Далекие огни, стр. 66
— Сволочь! — долетело до него откуда-то из-за тысячи миль. Сильный удар сапогом по ребрам едва не исторг из его груди предательский стон, однако он сдержался. — Убейте его!
— Да это же араб, мать его!.. — воскликнул кто-то удивленно.
— Араб?! Пришейте мерзавца!
Абрек улыбался. Он уже ничего не видел и практически ничего не слышал. Однако память его сохранила: люди его веры и его нации, погибая от руки неверного, улыбались точно так же. Быть убитым врагом ислама означал для них верный путь в рай. И неважно, что он не придерживался веры отцов и дедов — Абрек сохранил эту память, эту традицию суровых предков, эту стойкость перед лицом смерти, перед лицом врага. Он не верил в потусторонние райские кущи, да и не стремился к ним — своей улыбкой он бросал вызов «неверным», этим убийцам, поправшим самое дорогое для человека — жизнь. И он был счастлив от сознания, что сумел одержать над ними верх. А смерть… что ж, смерть — это ведь еще не поражение.
Подобно далекому майскому грому, донесся до него глухой раскат пистолетного залпа, следом зарокотал автомат, потом еще один… и снова сухие одиночные выстрелы «беретты»… Он чувствовал, как тело его, нашпигованное свинцом, дергалось при каждом удачном попадании, но боли не ощущал. Он продолжал улыбаться — так, с улыбкой на устах, он и умер. Еще какое-то время охранники продолжали стрелять по уже мертвому телу.
Разрядив свои магазины и свою ярость, покончив с мнимым «арабом», люди Орлова вновь ринулись на крышу. Наконец-то путь был свободен.
Однако они опоздали.
Вертолет тяжело оторвался от бетонного покрытия. Владлен уверенно повел мощную машину к каменному парапету — туда, где крыша особняка резко обрывалась вниз. Краем глаза он успел заметить, как на крышу высыпали люди Орлова, человек шесть или восемь, и тут же корпус вертолета вновь дробно зазвенел от посыпавшегося на него пуль. «Лишь бы в бак с горючим не попали! — мелькнула в голове Владлена тревожная мысль. — Тогда нам каюк…» Катюша, дрожа от страха, сжалась в комок, накрыла голову руками и тихонько всхлипывала.
— Держись, девочка, — шептал он под грохот беспорядочных выстрелов. — Сейчас… еще немного…
Вертолет вырвался за пределы посадочной площадки и, быстро набирая скорость и высоту, уносился теперь в спасительную темноту. Еще секунда, другая — и ночной мрак окончательно поглотил беглецов. Тут же смолкли и последние выстрелы.
Владлен шумно, с облегчением выдохнул и откинулся на спинку кресла. На губах его заиграла улыбка.
— Выше нос, Екатерина Сергеевна. Самое страшное уже позади.
Катюша подняла голову и огляделась. За окном было черным черно, плотная ночная тьма окутывала кабину со всех сторон.
— Где мы? — тихо спросила девочка.
— На воле. Теперь все будет хорошо.
Катюша помолчала. Бледное, осунувшееся личико с грязными разводами от слез оставалось напряженным, озабоченным.
— Бедный, бедный Абрек, — чуть слышно прошептала она, вспоминая о своем отважном спасителе, внезапно появившемся из ниоткуда и столь же внезапно покинувшем ее.
Глава восемнадцатая
Сергей стоял у двери с саблей наготове, когда в помещение влетел еще один охранник.
— Они улетели! — выпалил он с порога.
— Что?! — прохрипел Орлов. — Что ты мелешь, кретин? Кто, куда улетел?
— Девчонка с каким-то типом. Только что. На вашем вертолете.
Орлов смачно выругался. Свирского, бледного, как сама смерть, колотило в ознобе.
— С каким еще типом? — спросил Орлов. — Говори!
— Не знаю. Кажется, он ждал ее на крыше. Похоже, все у них было спланировано заранее.
Орлов перевел тяжелый взгляд на Сергея.
— Ростовский, живым вы отсюда не выйдете.
Сергей лишь пожал плечами. На душе у него было легко и радостно: Катюша спасена, и это сейчас было самым главным. А его собственная жизнь… что ж, теперь, когда у него развязаны руки, он сумеет за себя постоять.
В разговор вмешался Свирский.
— Где второй мерзавец? — спросил он охранника. — Тот, которого вы подстрелили?
