Голубятня на желтой поляне (сборник), стр. 117

“А если Тошка – значит, Антошка”, – прыгнуло в го­лове у Сени.

– Ан-тошка… Хочешь, Кап, стать Антошкой?

– Ага!.. Хочу Антошку! – И он весело глянул Сене в глаза. Весело, но и… будто с каким-то вопросом. Или с же­ланием что-то сказать. Уже не всем, а одному только Сене. И он правда сказал:

– Сеня, спасибо.

– За что? – почему-то смутился Сеня.

– За то, что ты взял меня от Егора Николаевича. Если бы не взял… не было бы как сейчас… никогда…

– Но всё равно он хороший, – пробормотал Сеня. – Мог ведь и не отдать.

– Он хороший, – согласился Кап-Антошка. – Мы его увидим?

– Конечно!

ГЛАВА ПЯТАЯ 

План профессора Телеги

Решили навестить профессора Телегу завтра. А в этот день до вечера гуляли и развлекались. Ещё раз искупались, смотрели на чердаке программу диснеевских мультиков, хо­дили друг к другу в гости. Взрослым объяснили, что Ан­тошка приехал из другого города на каникулы к родствен­никам.

Взрослые иногда спрашивали: откуда?

– С планеты Ллиму-зина! – честно и весело говорил мальчик Антошка. Взрослые смеялись. Играют мальчишки, чему тут удивляться. Если и удивлялись, то большой кра­сивой шишке на лбу у гостя. Впрочем, шишка уже не бо­лела, а понятливый Антошка к вечеру вполне освоил вело­сипед.

В самом конце дня, на закате, все (кроме Никиты, ко­торый отправился спать) навестили Пим-Копытыча. Тот об­радовался. Слазил в свой подвал, вынес каждому по круп­ному свежему помидору. Откуда они такие? Ведь ещё не сезон. Явное колдовство…

Антошка с удовольствием вцепился в помидор зубами и от неумения закапал белую майку.

– Ой… – он виновато глянул на Варю. Майка-то её. Антошку успокоили. А Пим-Копытычу объяснили:

– У него земного опыта ещё маловато. Он ведь ино­планетянин.

Пим-Копытыч покивал: бывает, мол… Он был сегодня оживлён и весел. Честно говоря, от него попахивало само­гоном. Самую малость. Что поделаешь, старого домового не перевоспитать.

Маркони, который к вечеру одолел любовную тоску, де­ловито спросил:

– Пим-Копытыч, можно будет у тебя тут раскинуть один агрегат? На лужайке – пусковую площадку, а в под­вале – пульт. На дворе неудобно, ходят, мешают… Пони­маешь, нужна эта машина, чтобы Антошку запустить об­ратно домой…

– А чего ж! – обрадовался Пим-Копытыч. – Работай­те! Мне веселее будет, когда компания!

– Электропитание-то есть?

– Как же, как же! Имеется в подвале щиток… А ты, Антоша, значит, у нас тут на каникулах?

– Вроде… – вздохнул Антошка.

– Хорошее дело, на матушке Земле есть что посмот­реть. Хотя, конечно, уже не то, что прежде… Пека, а как насчёт котёночка-то, а? Не нашли?

– Ищем! – отозвался Пека с ненастоящей бодро­стью. Уки виновато запереглядывались. Про котёнка для Пим-Копытыча они среди последних событий совсем за­были.

– Надо ведь не первого попавшего, а чтобы посимпа­тичнее,—сказал Андрюша.

– Да мне хоть какого, лишь бы от меня никуда…

С пустыря отправились гурьбой в институт Маркони. И там, на глазах у всех, не сбрасывая одежду, Антошка в один миг превратился в Капа. Тихо нырнул в бочку с одной стороны, а с другой вылетел искрящейся капелькой. Только лампочки мигнули на “Проныре”.

Затем, ради опыта и тренировки, он опять появился из преобразователя мальчишкой. Прежним Антошкой. Только не было уже на колене засохшей ссадины, а шишка на лбу стала почти незаметной.

– Реставрация биосистемы, – сказал Маркони. – Программа держит стабильность заданных параметров…

Тут все обратили внимание, что на майке нет уже сле­дов помидорного сока, а надпись под рисунком теперь не “FORD” а “Руссобалтъ”, И старенькие пыльные шорты из серых стали голубыми.

– Шмотки в программу не вложены, – разъяснил Маркони. – Тут, видимо, дело Антошкиной фантазии… Ладно, мотайте спать.

