся облака. Еще несколько минут — и перед кораблем встала белая непроницаемая стена.

Миновав северо-восточную оконечность полуострова, неизвестное судно изменило курс и вошло в наши пограничные воды.

«Что это? — подумал Поливанов. — Сейнер [3] идущий в Мурманск, или «иностранец», избравший кратчайший курс?»

Надо было опознать судно. Но на экране радиолокатора возникли помехи, и маленькая светящаяся точка затерялась в бешеной пляске спиральных, прямых и ломаных линий.

Ни радиометристу, ни тем более штурману еще не приходилось встречаться с подобными помехами.

В тумане, когда с командирского мостика неразличим гюйсшток, когда активные радиопомехи лишают возможности локационного наблюдения, единственная надежда — на впередсмотрящих, на их внимательность и зоркость.

Поливанов раскурил трубку и вернулся на ходовой мостик. Глубоко засунув остывшие руки в карманы реглана, привычно покачиваясь с носков на пятки, он всматривался в плотную стену тумана.

На мостик поднялся штурман:

— Товарищ капитан третьего ранга, видимость ноль. Обороты уменьшить?

— Курс сто шестьдесят! — сказал Поливанов и решительно перевел ручку машинного телеграфа на «самый полный».

— Передайте помощнику, пусть сообщит в штаб: идем на сближение с неизвестным судном. Наш курс. Координаты и видимость.

Повторив приказание, штурман спустился с мостика.

— Что наблюдается на экране? — сняв колпак переговорной трубы, спросил командир.

— На радиолокаторе активные помехи. Цель потеряна, — доложил радиометрист.

Прошло еще несколько минут.

На мостик поднялся и стал рядом с командиром его помощник капитан-лейтенант Девятов, высокий, сутулый человек в короткой, не по росту, стеганке с капюшоном. Молча они стояли рядом, всматриваясь в туманную непроницаемую даль.

Девятов видел в профиль лицо командира с неизменной трубкой в углу рта, прямой нос с широкими, подвижными ноздрями и взгляд светло-карих глаз из-под нависших мохнатых бровей. Это было лицо сильного, волевого человека, скупого на слова, быстрого в своих решениях..

Семь лет назад Девятов, окончив Высшее военно-морское училище в Ленинграде, получил назначение на «Вьюгу». Этот корабль стал первой суровой школой Девятова, а Поливанов — терпеливым и требовательным его командиром. Все, что Девятов теперь знал, было результатом большой и вдумчивой работы этого, казалось, черствого и сухого человека.

Корабль без предупреждающих сигналов шел полным ходом в тумане. Неизвестное судно не отвечало на запросы.

Вынув изо рта трубку, Поливанов повернулся к помощнику и молча указал на север. Девятов прислушался и уловил слабое дуновение. Если северный ветер усилится, туман исчезнет так же быстро, как и появился.

В хорошую погоду, когда с моря виден полуостров, его берега кажутся необитаемыми. Но это впечатление обманчиво. В занесенной снегом сторожке — пункт наблюдения. Вооруженный морским биноклем, стоит на посту пограничник и зорко всматривается в даль.

Вот порыв ветра чуть приподнял, словно занавес, над морем туман, затем навалился во всю свою крепнувшую силу, и на крутых перекатах зыби стали видны золотистые блики рассвета. Вдруг юго-восточнее сторожки, на большом удалении, пограничник увидел судно.

Спустя несколько минут вахтенный офицер «Вьюги» вручил командиру корабля радиограмму:

«Неизвестное судно без флага прошло курсом сто шестьдесят в трех милях юго-восточнее ПН-5».

Поливанов спустился в штурманскую рубку и, определив по карте местонахождение неизвестного судна, назвал новый курс.

Самым полным ходом «Вьюга» шла к заливу Трегубый. Все более и более крепнущий ветер срывал барашки с короткой волны.

Пологие сопки полуострова показались в двадцати семи кабельтовых справа по борту. «Вьюга» шла мористее неизвестного судна.

Скрылся за кормой маяк.

Прошло несколько минут, и вахтенный сигнальщик доложил:

— Цель справа тридцать! Дистанция сорок кабельтовых!

Рассматривая судно в бинокль, Девятое докладывал:

— Судно без флага. Сухогрузное. Две мачты. Четыре лебедки. Идет с малым грузом.

— Маркировка? — спросил командир.

— Труба желтая, полосы: черная, зеленая и красная…

— Маркировка судов пароходной компании Канберра-Ландорф — Гамбург, — дал справку штурман.

— Дать сигнал по международному своду: «Поднимите свой национальный флаг!» — приказал Поливанов.

— Не отвечает, — волнуясь, сказал штурман.

— Напишите ему! — приказал Поливанов.

Вспыхнул прожектор, и узкий слепящий луч, направленный на неизвестное судно, писал:

«Точка, точка, точка… Точка, точка, точка… Внимание! Внимание! Внимание! Пишу по международному своду сигналов! Поднимите свой национальный флаг! Внимание! Внимание! Внимание!»

Наступила томительная пауза.

Но вот на гафеле кормовой мачты «коммерсанта» медленно, как бы нехотя, поднялся черно-красно-желтый флаг…

Корабли сблизились настолько, что, пользуясь биноклем, можно было прочесть на корме: «Ганс Вессель». Гамбург».

— Товарищ капитан третьего ранга, дистанция двадцать три кабельтовых, — доложил штурман.

— Сообщить в штаб отряда. В наших территориальных водах останавливаю для осмотра торговое судно «Ганс Вессель» водоизмещением шесть тысяч тонн, приписанное к гамбургскому порту, — приказал Поливанов.

Девятое спустился с мостика.

— Товарищ капитан третьего ранга, — осторожно сказал штурман, — совершенно ясно: «коммерсант» идет кратчайшим путем, он имеет на это право. Остановим судно, потом неприятностей не оберешься.