— Убит.
Сергей видел, как побледнел доктор.
— Хоть здесь вы смогли сработать профессионально, — несколько смягчил тон Свирский.
— Он уложил восьмерых наших, — мрачно произнес охранник.
— Кто он?
Охранник на мгновение запнулся.
— Араб.
— Что? Какой еще араб? Что это еще за…
Свирский осекся. До него вдруг дошло, кем был тот неизвестный, который нарушил все его планы. Осторожно, чтобы не вызвать бурю, перевел испуганный взгляд на хозяина.
Орлова трясло, словно в эпилептическом припадке. Ноги уже не держали его — неуклюже взмахнув руками, он грузно рухнул в кресло. Нет, он не хотел этому верить! Неужели все это подстроено? Кем? Арабским нефтяным концерном? Чушь какая-то! Да и зачем, зачем?
— Абсурд, полнейший абсурд… — устало бормотал он. Поднял глаза на Сергея. — Ростовский, я требую ваших объяснений.
— Прежде отпустите вашего человека, — Сергей кивнул в сторону охранника.
Орлов шевельнул рукой. Охранник молча склонил голову и послушно направился к выходу.
Все дальнейшее произошло настолько внезапно, что Сергей в первый момент так ничего и не понял. Когда охранник был уже у самой двери, Свирский подался вперед и заорал:
— Обыщи мою машину, Скелет! Там, в багажни…
Он не успел договорить. Лицо доктора вдруг исказилось, из груди его вырвалось хриплое рычание, а рука метнулась вперед, к Свирскому. Что-то молнией мелькнуло в воздухе и с хрустом врезалось тому в зубы. Это оказалась трубка от мобильного телефона, которую доктор до сего момента продолжал держать в руках.
— Это тебе за Абрека, мразь!
Свирский, с разбитым в кровь лицом, испуганно отпрянул назад. Охранник, который к тому времени поравнялся с Сергеем, охранявшим выход из орловского кабинета с саблей наголо, резко обернулся. Нужно отдать ему должное: он сразу же оценил ситуацию. Не прошло и секунды, как в руках его появился пистолет. Жизнь доктора оказалась под реальной угрозой.
— Стреляй в него! — завопил Свирский, отхаркивая сгусток крови.
Однако выстрелить Скелет так и не успел — Сергей опередил его. Дамасский клинок со свистом рассек воздух и начисто срезал кисть руки охранника вместе с пистолетом. Кровь фонтаном брызнула из перерубленной артерии. Скелет истошно завопил от боли и сунул культяшку под мышку здоровой руки. Худое, аскетичное лицо его в миг побледнело и приобрело землистый оттенок. Еще секунда, другая — и он грохнулся на пол в глубоком обмороке.
Доктор подскочил к Сергею.
— Серега, займись этими двумя, а я пока перетяну руку этому бедолаге. А то еще подохнет от потери крови.
Сергей кивнул.
— Свирский, ключ от двери! — крикнул он. — Живее!
Свирский находился в шоке. Кровь из разбитой челюсти струйкой стекала на его пиджак, но он, казалось, боли не замечал. Выпучив свои бесцветно-стеклянные глаза, он в ужасе смотрел на грозно надвигавшегося на него Ростовского. Взгляд его был прикован к окровавленному дамасскому клинку. Орлов тем временем, громко сопя, грузно восседал в своем кресле и походил на бесформенную, безвольно-расплывшуюся, разлагающуюся животную массу, груду гниющего мяса, ничего общего с человеком, казалось, не имевшую.
— Свирский, ключи! — вновь потребовал Сергей. Острие клинка грозно покачивалось у горла убийцы.
Тот наконец очнулся и мутным взглядом уставился на Сергея.
— Да-да, конечно, — залепетал он и принялся шарить у себя в карманах. — Сейчас, сейчас…
Трясущимися руками он извлек наконец нужный ключ. Теперь Свирский стал послушен и покладист, как овца. Сергей вырвал ключ из его руки, вернулся к двери и запер ее на три оборота.
— А теперь поднимите телефон, наберите номер вашего начальника охраны и запретите ему и его кретинам под страхом смерти входить в этот кабинет. Слышите, живо! Я дважды повторять не буду!
Свирский закивал, как истукан, и полез под стол, куда закатилась трубка от мобильного телефона. Когда нужное распоряжение было отдано, Сергей отбросил саблю в сторону.