Антошка снова превратился в Капа и устроился в банке, на искусственной паутине из капроновой лески. Включен­ный “Сверчок” пропищал:

– Ой, какой я маленький… Спокойной ночи.

Все разноголосо пожелали спокойной ночи Капу, а Варя спросила:

– Почему бы ему не ночевать в виде мальчика? При­выкал бы…

– Не всё сразу, – буркнул Маркони. – Перегрузки – дело опасное… Ну, шагайте…

Сам он остался спать здесь, ни раскладушке. Он всегда охранял Капа.

Утром собрались на дворе у Маркони. Бодрый, умытый Антошка (в голубой майке с белым корабликом) ревниво спросил у Сени:

– А где Никита?

– Слава Богу, это сокровище дома. Бабушка приехала.

– Жалко, – огорчился Антошка.

– Если хочешь, зайдём ко мне, увидишь эту радость. Только позже, а то он ещё дрыхнет.

– А сейчас куда?

– К Егору Николаевичу. Вчера ведь договорились, – напомнил Матвей.

– Я на велосипеде! Можно?

Конечно, ему сказали, что можно.

Егор Николаевич оказался дома, потому что был в от­пуске. Он встретил компанию на своём дворе и не очень удивился гостям. Кое-кого знал он и раньше: Маркони по­могал ему налаживать “Алика”, Матвей и Маша иногда за­бредали попросить интересную книгу из домашней библио­теки. Пеку Егор Николаевич прошлой осенью вытащил из дыры в заборе, где тот застрял при попытке проникнуть в профессорский сад. А про знакомство с вице-президентом и говорить нечего.

И всё же профессор Телега был слегка обескуражен многочисленностью компании.

– Какая неожиданность!.. Весьма, весьма рад… Мама, придётся ставить самовар, чайником тут не обойтись!

Егор Николаевич жил в старом родительском доме с ма­мой Ольгой Никифоровной. Имелась раньше у профессора и жена, да что-то, видать, не получилось у них в жизни. И детей у него не было. Может, поэтому на чужих ребя­тишек профессор смотрел с улыбчивой печалью и скрытой завистью.

После взаимных приветствий Варя взяла за плечи сму­щённого Антошку и поставила перед профессором.

– Егор Николаевич, угадайте, кто это?

– М-м… Я, право, не помню. Мы когда-то встречались?

– Встречались, встречались! – запрыгали все. Даже солидный Матвей и воспитанный Олик. Только Маркони улыбался сдержанно.

Егор Николаевич пригляделся. Мальчик был совершен­но незнакомый. Тощенький пацаненок лет десяти, в кото­ром угадывается что-то птичье. Этакий чибисенок.

– Н-нет… Виноват, конечно, однако.,.

– А вы угадайте! – сказала Варя.

– Но ведь гадать я буду до бесконечности. Вариантов неограниченное множество…

– Этот вариант за пределами всякой неограниченно­сти, – объяснил Сеня солидно, хотя и весело.

– Тем более, тем более…

Сеня с торжеством сообщил:

– Это – Кап!

– Что?.. Кто?.. Ах, Кап! Ну да, понимаю… То есть в каком смысле?

– В самом-самом смысле! – Сеня оглянулся на Мар­кони, который скромно потупился. – Вот он сделал преоб­разователь. Была капелька – стал мальчик.

– Ах, вот что! – развеселился профессор. – Вы ре­шили меня разыграть! Ценю, ценю юмор.

Тогда незнакомый мальчик взял Егора Николаевича за рукав и потянул в сторону. Профессор послушался. Отошли шагов на пять. Мальчик встал на цыпочки, пригнул Егора Николаевича за плечо и что-то зашептал ему в ухо…

Что он шептал, ребята никогда не узнали. Видимо, что-то известное только двоим – профессору и Капу. Может быть, Антошка напомнил разговоры, которые профессор и капелька-инопланетянин вели в первые дни знакомства.

Лицо профессора стало растерянным и неулыбчивым. Он выпрямился, поскреб подбородок. Антошка стоял рядом и колупал сандалией траву.

– Не может быть… – выговорил Егор Николаевич. – То есть, конечно, да… Но я не поверю, пока не увижу сам… Нет, я знаю о необычных талантах Марика, я сам не раз убеждался, но чтобы такое…

Егора Николаевича шумной толпой повели в институт Маркони. И там, на чердаке, прорезанном солнечными лу­чами, профессор Телега стал свидетелем чуда. А точнее – ещё одного достижения человеческой науки.