Сказки о рыбаках и рыбках (сборник), стр. 111
И Сопливик повел. Все дальше и дальше в болотную пустошь.
Высоко поднялось и пекло солнце. Нудно зудела невидимая мошкара. Не очень кусалась, но противно липла к лицу. Чавкало под ногами, иногда они увязали по щиколотку. Прыгали из-под ног не то лягушата, не то еще какие-то мелкие создания. Настюшка боялась и наконец объявила, что хочет обратно.
— Куда обратно-то, — сказал Крендель. — Гляди, лагеря почти не видать.
Все стали, оглянулись. Нет, лагерь был еще виден — в большом отдалении, за верхушками камыша и редкой ольхи… И вдруг донесся оттуда негромкий, повизгивающий звук моторов. Над постройками возникла (будто родилась прямо в знойном струящемся воздухе) пятерка вертолетов. Издалека они были похожи на летящих кузнечиков. Под каждым «кузнечиком» появились клубы лимонного дыма. Потянулись тяжелыми и распухающими колбасами. Дым этот (или газ? или аэрозоль?) начал быстро опускаться на лагерь «Аистенок», сливаясь в сплошную ярко-желтую пелену. Алена тихонько охнула.
— Валентин Валерьевич, что это?
— Наверно, химобработка, — сказал он. — От вредителей… А про нас забыли. Хорошо, что солдат предупредил…
— От вредителей? — усмехнулся Шамиль. — Или от инопланетян? И от нас заодно…
— Брось так шутить, — строго проговорил Валентин. Однако по спине прошел нехороший холодок. Несмотря на жару.
Потом шли еще около часа. Ребята измаялись совсем. Настюшку Валентин тащил на плечах. Гошку Понарошку вдруг решительно посадил себе не спину Юрик.
— Я ведь тяжелый, — неуверенно заспорил тот.
— Мы по очереди тебя потащим, — пообещал Шамиль.
Компания Ласьена попробовала было роптать.
— Ну, идите тогда обратно, — смело огрызнулся Сопливик. И объяснил, оглянувшись на Валентина: — Я ведь не без дороги веду. Тропинка-то не кончается. Значит, выведет из болота…
В самом деле! Должна же она куда-то привести…
Для начала привела тропинка на сухое место. На луг с высоким лиловым кипреем. Но скоро трава стала ниже, реже, в ней стали попадаться проплешины мелкого красноватого песка. И становились все шире. А потом… Валентин и не думал, что в здешних краях бывают такие места! Сплошной горячий от солнца песок. Широкие светло-кирпичного цвета барханы, над которыми воздух дрожал и колебался, как неспокойная прозрачная вода. Еще немного — и возникнет мираж.
Все как по команде бухнулись на песок, вытянули ноги. Всем отчаянно хотелось пить.
К счастью, нашелся в рюкзаке трехлитровый термос. В нем — холодная, с лимонным привкусом вода. Валентин дал каждому выпить по пластмассовому, свинченному с пробки стаканчику. Все хотели еще. Но Валентин понимал: надо оставить хоть по глоточку про запас.
— И не раскисайте, люди. Иначе и до ночи не доберемся до цивилизации.
— Где она, цивилизация-то? — простонал изнемогший Ласьен. — На всем горизонте пусто. Завел нас сопливый Сусанин…
И правда: над песком, над отдаленным болотом и перелесками — никаких следов жилья в дрожащем мареве.
— Будто на другой планете, — вздохнул Кудрявость.
— Или в Древнем Египте, — заметила Алена. — То болота, то пустыня… Только пирамид не видать.
Вместо пирамид и сфинксов, торчали из песка остатки ржавых экскаваторов. А когда двинулись дальше, стали часто попадаться разбитые гипсовые статуи. Только не мальчишек-пионеров, а взрослых. Безголовые, безногие и безрукие физкультурницы, шахтеры и колхозницы со снопами в охапках лежали и торчали там и тут. Может, специально их свезли сюда, чтобы раздробить и превратить в щебень?
Теперь брели не цепочкой, а кто как. Но Сопливик по-прежнему был впереди всех. Потом он подошел к Валентину.
— На песке следы, шкыдлы их оставили. Значит, впереди опять болото. Но там уже люди недалеко, шкыдлы не живут в полной глуши…
У Валентина гудела от солнца голова. Он посмотрел на Сопливика с полным непониманием.
