В стране перепутанных сказок, стр. 5

— Пирог! — в один голос ответили все.

— Вот именно! — обрадовался мельник. — А из чего пекут пироги?

— Из муки!

— А муку кто мелет?

— Мельник!

— Что и требовалось доказать, — удовлетворённо подвёл итог мельник. — Так что без меня эта сказка — мыльный пузырь.

— Вообще-то определённая логика в этом есть, — сказал Даня.

— Мне, конечно, в этой сказке скучновато жить, — заметил мельник. — Целыми днями одно и то же — жернова крутятся, мука сыплется, мешки наполняются. В детстве я мечтал о другой сказке, в которой злой принц ищет своего белого коня. И кто ему такого коня находит? Я, скромный мельник! Я беру чёрного коня и обсыпаю с ног до головы мукой. Конь становится белый-пребелый, как вот этот котяра…

— Ну-ну-ну! Попрошу без оскорблений, — обиделся Гарольд Модестович. — Я, к вашему сведению, не котяра, как вы изволили выразиться, а породистый кот с родословной.

— Извините, не хотел вас обидеть, сударь. Ну вот, значит. Принц доволен-предоволен, скачет себе скачет, а мука-то с коня осыпается постепенно. И вот он замечает подвох и возвращается, чтобы меня убить. А я пушку выкатываю и начинаю в него палить мучными снарядами! Бабах! Бабах! Бабах! И враг бежит! Вот это жизнь! — мечтательно закончил мельник.

После его рассказа все вокруг тоже стали белыми — так он напылил.

— Всё это замечательно. А Змея вы видели? — спросил мельника Даня, отряхиваясь.

— Каждый день вижу. Он по утрам прилетает, каждая голова по мешку муки заглатывает. Вместе с мешком, представляете? Как только, паразит, не подавится! И денег не платит. Настоящий рэкетир.

— А откуда он здесь нарисовался? — поинтересовался Мока.

— Не знаю. Страшный бандит! Он когда прилетает, я за мешками прячусь. Неприятное существо, отвратительное. В последний раз неудачно приземлился — чуть мне всю мельницу не разворотил. А крепость его вон за той горой. Туда ходить не советую.

— Ладно, разберёмся, — сказал Даня. — Значит, говорите, домик с зелёной крышей? Что же, пойдём поговорим с Шапочкиной мамой.

Шапочкина мама всё время плакала и сморкалась, вытирая набегающие слёзы уголком платка.

— Она такая хорошая и послушная девочка, — рассказывала мама. — Всё по дому делает. И всё у неё спорится. Певунья такая…

Гости сидели за круглым столом, над которым висел большой шёлковый абажур с бахромой.

— Простите, а как ваше имя-отчество? — поинтересовался Мока.

— У нас в сказке нет имён-отчеств, — ответила мама. — У нас просто Красная Шапочка или мама Красной Шапочки, или бабушка Красной Шапочки. А имён нет.

— Тогда мы тоже вас Шапочкиной мамой будем называть, — сказал Мока.

— Сколько вашей девочке лет? — спросил Тутукин.

— А сколько ей лет? Кто же это знает? Просто маленькая девочка, и всё, — сказала мама.

— Разве можно было отпускать маленькую девочку одну к бабушке? — спросил тогда Тутукин. — Путь-то неблизкий. Через дремучий лес. Там бродит голодный Волк. Она не боялась?

— Нет. Не боялась. Она очень смелая девочка.

— Скорее глупая, — мрачно заметил кот Гарольд.

— Почему вы так говорите? — возмутилась мама.

— Потому что поверила Волку — раз, а войдя в избушку, не поняла, что перед ней не бабушка, а переодетый Волк, — два, — сказал Кот.

— Я не понимаю, о чём вы говорите, — сказала Ша- почкина мама. — Какой переодетый Волк?

— Вы не обращайте внимания, — сказал Даня. — Это они немного фантазируют. А на самом деле Красная Шапочка — очень доверчивая девочка. И поэтому у неё нет чувства страха.

— Вот, правильно молодой человек сказал, — подтвердила мама. — Она не боится, потому всем верит.

— Святая какая-то девочка, — заметил Мока.

— Вот, вот, — мама покачала головой, — святая.

— Для нашего расследования важна каждая мелочь. Во сколько она вышла из дома, помните? — спросил Даня.

— Это утро было, — сказала мама.

— Время поточнее не подскажете? В цифрах желательно, — спросил Мока.

