Портфель капитана Румба (сборник), стр. 81
— Дедушка умер не от старости! Он простудился на подледной рыбалке!
— Ну, все равно. Время — оно ведь безжалостно. И чем больше человеку лет, тем оно быстрее… Помру, и дом этот сроют. Кому нужна развалюха? Ни дочерям, ни городскому хозяйству… Ну, имущество я, конечно, поделю между вами. Одному — портрет, другому — модель. И всякие другие вещи… Но все это будет уже не то. Дома, где обитал дух капитана Сундуккера, не станет… Кстати, я надеюсь, что вы не рассоритесь при дележе наследства. А?
Генчик и Руська переглянулись. Стало им обоим ужасно неловко. И Генчик рассердился. На Зою Ипполитовну.
— Как вам не стыдно!
— Голубчик! Умирать — это разве стыдно?
— Ну… во-первых, вы еще не умерли!
— И не вздумайте, — шепотом предупредил Руська.
— А во-вторых… — Генчик решительно уперся кулаками в бока. — Пусть все навсегда останется как есть! На самые долгие годы!
— Милый мой! Да кому все это нужно!
— Нужно!.. Можно повесить доску! Ме-мо-ри-аль-ную! Что здесь бывал знаменитый капитан Сундуккер и хранятся его многие вещи!
— И люди станут смеяться: чем же он знаменит? Тем, что его не было на свете?
— Мало ли кого не было! Шерлока Холмса тоже не было, а в Лондоне есть его музей!
— Голубчик мой! Холмса знают миллионы людей! Это всемирно известный литературный персонаж!
— А вы сделайте, чтобы капитан тоже стал известный! Всемирно! Напишите про него книгу!.. Вы же все про него знаете, надо только записать!
Зоя Ипполитовна пригорюнилась пуще прежнего:
— Думаешь, я об этом не мечтала? Столько бумаги извела, пыталась что-то изложить по-писательски. Но одно дело сочинять в юности глупые стихи, а другое — настоящую книгу. Здесь нужен профессионал. Крепкий литературный талант.
— Ну, тогда… тогда будет вам талант! Он есть! Я приведу! Это знаете кто? Петя Кубриков! Он не только спасатель, у него всегда это… литературное вдохновение!
Генчик сам разгорелся вдохновением от столь счастливой мысли.
— У него уже несколько рассказов в газетах напечатано! А сейчас он большую повесть пишет, про любовь. «Красавица номер шесть» называется… А когда узнает, что нужен роман про капитана, все бросит, сразу же возьмется за него!
— Н-ну… не знаю даже… Вообще-то, конечно, это мысль… — Зоя Ипполитовна неуверенно двигала по носу очки. — Но… согласится ли этот Петя?
— Да он обалдеет от счастья! Он же сам в душе капитан! Он напишет!
— Это было бы чудо… Хотя в последнее время чудеса не редкость… — И Зоя Ипполитовна посмотрела на Руську.
Он заелозил опять, потом спрыгнул с табурета. Халат упал к ногам. Тощий, в обвисших трусиках, Руська неловко запе-реступал, обхватил колючие плечи.
— Я на двор схожу, посмотрю: может, уже высохли шмотки-то…
— Не спеши, они еще сырые.
— Там в кармане ключи от квартиры были, вы их, наверно, вместе со штанами выстирали. Заржавеют…
— Не было там ключей! — всполошилась Зоя Ипполитовна. — Я точно помню! Я обратила бы внимание!
— Значит, посеял… — Руська вздохнул, но без большого огорчения. — Когда через угольные кучи лез… Теперь долго домой не попаду, там никого нет.
— Но к вечеру-то мама вернется? Или… еще кто-нибудь?
— Они с Артемычем в гости уехали. До завтра. А может, и до послезавтра…
Зоя Ипполитовна подошла, взяла его за плечо. Осторожно, будто на плече сидела бабочка. Или сам он был бабочкой…
— Не беда. Оставайся здесь. Хоть до послезавтра, хоть… вообще. Если дома тебе не очень…
Руська посапывал и смотрел вниз. Не сказал «нет».
Зоя Ипполитовна виновато глянула на Генчика:
— Ты ведь не будешь возражать, если мы возьмем Руську в свою компанию?
Кажется, она боялась, что Генчик возревнует. Но он хлопнул себя по лбу.
— Ой! Совсем забыл!.. Зоя Ипполитовна, а можно я приведу к вам еще одного жильца? Не насовсем, а недели на две. Ему некуда деваться, пока чинится его… машина!
