Чудесный замок, стр. 5

Дыхание теплого, мягкого воздуха из сада тотчас наполнило мрачную комнату. Примроз, сидя перед маленькой старомодной конторкой, вставила ключ в замок центрального ящика и открыла его.

Миссис Мэйнуеринг ни в коей мере нельзя было назвать аккуратной и педантичной особой. Она ненавидела замки и питала отвращение к аккуратным стопкам белья в ящиках или на полках шкафов. И только эта маленькая конторка, принадлежавшая когда-то ее мужу, была исключением из общего правила.

Миссис Мэйнуеринг никому, даже Примроз, не давала ключи от конторки. В присутствии девочек она была заперта. Даже Дэйзи не удавалось уговорить мать показать ей содержимое одного из соблазнительных маленьких ящичков. «Там только сувениры, мои дорогие», – обычно говорила мать, но дочери знали, что нередко по ночам она открывала ящики и, как правило, на следующий день была печальнее, чем обычно.

На крышке конторки всегда стоял миниатюрный портрет капитана Мэйнуеринга. Девочки имели обыкновение ставить в вазу около портрета самые красивые цветы.

Когда миссис Мэйнуеринг умерла, Джесмин однажды почти всю ночь проплакала из-за этой маленькой конторки. Она была уверена, что никто теперь не осмелится открыть ее. «Мне больно думать, что никто никогда не увидит этих сувениров, – рыдала она. – Это жестоко по отношению к ним».

Тогда Примроз пообещала себе проникнуть в эту тайну. И вот час настал.

Примроз отнюдь не была нервной девушкой. Когда мягкий летний воздух наполнил комнату и выгнал дух одиночества и уныния, она приступила к решению своей задачи. Решив методично обследовать всю конторку, Примроз начала с большого центрального ящика. Открыв его, она очень удивилась – он был почти пуст. Там лежали несколько листов, исписанных материнским почерком – стихи, цитаты из книг и проповедей. Рядом лежал пакет, заботливо завернутый в мягкую белую бумагу. Больше ничего не было. Примроз достала пакет. Она вполне владела собой, но, когда дотронулась до свертка, ее пальцы слегка дрожали. Белой сатиновой лентой к пакету был прикреплен листок бумаги, на котором значилось: «Маленькая шкатулка Артура – теперь для Примроз».

Сердце ее забилось, и кровь прилила к щекам. Кто этот Артур? Она никогда не слышала о нем. Отца звали Джон. Кто же этот неизвестный Артур, чья шкатулка теперь предназначалась ей?

Медленно, дрожащими пальцами она развязала ленту. Шкатулка оказалась дешевенькой, выщербленной, испачканной чернилами. Но внутри лежало сокровище: увесистый конверт с надписью материнской рукой «Для Примроз».

Неожиданное послание от той, кого уже нет, вызвало у Примроз сильнейшее нервное потрясение. Уронив голову на конторку, она горько заплакала.

Неизвестно, сколько времени просидела Примроз в комнате матери, обливаясь слезами. Внезапно ее уединение было прервано. Совсем рядом раздался голос Ханны:

– Боже, боже! Мисс Примроз, не могу видеть, как вы терзаетесь и дрожите. Ваша бедная мама знала, что делала, когда держала эту конторку на замке. Прости меня, Господи, лучше бы она выбросила эти камушки, которые она здесь держала. А теперь, дорогая, не губите свои ясные глазки плачем над тем, что умерло и никогда не оживет, никогда. Закройте конторку, мисс Примроз, приведите в порядок волосы и ступайте в гостиную. Вас хочет видеть миссис Элсуорси из Шортландса по важному делу.

Глава VI

МНОГО ВИЗИТЕРОВ

План мисс Мартиноу отличался прямотой, и, настроившись на его выполнение, она не откладывала дела в долгий ящик. Девочки нуждаются в помощи. Она может дать им только совет, но другие могут сделать больше. Мисс Мартиноу решила обратиться к единственной богатой особе, жившей по соседству с Розбери. Шортландс был большим поместьем, а муж и жена Элсуорси – без сомнения, важными людьми. Они были очень богаты, считали себя титулованными особами и, по мнению обитателей Розбери, жили с королевским размахом.