Юрик шел рядом. Наклонился, взял горсть песка и, пересыпая его из ладони в ладонь, сказал задумчиво:
— Красные пески… Я и не думал, что они доходят сюда.
— О чем это ты? — через силу спросил Валентин.
— Это особый песок… Ночью в таких местах бывает очень холодно.
Пока, однако, было очень жарко. К счастью, показался за барханами низкий одноэтажный дом из желтого кирпича. Развалины. С неровными дырами на месте окон, без крыши. Но все же здесь не Саид-Хар, солнце стояло не у самого зенита, и в узкой тени стен можно было передохнуть.
В рюкзаке лежали две буханки хлеба и пять банок солдатских консервов — гречневая каша с мясом. Четыре из них — по банке на троих — Валентин с трудом вскрыл складным ножом, который прихватил из лагеря. Разделил.
— А сами-то вы? — заботливо сказала Алена.
— Я совершенно не хочу… — Он с трудом сжевал небольшую горбушку.
Впрочем, и остальные ели без охоты. После каши выпили по глотку (осталось на донышке) и растянулись в тени. Уснули. Все, кроме Юрика.
— Что ты там говорил про пески? — вспомнил Валентин.
— Я к тому, что надо отсюда выбраться до вечера…
Валентин вышел из развалин, достал и раздвинул трубу. Глянул по сторонам и вперед, в том направлении, которым шли. Там была полоска зелени, а за ней стоял длинный двухэтажный дом. Вполне жилого вида. Блестели стекла, торчали над крышей антенны. Казалось — вовсе не далеко. Двенадцатикратная труба, конечно, скрывала расстояние, но когда Валентин опустил ее, то и теперь смог разглядеть у горизонта, за темной чертой растительности, это белеющее на солнце здание.
Спали ребята часа два. И Валентин их, измотанных, изжаленных и поцарапанных, не будил. Только Юрику сказал про дом. Тот обрадовался, а потом тоже прикорнул у стены…
Сопливик проснулся первым. Взглянул на Валентина тревожно и вопросительно.
— Ты молодчина, Женька, — сказал Валентин. Он сидел привалившись к стене. — Ты нас вывел. Впереди жилье. Не близко еще, но теперь доберемся.
Сопливик заулыбался, на четвереньках подобрался к Валентину. Комочком пристроился рядом. Валентин подавил желание отодвинуться. Впрочем, от Сопливика пахло сейчас только нагретым песком…
— Дядь Валь… Ой, Валентин Валерьич, — вдруг заговорил Сопливик жарким шепотом. — Я вам признаться хочу…
— В чем?
— В одном… деле…
«Наверно, что кольцо от трубы стащил, — понял Валентин. — Вот ведь добрая душа. Все же мается угрызениями…»
— Говори, не бойся. Честное слово, я не рассержусь.
— Ага… Ой… — Он вздрогнул. Потому что один за другим стали просыпаться ребята. — Я тогда лучше потом. Ладно?
— Ну, потом так потом…
…Еще долго шли через пески. Мимо побитых скульптур и брошенных тракторов. Наконец песок стал перемешиваться с травой. Затем трава сделалась гуще и скоро совсем победила песчаные россыпи. Вновь потянулся луг — с высоким кипреем и бабочками, мерцающими в свете невысокого уже солнца. А вскоре опять началось болото. Словно сделали круг, вернувшись туда, откуда пришли.
Но похожим было лишь болото, а дом — совсем незнакомый. Длинный, двухэтажный, он белел за болотом уже недалеко.
Искать дорогу не пришлось. У подступа к камышам торчал шест, и к нему была прибита фанерка. На ней чернели стрелка и надпись: «Тропа». И в самом деле отыскалась тропа. Когда солнце стало скатываться в сизые облака у горизонта, Валентин и ребята оказались на сухом островке.
На этой земле и стоял облезлый дом с двумя рядами окон и аркой-проездом посредине.
Зачем арка и проезд? Не было здесь и намека на дорогу.
И почти сразу — по особой тишине, по глухоте запертых окон, по отсутствию тропинок — стало ясно, что дом пуст.
Часть II
КРИТТА-ХОЛО
Верховный владыка
1
Но какой-то проблеск жизни в доме все-таки был. Над крыльцом одного из подъездов (а их было два) горела бледная лампочка. Впрочем, само по себе это казалось нелепым: свет был не нужен, краешек солнца еще высовывался из-за облака.