— У нас в сказке ни у кого нет часов, а значит, нет времени, — сказала мама. — Утро — это когда встаёт солнце и начинают петь птицы, день — когда солнце стоит высоко в небе, а вечер — это когда солнце заходит и становится темно.

— А если пасмурно и солнца не видно за тучами? — спросил Мока.

— Мока! Прекрати! — строго сказал Даня. — Всё понятно и так. Значит, было раннее утро. Вы напекли пирогов и сказали Красной Шапочке: «Бабушка заболела. Надо сходить к ней и отнести пирога и свежесбитого масла». Так?

— Так.

— А как вы узнали, что бабушка заболела? — спросил кот Гарольд с подозрением. — Она по телефону позвонила или, может, телеграмму прислала?

— Какие тут телефоны, ты что?! — сказал Мока. — Тут времени нету, а ты про телефоны!

— Мимо деревни проходили дровосеки, целая бригада. С большими топорами, — сказала мама. — Это они рассказали.

— Понятно, — сказал Даня. — И когда вы ждали Шапочку обратно?

— К обеду ждала, — сказала мама и снова заплакала. — А её всё нет и нет.

— Сколько дней прошло с тех пор, как она пропала? — спросил Мока.

— Целый день прошёл. И ещё полдня. Я так переживаю, что света белого не вижу.

— Скажите, мамаша, — спросил Даня, — а эта шапочка, которую носит Красная Шапочка, она в единственном экземпляре? Или есть запасная?

— Есть ещё одна красная шапочка где-то в шифоньере, — сказала Шапочкина мама. — Бабушка, помнится, тогда сшила две шапочки. Но вторую Красная Шапочка почему-то невзлюбила. Поля у неё, говорит, слишком широкие, и голову жмёт. И не стала её носить. Сейчас попробую найти. — Мама встала и пошла в другую комнату.

— Зачем нам красная шапочка? — спросил Мока у Дани.

— Есть одна мыслишка, — ответил Даня. — Проведём следственный эксперимент.

— Вот она, — сказала мама, выходя из другой комнаты с красной шапочкой в руках. — Немного помялась, правда.

— Ничего страшного, мятая даже лучше, — сказал Даня.

Мока натянул шапку на голову.

— Ну как я вам?

— Шапочка, действительно, страшненькая, — ухмыльнулся кот Гарольд.

— Ну ладно, хватит веселиться, — сказал Даня. — Положим её в рюкзак. Пригодится. Вы не плачьте. Мы найдём Красную Шапочку. Обязательно найдём. У меня уже есть кой-какие предположения. Пошли, ребята.

— Вот я вам завернула в дорогу, — засуетилась мама, провожая гостей. — Здесь пирог с капустой, помидорчики, редисочка, лучок, колбаска домашняя.

— Спасибо большое, — поблагодарили гости.

— А огурчика свеженького? — попросил кот Гарольд.

— И огурчик есть, — сказала мама. — С грядки, с пупырышками.

— Это другое дело! — обрадовался Кот. — Да с таким обедом мы горы свернём!

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Пока шли лесом, солнце закатилось за верхушки деревьев. Начало темнеть, подул прохладный ветерок.

— Придётся сделать привал, — сказал Даниил. — Разведём костёр, поужинаем, а на рассвете пойдём дальше. Теперь нам нужен волк. Без его показаний мы с места не сдвинемся.

— Вот, вот, — сказал Тутукин. — Мы разведём костёр, и тут волк — тут как тут! — И Тутукин несколько раз характерно клацнул зубами.

— Да вы никак боитесь, писатель? — спросил Мока.

— Я не боюсь, — неуверенно проговорил Тутукин. — Просто надо соблюдать осторожность. Тихо посидим, безо всякого костра.

— Не переживайте, писатель! Волк больше всего в жизни огня боится! — сказал Мока.

За ужином, у костра, говорили о сказках, кому какая больше нравится.

— Я считаю, что сказка должна быть добрая, — сказал писатель Тутукин. — Но вот, насколько я помню, в них все друг друга едят, и это ужасно.

— Это такой образ зла, — пояснил Данила. — Кто-то кого-то съел и потом за это будет добрыми силами наказан. Иначе нет конфликта.

— Но зачем обязательно есть?! — возмущался Тутукин. — Можно гадость какую-нибудь сказать, ударить в конце концов. Сильно. Нет, обязательно надо съесть!