Голубятня на желтой поляне (сборник), стр. 105
На глыбе, растопырив лапки, похожие на ручки крошечного человека, грелась на солнышке ящерка. Она не испугалась, когда мальчик накрыл её ладонью.
Он посадил её — живую, щекочущую — в карман матроски и по железной лесенке умело докарабкался на верхнюю площадку башни.
Здесь за него сразу взялся весёлый и шумный ветер. Пригнул на темени жёсткий рыжеватый хохолок, захлопал воротником, усыпал одежду и кожу колючей водяной пылью, которую принёс от скал, с пенных верхушек прибоя. Мальчик облизал солёные губы и посмотрел на море. Волны были ярко-синие с белой оторочкой гребней. Над гребнями неслись очень круглые разноцветные паруса — спинакеры. Они были похожи на стаю праздничных воздушных шариков, которые кто-то отпустил над морем.
Мальчик достал ящерку, посадил её на плоский верх башенного зубца.
— Смотри, как красиво… — И долго смотрел сам.
Потом он взглянул с высоты на двор. На крыльце стояла мама.
— Я здесь! — мальчик перегнулся через поручень между зубцами. Замахал рукой, похожей на коричневую ветку. — Мы здесь!
— Поедем в Город! — крикнула мама. — Скоро начало праздника!
— Мама, я с ребятами! Мы придём прямо на площадь!
— Хорошо! Я тебя обязательно там увижу!
Мама обошла дом и села в оранжевый автобус, который остановился рядом с фортом у заросшей белоцветом обочины. Мальчик помахал вслед автобусу и посмотрел на Город.
Город был вдалеке, его башни, летучие мосты и стеклянные крыши поднимались из-за пологого лесистого холма. Башни были белые и разноцветные. Мосты — кружевные. Крыши — блестящие. Ветер качал над крышами стаи воздушных змеев и пёстрых аэростатов. Город сверкал, он был радостным — таким, какими должны быть все города во всех галактиках. Всегда. А особенно в такой день, когда приходит Всеобщий Праздник Межгалактических Туннелей и Мостов.
По дороге и просто по траве бежали к старой крепости ребята. Они заполнили солнечный двор, где между каменных плит густо росли одуванчики. Среди одуванчиков стояли четыре столба, и на них поднималась фанерная кособокая будка с проволочным балкончиком — старая голубятня. Из голубятни прыгали на плиты мальчишки с большими разноцветными барабанами. Они были весёлые, голосистые, в ярких, похожих на сигнальные флаги рубашках. Раскатилась над плитами двора озорная дробь барабанов. Мальчик услышал перекличку барабанщиков, которые выстроились у ярко-жёлтой от солнца стены:
— Юрик Родин!
— Я!
— Валька Бегунов!
— Я!
— Василёк Снегирёв!
— Здесь!
— Митька Кошкарёв!
— Кто?
— Грозный Митька по кличке Маус!
— Вот он я!
— Василёк Иту Дэн!
— Здесь!
— Стеклянный барабанщик Тилька!
— Сами вы стеклянные!.. Здесь я!
— Барабанщики Серой Стены!
— Здесь!
— Все шестеро?
— Да!
— Барабанщики Утреннего Поля!
— Здесь! Здесь! Здесь!
— Данилка Вострецов!
— Я!
— Королевский барабанщик Туги!
— Оваи!
— Барабанщик Даниэль Дегар!
— Я, господа!
— Барабанщик Ванюшка! То есть Жан!
— Я!
— Барабанщики "Каравеллы"!
— Это же из другой галактики…
— Всё равно! Здесь мы!
— Командир барабанщиков Володька!
— Я!
— А новичок? Где наш новичок с ящеркой?
— Я здесь! — закричал мальчик с высоты. — Мы оба здесь! Мы сейчас!
Он взял в левую ладонь ящерку, а правой замахал ребятам.
Они стояли, запрокинув головы, и тоже махали ему. И смеялись беззаботно и смело, как должны смеяться мальчишки во всей Вселенной.
