Далекие огни, стр. 27

Всю эту неделю, выкраивая свободные часы и минуты, Сергей предпринимал отчаянные усилия, пытаясь выведать хоть что-нибудь о своем таинственном недруге, нащупать хоть самую тоненькую ниточку, которая бы помогла ему распутать весь клубок — но тщетно. Он чувствовал, что окружен глухой непробиваемой стеной неведения, и стена эта, похоже, была ему не по зубам. И все же он не терял надежды.

В четверг вечером, где-то около девяти — он только-только вернулся с работы — зашла Тамара Павловна и молча пригласила его к себе. Он последовал за ней, предчувствуя, что что-то произошло.

Его ждала телефонная трубка. Звонил Андрей Синицын.

— Пришло письмо, — сообщил Андрей. — Что мне с ним делать?

От доктора! Сердце его бешено забилось.

— Если не трудно, брось его в почтовый ящик по адресу… — Сергей назвал адрес Тамары Павловны. — Это ящик моей соседки. Если можешь, сегодня.

— Ну что мне с тобой делать. Сегодня так сегодня. Жди, минут через сорок буду. Тебя-то хоть повидать можно, конспиратор?

— Лучше не надо, Андрей.

— Понял. Ладно, Серега, отложим встречу до лучших времен. Все, я улетел.

— Спасибо, друг.

Через час Тамара Павловна принесла заветное письмо и молча передала его сгоравшему от нетерпения Сергею. Глаза ее смотрели осуждающе. Сергей видел: все это ей очень не нравилось.

— О дочке подумай, Сережа, — бросила она на прощание и вышла.

О ней-то я и думаю. В первую очередь.

Нет, тут же признался он самому себе, о Катюше я думаю далеко не в первую очередь. Ему стало тоскливо — так тоскливо, что хотелось выть и биться головой о стену. Когда же все это кончится, черт побери?!

Его руки тряслись от нетерпения, когда он вскрывал конверт.

От письма доктора веяло теплом и дружеским участием. На душе стало немного легче, и он невольно улыбнулся. Все-таки есть у него друг, который искренне переживает за него.

Доктор писал много и пространно. Рассказывал об общих знакомых, о проблемах в больнице, о лесных пожарах, с которыми никто не мог справиться. О неунывающем чудаке деде Евсее, который при встрече с доктором все допытывается, «как там наш Петенька?». О полковнике Коле, который, кстати, уже вышел из подполья и снова верховодит в «бомжеубежище».

У Сергея защемило сердце. И с неудержимой силой потянуло его вдруг туда, в далекие уральские Огни. Туда, где у него были друзья. Настоящие друзья. Где жизнь была иной — грязной, пьяной, обнаженной, порой жестокой, но честной, простой и открытой…

С трудом вернулся он к реальности. Нет, Огни остались на другой планете, которая вращается вокруг другого солнца, по другой орбите, по иным законам. Правде надо смотреть в глаза: Огни для него недосягаемы. У него своя жизнь, и именно эту жизнь, которая трещит по всем швам, ему необходимо устроить.

Он продолжил чтение письма.

Далее доктор переходил непосредственно к делу. В целом действия Сергея одобрил, но умолял быть осторожным и не лезть на рожон. По поводу совместимости организмов при пересадке органов ничего нового не сообщил и лишь подтвердил те выводы, к которым пришел Сергей. Используя свои каналы, обещал приложить все усилия по выяснению личности врача, делавшего операцию.

«Если тебе нужно будет мое присутствие в Москве — напиши. Примчусь по первому же зову, — писал он в заключение. — И не унывай, мужик, держи хвост пистолетом. Все будет о'кей, это я как врач тебе говорю».

Сергей отложил письмо и долго сидел, уставившись в пространство. Тяжкое бремя, которое он взвалил на свои плечи, давило, угнетало, выматывало его, и если бы не поддержка доктора, единственного его друга, он бы, наверное, давно уже сошел с ума.

Глава тринадцатая

На следующий день, в пятницу, дела задержали его в конторе Орлова до одиннадцати вечера. Возвращался он уже затемно.

У выезда на Алтуфьевское шоссе дорогу ему внезапно перегородила черная иномарка. Сергей еще ничего толком не успел сообразить, как два выскочивших из иномарки мордоворота оказались у его «фольксвагена». Дверца распахнулась, в левую щеку жестко уперся ствол пистолета.