— Господи, какой жилец? Какая машина? Он шофер?
— Не-е! Он… в общем-то, обыкновенный пацан. Только не здешний. Слегка похож на осьминога. Он удрал из дома на учебной летающей тарелке и плюхнулся у нас на огороде, раздавил у меня полгорода. И опять полетел! А я сгоряча из пистолета… Да не бойтесь, не шариком, а горошиной… И я же не знал, что там кто-то живой! Горошина в него и не попала, но разбила там какой-то… преобразователь энергии. Эта штука сама восстановится, вырастет заново, но не сразу, а через полмесяца. А пока… надо же ему где-то укрыться! От всяких любопытных…
Руська своими кофейными глазами смотрел на Генчика очень серьезно. А Зоя Ипполитовна взялась за виски.
— Ты меня уморишь своими фантазиями.
— Да правда же! Он пока у меня в ванне сидит, потому что земноводный. Но придет Елена, полезет в ванну… представляете?
Зоя Ипполитовна устремила поверх очков строгий взгляд.
— Отлично! Если это правда, приводи хоть динозавра… Но если… Ох, ну как не стыдно тебе дурачить мою старую голову! Чтобы этого больше не было!
Генчик переглянулся с Руськой. И послушно сказал:
— Динь-дон…
1995 г.
«ЧОКИ-ЧОК»,
ИЛИ РЫЦАРЬ
ПРОЗРАЧНОГО
КОТА
Повесть-сказка
Часть I
ДОМ НА УПИЦЕ КРАЙНЕЙ
Кривую баньку в заброшенном саду не топили уже много лет. Тепла в ней совсем не осталось. Но запах березовых веников несмотря ни на что сохранился. Ыхало любило этот запах. Поэтому в летнее время оно проживало в баньке как на даче. Уютно здесь было и спокойно.
Иногда Ыхало забиралось на верхнюю полку и впадало в сладкую спячку на несколько суток.
В конце июня, после недельной спячки, Ыхало сидело на полке и беседовало с тенью кота Филарета. Тень упрекала Ыхало:
— Дрыхнешь без задних ног, все новости проспало. А мне и поговорить не с кем…
— Ну какие, Филаретушка, в нашей жизни могут быть новости, — почесываясь, кряхтело Ыхало.
— Громадные, мур-мяф меня подери! Старуха уехала! Насовсем!
— Насовсем?! — Ыхало подпрыгнуло и стукнулось макушкой о низкий потолок. — Не врешь?
Тень Филарета поудобнее уселась на стенке холодной печки, полизала растопыренную лапу (точнее, тень лапы).
— Зачем же мне врать? Не первое апреля… Уехала к брату в Калугу, решили вдвоем век доживать. По-моему, правильно…
— А дом?
— А дом продала. Почти со всем имуществом. Даже часы с Петрушей оставила. И Большую картину…
— А кто новый хозяин? — осторожно спросило Ыхало. Потому что хуже, чем при старухе, не будет, но все-таки…
— Хозяин — художник…
— Да ну? Как Орест Маркович, значит!
— Именно! Именно, дорогой Ых! Мало того. Они, можно сказать, родственники!.. Ну, не в полном смысле родственники, а, так сказать, духовные.
— Ты выражайся попроще, я ведь необразованное.
— Ладно, не притворяйся… А дело вот в чем. У первого-то нашего хозяина, у Ореста Марковича Редькина, было много учеников. И самый талантливый — Иванов Иван Климович. Тот самый, у которого знаменитая картина «Необозримые просторы». А у этого Иванова, у Ивана Климыча, тоже были ученики. Как бы уже творческие внуки Ореста Марковича. Вот один-то из этих внуков, Пеночкин Евгений Павлович, и купил дом… Как прочитал объявление о продаже, сразу кинулся. «Это, — говорит, — колыбель моего вдохновения. Меня сюда однажды в детстве учитель приводил, когда Орест Маркович еще жив был, только седой весь. И я ему свои рисунки показывал, а он меня гладил по головке…»
— Как трогательно, — сказало Ыхало. — Помню, как меня Орест Маркович тоже гладил по темечку.
— Да и меня, мурр-мяу… — разнеженно заметила тень. — То есть не меня, конечно, а… ну, в общем, ясно…
— Ясно, ясно, — вздохнуло Ыхало. — Орест Маркович душевный человек был. Не то что старуха… Она небось за дом-то несусветную цену заломила? А?