В стране перепутанных сказок, стр. 1

Биллевич Виктор

"В стране перепутанных сказок"

Часть первая

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Молодому детскому писателю Тутукину не работалось.

Ещё зимой он задумал написать интересную повесть для детей, но до сих пор никак не мог начать — не давалась ему первая фраза, хоть тресни.

Он, допустим, писал:

«СТОЯЛ ЖАРКИЙ ЗИМНИЙ МОРОЗНЫЙ ДЕНЁК».

И что-то в этой фразе Тутукину сразу не нравилось. Какая-то она была длинная и рыхлая. Для начала такая фраза явно не годилась.

Тогда Тутукин комкал бумагу, бросал её в корзину под столом и начинал ходить по комнате, выдумывая новую первую фразу.

Через час он писал на листочке:

«ОДНАЖДЫ В СТУДЁНУЮ ЗИМНЮЮ ПОРУ Я ИЗ ЛЕСУ ВЫШЕЛ. БЫЛ СИЛЬНЫЙ МОРОЗ».

Так гораздо лучше. Но опять что-то смущало Тутукина. Почему это он вышел из леса в студёную зимнюю пору? Что он там делал, в лесу? Непонятно. И потом, если он вышел в студёную зимнюю пору из этого самого леса, то зачем писать, что был сильный мороз. Это же и так понятно. Он представил себе, как выходит из зимнего леса, окоченевший от холода, с носа сосулька свисает, а перед ним никого. Только бесконечное белое заснеженное поле до горизонта и пронизывающий ветер…

«Ну, и что я дальше буду писать? — подумал Тутукин. — Вокруг ни души. Никакого развития. Вот если бы навстречу шла лошадка, везущая хворосту воз… Но это уже вроде было у кого-то. Нет, так тоже не годится».

И очередной скомканный листок летел в корзину под письменным столом.

За всю зиму он так и не смог написать ни строчки.

Была тайная надежда на лето, когда можно будет сидеть на даче в посёлке Средние Кукуши.

«Летом всё-таки лучше, — думал писатель Тутукин. — Тепло, природа вокруг, птички поют, можно думать сколько угодно. Летом обязательно получится. Обязательно».

И вот сейчас, сидя на даче, Тутукин снова мучился от творческого бессилия. Это бессилие усугублялось неимоверной жарой.

Чего только Тутукин не предпринимал: он пытался писать за столом во дворе, за столом в комнате, под столом на веранде, в корзине с яблоками на чердаке; лёжа в гамаке на спине, на боку, на животе; в кустах смородины и в лодке на озере. Он менял ручки и цвет пасты, закатывал глаза и тёр виски — первая фраза не шла, хоть лопни! Всё, что рождалось в голове у Тутукина, казалось ему скучным, вялым и недостойным его пера..

Кроме того, Тутукина всё время что-то отвлекало.

Задумается он, например, и машинально начинает колупать краску на скамейке. Да так увлечётся, что пока всю краску не сколупнет — не успокоится. Недавно нитку на тренировочных штанах заметил, задумавшись, тянул, тянул, несколько часов тянул, пока в одних трусах не остался, с клубком ниток в руках.

Очень он был несобранный человек, этот Тутукин.

Вот и сейчас он неожиданно заметил, как по зеркалу неторопливо ползёт муха. Тутукин сложил газету трубочкой и подошёл к зеркалу.

Из зеркала на него смотрел худощавый парень. Короткий ёжик волос, слегка оттопыренные уши. И удивление в глазах.

«Ну какой я писатель! — подумал Тутукин. — Разве так писатель должен выглядеть? Писатель должен быть с большой окладистой бородой, как Лев Николаевич Толстой. Или, на худой конец, с длинными волосами, как Николай Васильевич Гоголь. А это что?»

Он провёл рукой по голове и скорчил гримасу.

Потом размахнулся и прихлопнул муху, которая явно потеряла бдительность.

Это сколько же вокруг мух развелось! Ужас, сколько! Тутукин стал бить вредных разносчиков заразы налево и направо.

Сначала он перебил всех мух в комнате, потом на веранде, вошёл в раж и, выйдя на улицу, перебил всех мух во дворе.

К вечеру все мухи Средних Кукушей были уничтожены!

Последнюю жирную муху он убил прямо на столе председателя поселкового совета Чмутина ЧТЗ Ивановича.

