Маннергейм, стр. 28
Отдохнув два дня в деревне Гройцы-Мамоты, полки соединения Маннергейма начали движение к бурной с сильным течением реке Сан. За рекой вдали возвышались одиночные холмы, на склонах которых были позиции неприятеля. Одна часть соединения перешла реку вброд, другая — через понтонный мост в Кржешове.
Отступая, австрийцы хорошо укрепили левый берег реки Сан. Утром 4 сентября, выйдя из деревни Зарзина, полки Маннергейма попали под сильный огонь врага, но, выбив его из окопов, были атакованы немецкой пехотой. Это был более серьезный противник, чем австрийцы. Начался кровопролитный бой. Русские атаки успеха не приносили. Вспоминая это сражение, Борис Энгельгардт писал: «Мне пришлось видеть в бою у реки Сан одного из самых видных кавалерийских генералов — барона Маннергейма. Он спокойно стоял под ураганным огнем немецкой пехоты. Рядом падали люди и лошади. Стоявший вблизи генерала адъютант был убит, на его глазах пули свалили командира эскадрона…»
К вечеру бой утих. К этому времени две пехотные дивизии отбросили немцев и начали вместе с полками Маннергейма преследовать неприятеля. У деревни Зарзина лейб-уланы потеряли столько лошадей, что часть кавалеристов пришлось прикомандировать к пехотному полку.
Ступив на землю Галиции, генерал-майор Маннергейм стал командовать только двумя полками своей гвардейской бригады, которая начала ходить в ближнюю и дальнюю разведку. Часто эскадроны находились в рейде от двух до трех суток, проходя 60–80 километров в день. Лошади постоянно выбывали из строя, а нового пополнения не поступало.
Обстановка на русском фронте в начале сентября 1914 года была очень сложной. Армии правого фланга Юго-Западного фронта вели упорные бои, срывая попытки немцев прорваться на север в междуречье Вислы и Буга. И только армии левого фланга достигли успеха, оккупировав восточную Галицию с городами Львов и Галич. Командир Гвардейского корпуса приказывает Маннергейму направиться через Сандомир к городу Опатов, обеспечивая предстоящий переход русских войск на левый берег реки Вислы и развертывание на этом берегу.
Опять длинные переходы по скверным дорогам и непролазной грязи. Земля Галиции от постоянных дождей стала рыхлой и влажной. На ней лошади быстро уставали. И только генеральская кобыла по кличке Дези, обладая сверхчутьем, хорошо выбирала дорогу и броды. Она понимала настроение Маннергейма, его желания, чувствовала характер. Генерал всегда находил время, чтобы поделиться сахаром со своей любимицей.
Придя в город Опатов, Маннергейм представился своему новому начальнику — флигель-адъютанту генералу Петру Дельсалю, зеленоглазому статному шатену с аккуратно подстриженной бородкой. Тот встретил Густава как старого знакомого и начал разговор по-французски. Он жаловался, что теперь они с бароном «смертники», которыми их сделал генерал Лечицкий. Ведь сил врага, по данным разведки, в 2,5 раза больше.
Не дав гвардейцам даже немного отдохнуть после дальнего перехода, генерал Дельсаль приказывает Маннергейму выступить в район селения Климонтов. Этот район очень волновал командующего корпусом. Он считал, что немцы могут легко перерезать пути отхода его гвардейской пехоты и кавалерии Маннергейма к Сандомиру, где был единственный мост через Вислу.
Вот как Маннергейм описывает это событие в своем докладе Дельсалю: «В 14 часов я получил приказ, отданный вами в 10.55, собрать бригаду и перейти в район селения Трембанов (оставив врагу Климонтов) для обеспечения правого фланга гвардейских стрелков при их отходе в Аннополь… С моего наблюдательного пункта было видно, что отходящие части стрелков под убийственным огнем противника двигаются не на Аннополь, а к шоссе Опатов — Сандомир… Около восьми вечера 20 сентября я получил новое приказание Вашего превосходительства прикрыть отход гвардейских стрелков на Аннополь, в то время как они идут на Сандомир…»
Создалась странная ситуация. Отдавая свой приказ, генерал Дельсаль не знал фактической обстановки или перекладывал свои тактические ошибки на Маннергейма?