— Только тихо, приятель, — проскрипел голос у него над ухом.

В два счета его выволокли на мостовую. Ствол пистолета перекочевал в область поясницы.

Сергей не сопротивлялся. За жизнь свою он не боялся — если бы его хотели убить, то убили бы уже давно.

Его грубо втолкнули на заднее сидение иномарки, оба мордоворота с «пушками» расположились по бокам. Третий сидел на месте водителя. Двигатель взревел, и мощная машина рванула с места.

На бешеной скорости они промчались по Алтуфьевскому шоссе, до самого конца, выскочили на «кольцо», в считанные секунды покрыли расстояние до Дмитровского шоссе — и рванули по Дмитровке в сторону от Москвы.

Иномарка мягко, почти беззвучно летела по шоссе. Ехали молча. Вопросов он не задавал: ему и так все было ясно. Минут через десять автомобиль свернул на проселочную дорогу и пылил по ней еще минут пять-семь. Потом они взяли вправо и оказались в лесу. Тот, что был на месте водителя, резко нажал на тормоз.

— На месте, — кратко объявил он.

Это послужило сигналом для двух охранявших Сергея мордоворотов. Одновременно распахнув дверцы иномарки и выбравшись на волю, они знаками приказали Сергею последовать за ними. Он подчинился. Следом из машины вышел и водитель.

Было тихо и безлюдно. Холодный лунный свет струился сквозь переплетения сосновых крон и мягко стлался по серой ночной траве. Где-то рядом, в болоте, натужено квакала одинокая лягушка. Свежий, бодрящий, чуть влажный воздух, напоенный ароматами лесных трав, был недвижен и незрим. Покой и умиротворение царили бы в этом райском лесном уголке, если бы…

Если бы не эти тупоголовые ублюдки, черт бы их побрал! Сергея захлестнула волна раздражения и ярости.

— Дебилы!.. — процедил он сквозь зубы.

Стоп! Не давай волю гневу, будь спокойным и рассудительным, контролируй разум и волю. Сосредоточься и взвесь каждый свой шаг. Ты справишься с ними, их всего только трое. Ты сильнее их. Выясни, что они хотят.

Он уже взял себя в руки. Главное — узнать, зачем они его сюда привезли, а потом… Ведь их, действительно, всего только трое. Сергей был уверен в своих силах. Он в прекрасной форме: несколько недель интенсивных тренировок не пропали для него даром.

Водитель, привалившись спиной к дверце, закурил. Двое других заломили Сергею руки и уложили на капот лицом вниз. У виска снова замаячила «пушка».

— А теперь слушай, урод, — прогнусавил один из мордоворотов. — Если ты сделаешь еще одно неверное телодвижение, кишки выпустим не только тебе, но и твоей девчонке. Это последнее предупреждение, понял?

Ствол пистолета с силой вдавился ему в щеку.

Не нужно было ему этого говорить. Не нужно. За Катюшу он глотку перегрызет любому. За эти слова они поплатятся, и поплатятся крепко.

Сильный удар по ребрам. На какое-то мгновение у Сергея перехватило дыхание, в глазах потемнело.

— Не слышу! Понял?

Он молчал. Лишь крепче стиснул зубы.

Еще один удар — по тому месту, где когда-то была почка. Боль пронзила все его тело. Ствол пистолета скользнул по щеке и уперся ему в зубы.

— Понял?!

А этот ублюдок оказался настырным!

— Все, мужики, время, — подал голос водитель. — Пора убираться. Оставьте эту падаль, его срок еще не пришел.

Мордоворот склонился к самому уху Сергея.

— И учти, урод, — из разверстого рта на Сергея пахнуло перегаром и гнилыми зубами, — следующая наша встреча будет для тебя последней.

Он еще раз, напоследок, заехал Сергею в бок. Внутри, в области ребер, что-то хрустнуло. И снова адская боль, чуть не вырвавшая из его груди предательский стон.

— Стряхни это чучело с капота, — распорядился водитель, бывший, по-видимому, у них за главного.

Кто-то подхватил его за руки и швырнул в траву.

Искусством падать он обладал в совершенстве: как никак, а обладание черным поясом по тэквон-до ко многому обязывает. Он тут же вскочил на ноги.