— Шесть тысяч восемьсот пятьдесят две! — подвёл итог Тутукин и щелчком смахнул муху на пол. — Победа!

— Напрасный труд, — сказал ЧТЗ Иванович. — Всех мух уничтожить всё равно не удастся. Это невозможно. Кроме того, вы, уважаемый, грубо нарушаете экологическую среду нашего обитания. Муха, она ведь не только разносчик всякой заразы — она есть продукт питания птиц и всяких мухоедов. Если не будет мух, птицы попадают замертво от голода, вредители полей почувствуют свою безнаказанность и начнётся такое! В своё время в Китае все люди вышли на улицы с барабанами и трещётками, надеясь таким образом избавиться от воробьёв. Они не давали им сесть ни на минутку, шумели, стучали и трещали так, что воробьи, обессилев, падали на землю или умирали прямо в воздухе от разрыва сердца. И что же?

— И что же? — спросил Тутукин.

— А то же, — продолжил ЧТЗ Иванович. — Тем самым они нарушили это самое экологическое равновесие в природе, и в тот год у них вышел скандальный неурожай. Арбузы у них выросли размером с крыжовник, яблоки размером с черешню, а рис, который они просто обожают, был похож на манку. И всё это привело в Китае к чему?

— К чему? — спросил Тутукин.

— К культурной революции! — сказал ЧТЗ Иванович и зачем-то постучал пальцем по столу.

Вы спросите, откуда у председателя поселкового совета Чмутина было такое странное имя — ЧТЗ? А очень просто. Когда будущий ЧТЗ Иванович родился, было модно давать детям имена, связанные с революцией и достижениями Советской власти. Девочек называли Октябринами в честь Великого Октября, мальчиков Виленами в честь вождя пролетариата В.И.Ленина.

Родители юного Чмутина, пользуясь тем, что младенец протестовать вряд ли сможет, назвали мальчика, как им показалось, очень оригинально — в честь Челябинского тракторного завода — ЧТЗ.

Имя Чмутина у всех вызывало недоумение, но постепенно люди как-то привыкли, смирились и даже находили в этом определённую прелесть. В школе, например, у Чмутина была кличка «Трактор».

Он и вправду чем-то напоминал трактор: нос мясистый и крупный, на носу — круглые, как фары, очки. И дымящаяся трубка во рту.

ЧТЗ Иванович был очень умный и рассудительный мужчина, по любому поводу у него было своё мнение. Он любил давать дельные советы и всегда получал от этого удовольствие. Одним словом, именно такой человек и должен был быть председателем поселкового совета Средних Кукушей.

— Вы бы, уважаемый, чем мух гонять, сделали какое- нибудь общественно полезное дело, — сказал ЧТЗ Иванович. — Например, починили бы ограду у своей дачи.

— Я, прошу прощения, ЧТЗ Иванович, писатель, а не заборостроитель! — гордо ответил Тутукин.

— Так это замечательно! — заметил ЧТЗ Иванович. — Многие известные писатели в свободное от своего писательского труда время с удовольствием ремонтировали заборы. Да что там заборы! Английский писатель Льюис Кэрролл, автор «Алисы в Стране чудес», например, вырезал фигурки из бумаги, а Лев Николаевич Толстой катался на коньках. Так что вы не правы, уважаемый. Примеров могу привести сколько угодно. Вон в соседнем посёлке Грымлово живёт известный писатель-фантаст Жорес Селёдкин. На всю округу славятся его фигурки по мотивам чукотских сказок — он их лепит из хлебного мякиша.

— Из хлеба! — возмутился Тутукин. — Это кощунство.

— Ничего подобного, — парировал ЧТЗ Иванович. — Он разрешает их есть. А что вы пишете, если не секрет?

— Я задумал написать интересную повесть для детей, — сказал писатель Тутукин. Неожиданно он схватил со стола листок и, скомкав, бросил его в корзину для бумаг.

— Э-э, минуточку! — закричал ЧТЗ Иванович. — Что вы делаете?! Это же ведомость!

— Извините, машинально получилось, — промямлил Тутукин. — На нервной почве. Никак начать не могу. Первая фраза не получается, как назло. Просто мучение какое-то. Пишу и комкаю, пишу и комкаю…

— Это у писателей бывает. Хемингуэй тоже, бывало, неделями сидел над чистым листом бумаги и пил от отчаяния ром.