Мисс Мартиноу однажды провела блаженную неделю в Шортландсе. Она была приглашена, чтобы заменить на время заболевшую гувернантку. Увы, ее французский ни в коей мере не годился для такого дома, а музыка и вовсе произвела удручающее впечатление. Короче говоря, бедную старую леди почти что выгнали. Но что из того? Зато, вернувшись домой, она могла бесконечно рассказывать своим друзьям о напудренных лакеях, нарядных дамах из Лондона, о стиле жизни, которую ее слушатели сочли сущим раем.

За неделю ее пребывания в замке миссис Элсуорси заговорила с ней только дважды. Но это было неважно. С этого дня она считала себя знакомой с этой знатной леди. Когда мисс Мартиноу была воодушевлена, она могла совершить геройский поступок. И с ее стороны было подлинным героизмом решиться атаковать эту цитадель, но именно это и произошло в тот памятный день, в одиннадцать часов утра.

Отчаянная смелость ее поступка оправдывалась высокой целью. Лакей, открывший перед ней двери, при всем его высокомерии обязан был доложить о ней, и миссис Элсуорси с радушной, доброй улыбкой согласилась ее принять.

Их беседа была краткой, но мисс Мартиноу, едва высказав суть своей просьбы, совершенно забыла, что она бедна, а ее собеседница богата. Миссис Элсуорси также, после нескольких взглядов в худое и серьезное лицо учительницы, перестала замечать ее допотопный чепчик чемоданом и несуразное, короткое, старомодное пальто.

Обе собеседницы были настоящими женщинами, с самоотверженными, добрыми сердцами, и тема беседы поглотила их. Миссис Элсуорси вселила в душу учительницы надежду.

Никогда раньше жители деревни Розбери, расположенной неподалеку от роскошного поместья, не обращались к его хозяйке с какими-либо просьбами. Поэтому, когда на следующий день ее карета с великолепными лошадьми остановилась у дверей дома Мэйнуерингов, вся деревня взволновалась.

Поппи Дженкинс, хорошенькая дочка прачки, вышла на улицу и уставилась во все глаза на знатную даму. Жена доктора, которая жила на другой стороне улицы, украдкой завистливо наблюдала сквозь муслиновые занавески. Пекарь и мясник забыли про утренние заказы, а Ханна, служанка Мэйнуерингов, как она потом выразилась, дрожала от головы до пальцев ног.

– Позвольте мне причесать ваши волосы, мисс Примроз, – попросила она, когда ей наконец удалось уговорить Примроз перестать плакать. – Ваши руки в порядке, мисс Примроз? А воротничок чистый? Это большая честь – визит миссис Элсуорси.

– Интересно, зачем она приехала? – спросила Примроз. – Она не была знакома с мамой.

В этот тяжелый для нее момент Примроз ощущала визит знатной леди как нежеланное вторжение.

– Я сейчас побегу в сад, – заторопилась Ханна, – а то мисс Джесмин и мисс Дэйзи ворвутся в гостиную и устроят беспорядок. О боже, их же видно через французское окно!

Ханна поспешила прочь, надеясь загнать в дом этих резвых овечек через кухню, вдали от посторонних глаз.

Увы! Она опоздала. Когда Примроз, стройная и грациозная, с ясными, только чуть покрасневшими от слез глазами, вошла в гостиную, она увидела, что двери в сад открыты настежь, а ее гостья спокойно прогуливается по саду, держа на руках Пинк, в то время как Дэйзи пританцовывает перед ней, а Джесмин, без умолку болтая, идет сбоку.

– Я так рада, что вам понравились гвоздики, – щебетала Джесмин, – мама их очень любила. Хотите, я дам вам несколько черенков? Я с удовольствием.

– Если у Пинк будет когда-нибудь котенок, он будет ваш, – заявила Дэйзи торжественно.

В этот момент Примроз присоединилась к сестрам.

– О, Примроз, случилось нечто замечательное… – начала Джесмин.

– Она считает, что Пинк изумительно красивая. Она хочет такого же котенка, – вырвалось у Дэйзи.

Миссис Элсуорси, все еще держа одной рукой Пинк, другую протянула Примроз.

– Я познакомилась с вашими сестрами, милая мисс Мэйнуеринг. Я – миссис Элсуорси, из Шортландса, ваша близкая соседка. Не сочтите мой визит за вторжение.

Прежде чем Примроз смогла ответить, Джесмин выпалила:

– Конечно, не сочтем. Вы такая милая. Нам было так ужасно грустно. Мисс Мартиноу сказала, все теперь только и будут говорить, что вы побывали у нас. Мы не хотим никого видеть, но вы – другое дело.