Барон понял, что нужно самостоятельно принимать решение, ибо промедление смерти подобно. Надо было, пренебрегая опасностью окружения своих полков, прикрыть отход гвардейской пехоты на Сандомир.
Около 18 часов враг начинает наступление. Фланговые контратаки гвардейской кавалерии и русская картечь заставили противника повернуть назад. Гвардейская пехота подошла к Сандомиру и заняла новые позиции, обеспечив переправу частей 9-й армии на правый берег реки Сан.
За эту операцию генерал-майор Маннергейм был награжден крестом Святого Георгия 4-й степени, который был вручен 18 декабря 1914 года. Лейб-уланы по этому случаю сочинили стихи:
11 октября русские неожиданно для врага перебросили на левый берег Вислы 4-ю и 9-ю армии Юго-Западного фронта. В это время Маннергейм писал отцу: «Мы снова стоим перед большим сражением, в котором немцы будут использовать все свои силы». И он был прав. Вскоре около Ивангорода развернулись крупные бои. Кавалерийская бригада генерал-майора Маннергейма была переброшена на левый берег Вислы, где в лесистой местности вместе с гвардейской пехотой начала вести тяжелые сражения, в которых, по словам сослуживцев Густава, «он производил большое впечатление своей неизменной храбростью, будучи в сфере ружейного огня». Во всех стычках он был под пулями, которые не трогали его. На вопросы офицеров о неуязвимости он показывал рукой на левый нагрудный карман, где лежала серебряная коронационная медаль, полученная в 1896 году. После поражения австро-германских армий в Варшавско-Ивангородской операции, одной из крупнейших в Первой мировой войне, Ставка приступила к выработке дальнейших действий армий. Намечалось продолжение наступления, но действующие армии испытывали серьезные затруднения из-за недостатка боеприпасов, продовольствия, обмундирования и фуража. Плохо соблюдались меры скрытого управления войсками. Немцы регулярно перехватывали русские радиосводки.
В конце ноября 1914 года гвардейцы Маннергейма заняли стационарные позиции на реке Нида, где для них закончился походно-маневренный этап первого года войны и началось зимнее сидение в окопах.
Новый, 1915 год генерал-майор встретил на позициях своей гвардейской бригады в кругу офицеров. После традиционного тоста за победу лейб-уланы поздравили своего командира с возвращением из госпиталя в полк и преподнесли ему «на счастье» серебряный портсигар.
1915-й
После блестящих успехов первого периода войны, ознаменовавшихся разгромом австро-венгерских вооруженных сил и занятием почти всей Галиции, русская армия начала отступать.
В начале года германское Верховное командование, встревоженное успехами русского оружия над австрийцами, круто изменило принятый им вначале план войны, по крайней мере на ближайший период времени.
Создав на Западном фронте почти неодолимую стену укреплений, оплетенных колючей проволокой и усиленной мощной артиллерией, немцы быстро перебросили свои значительные силы против русских.
Русская армия, таким образом, становилась главным предметом действия центральных держав. Даже немецкая Ставка была перемещена на восток, в небольшой город Плесс, расположенный в Силезии, почти на границе с Австрией.
Командование Юго-Западным фронтом, учитывая сложившуюся обстановку, начало передислокацию войск.
Отдельная гвардейская кавалерийская бригада генерал-майора Маннергейма была переброшена из западной Галиции в восточную, где ее включили в состав 8-й армии, которой командовал генерал Алексей Брусилов. Густав писал сестре Софье: «Встретил старого знакомого… бывшего начальника офицерской кавалерийской школы в те времена, когда я принадлежал к ее кадрам». Можно добавить: «и по совместной приятной службе», как Брусилов написал на фотокарточке, подаренной Маннергейму в 1904 году. Имя этому генералу создали победы Юго-Западного фронта. Его любили в войсках за умение хорошо ориентироваться в обстановке и ставить исполнимые задачи, но ненавидели генштабисты — называя «лошадиной мордой» и «берейтором офицерской школы». Брусилов в долгу не оставался, величая их «кабинетными червями».