СЕРЕБРИСТОЕ ДЕРЕВО С ПОЮЩИМ КОТОМ
ВСТУПЛЕНИЕ
Кап
На ночь Кап устроился в зарослях опушки. На лесной паутине. Он прилёг на скрещение двух упругих шёлковых ниток и сразу уснул – как в чёрную воронку упал. Но и тогда он продолжал тихонько вздрагивать от всех дневных огорчений и, главное, от одиночества, которое ощущалось даже сквозь беспамятный сон…
А утром стало легче. Лучше. Очнулся Кап от ласкового щекотания. Оказалось, что здешнее Лау-ццоло (очень похожее на то, что дома у Капа) просунуло сквозь листья жёлто-белый луч. Потрогало им прозрачное тельце Капа. Может быть, хотело поиграть с малышом. Кап обрадовался. Живая искорка в нём благодарно разгорелась в ответ. Кап решил, что нет никакого резона унывать раньше времени. Просто случилось приключение. В приключениях всегда так: сперва неприятности и опасности, а потом всё кончается хорошо. И, конечно, его найдут. Вернутся домой, заметят, что одного путешественника нет, и тут же бросятся назад, на поиски… Да, разумеется, такие поиски – дело непростое. Очень даже непростое: кое-кому покажется даже, что совсем безнадёжное. Но сам Кап вовсе так не думает…
А есть ещё и другая надежда! Кап сам отыщет разумных существ и попросит о помощи. Правда, пока он их не видел. Но ведь он здесь всего сутки. Не может быть, чтобы на такой громадной и красивой планете не нашлось никого, кому известны законы движения в Пространстве… Да, конечно, старая ворчливая тули-ббуба утверждает, что разумная жизнь во Вселенной крайне редка. Но ясно же: эти слова, для того, чтобы маленькие капли не шастали без спросу где не надо…
Шёлковые нитки закачались. Кап увидел, что к нему подбирается существо. Страшилище! С мохнатым телом, на восьми кривых ногах, со множеством свирепых глаз на безобразной голове. Ну и создание!.. Но кто его знает? Может, по здешним меркам это красавец. Кап на всякий случай послал навстречу существу осторожный магнитный импульс:
– Здравствуй. Ты разумный?
Существо не ответило и продолжало подбираться. Кап не испугался. Страшилище ничего не могло ему сделать. Впрочем, и он страшилищу тоже. Разве что кольнуть его насмешливым лучом своей искорки, слегка подразнить. Кап так и сделал. Потом нащупал тельцем силовую линию здешнего магнитного поля и скользнул по ней с паутины. На простор, на свет!
Мир, открывшийся Капу, был зелёным и голубым. Приветливым. Веял ветерок. Вот и прекрасно! Кап растянул прозрачное тельце в прозрачную плёнку, сомкнул её в невесомый пузырёк, вобрал внутрь пузырька тепло утренних лучей. Воздух в нём нагрелся. Летучий искрящийся шарик, поднимаясь всё выше, поплыл в мягком воздушном потоке.
С высоты здешняя планета была похожа на Ллиму-зину. Только зелень посветлее и не такая густая. И в реке (Кап чуял это издалека), кроме воды, было много каких-то незнакомых смесей. Но голубое небо отражалось в реке ярко и весело. Знакомо… Кап оглядел небо. Оно было почти пустое, только напротив яркого Лау-ццоло, у горизонта, желтело небольшое облако. Кап слегка похолодел от грусти: нет, он больше не обманется. Вчера он с надеждой и радостью кинулся в гущу облаков, но не встретил там никого. Ни одна – понимаете, ни одна! – из миллионов капелек не отозвалась на его зов. И не потому, что они не понимали языка. Нет, они вообще были какие-то… или наглухо уснувшие, или ненастоящие. Страшно сказать – неживые…
И Кап – он, хотя ещё не взрослый и не очень-то образованный – но всё же сообразил (вернее, почувствовал), что в облаках никого он не найдёт. Грустно и непонятно, да что поделаешь. Видимо, здесь свои законы, своя жизнь…
Воздушный поток нёс Капа вдоль речного русла. Кап отдался теплу и полёту бездумно, лениво. Тревога его растаяла. Он был словно в полудрёме. И сперва не обратил внимания, что по берегам всё чаще стали возникать громадные сооружения. Наконец их стало гораздо больше, чем зелени. Тогда Кап встряхнулся и стал соображать: куда его принесло?
Сооружения безусловно были жилищами. Кап и вчера видел такие, только издалека. В жилищах обитали великаны, которые двигались на двух конечностях. Такие водились и на поверхности Ллиму-зины, они назывались уу-гы. Правда, там жилища уу-гы были гораздо меньше – из древесной коры и веток. И ещё различие: на Ллиму-зине великаны поросли шерстью, а на здешних шкуры были явно искусственные. Но это, конечно, ничего не меняло. Никакого контакта между летучими каплями и жителями планетной поверхности быть не могло. Это два совершенно разных мира, два совсем непохожих разума. Если вообще можно допустить, что двуногие обладают разумом. Скорее всего – нет. Известно, что они и охотятся на других существ и друг на друга, нечувствительны к голосам магнитосферы и не в состоянии подняться даже до нижнего облачного слоя… Короче говоря, пользы и помощи от этих существ не могло быть ни малейшей.