Дар Змеи, стр. 32
«Лодка уже отплыла, Нико и Давин теперь по пути в Сагис-Крепость. И сколько времени пройдет, прежде чем кто-нибудь дознается, что Нико — сын старого Князя Эбнецера? А Давин? Давин убил Вальдраку! Родного внука Князя Артоса! Сколько времени ему останется жить, если кто-нибудь это обнаружит?»
— Матушка!
Мы стояли на лестнице перед Домом Суда. Мы стояли там уже некоторое время. На полдороге вниз мама остановилась, будто ноги ее внезапно приросли к каменной ступеньке и она больше не в силах была шевельнуться. А я перепугалась еще сильнее, чем раньше. Потому что если у мамы больше нет сил, если мама сдается, значит, все и вправду безнадежно, и мир может тут же погибнуть. Казалось, мы целую вечность простояли на этой лестнице.
Но тут вдруг матушка подняла голову:
— Где дом Мессира Аврелиуса?
— На Серебряной улице, — ответила я, почувствовав, как величайший, ужаснейший страх исчезает. Матушка была по-прежнему здесь. Она не сдалась.
Инес, служанка, ввела нас в господские покои. Там в зале сидели хозяин дома с фру и их сын, бледный, коротко стриженный мальчик, который и был Маркус. Они сидели молча, словно каменные изваяния, едва ли глядели друг на друга и не посмотрели на нас. Стол был накрыт к послеполуденному чаю, но, похоже, мальчик был единственным, кто притронулся к пище.
— Мадам Тонерре, — доложила Инес и тут же покинула зал, словно ей было некогда ждать.
Но звуки ее шагов смолкли, как только она вышла за дверь. Неужто она подслушивала?
— Мадам Тонерре! — беззвучно произнес Мессир Аврелиус. — Боясь, я не знаю… Мы встречались прежде?
— Я — мать Давина!
Эти слова заставили его поднять глаза от тарелки. Он встал.
— Мадам…
Он запнулся. Он смотрел на бледно-зеленое платье моей матери так, будто считал, что ему должно быть серым. — Я должен просить вас покинуть мой дом.
— Мессир! Мой сын и Нико на пути в острог, потому что пытались помочь этому дому. А вы хотите заставить меня покинуть его, прежде чем меня выслушают?
Почему Мессир Аврелиус вдруг посмотрел на своего сына? Быстрый косой взгляд, словно чтобы убедиться: слышал ли Маркус то, что было сказано?
— Этот дом послушен воле Князя Артоса! — вымолвил он голосом, звучащим на удивление напряженно и невыразительно. — Мы не поддерживаем недругов Князя! Уходите, мадам, прежде чем я прикажу позвать стражу!
Он схватил мать за руку, словно хотел сам вытолкнуть ее за дверь. Она холодно посмотрела на него.
— Я уйду сама, Мессир!
— Замечательно! В таком случае, уходите!
И нам ничего не оставалось, как повернуться к твердокаменному семейству спиной и покинуть зал.
— Матушка! — сказала я, когда дверь закрылась за нами.
Инес стояла чуть подальше и старательно драила дверную ручку, которая и так уже сверкала. Мама кинула взгляд на нее и назад, на дверь зала, откуда нас только что вышвырнули.
— Тс-с! — прошептала она. — Погоди, пока мы выйдем из дома.
На улице я уже не в силах была держать язык за зубами.
— Матушка, они что, окаменели?
Она медленно покачала головой:
— Не знаю. Но думаю, что Мессир Аврелиус боится своего сына. Думаю, он охотно помог бы нам, если бы мог. Он дал мне серебряную монету.
Она протянула монету так, что та заблестела в лучах позднего послеполуденного солнца.
Я не видела, когда он ей что-то давал. Быть может, когда схватил ее за руку?
— Почему он должен бояться своего собственного ребенка? Это как-то чудно!
— Да.
— Что может мальчишка? Сколько ему, лет десять? Что он вообще может сделать такого, чего боится взрослый?
— Может донести! — задумчиво молвила она.
Вдруг дверь за нами снова отворилась. Вышла Инес и быстро оглянулась по сторонам.
— Господин просил меня сказать, что он даст знать о себе, — тихим голосом произнесла она.
— Когда?
— Этого он не сказал. Но думаю, когда молодой господин уедет.
Инес снова исчезла в доме, тихонько затворив за собой дверь. Мы не успели спросить: «Когда молодой господин уедет?» А я вообще не знала, на какую помощь нам надеяться. Марка серебра, ясное дело, это не пустяк, но требовалось куда больше, чтобы вызволить нас из когтей Заведения. А это был бы первый шаг на нашем пути. Мы по-прежнему понятия не имели, как нам освободить Давина и Нико.
— Придется вернуться обратно в Заведение и ждать, — решила мама. — Если он даст знать о себе сегодня или завтра, это прекрасно. А не то придется нам самим что-нибудь придумать.
«Да, но что?» — хотелось мне спросить, однако я этого не сделала, так как знала, что ответить мне она не сможет.
Обед на постоялом дворе «Золотой Лебедь»
Не успели мы вернуться в Заведение, как нас вызвали в контору. Тамошний служитель пристально оглядел нас.
— Некий господин спрашивал о вас, — сказал он. — Господин желает нанять вас на какую-то работу. Какую — он подробно не объяснил. Считаю своим долгом обратить ваше внимание на то, что Заведение не закрывает глаза на распутство и прочие бесстыдства.
Распутство? Мама? Я?
— Уверяю вас, Мессир, ни моя дочь, ни я и не мыслим ни о каком даже малейшем распутстве, — вымолвила мама с такой холодностью, которая сразу же должна была поставить его на место. Она не смотрела на него вовсе, но он, как видно, вспомнил, что случилось в последний раз, когда она глядела на него.
— Нет, нет! — быстро воскликнул он. — Естественно! Господин прислал экипаж!
Экипаж! Знатно!
— Кто это? — спросила мама.
— Господин не назвал никакого имени.
— По-твоему, это уже Мессир Аврелиус? — шепнула я матери.
— Будем надеяться!
То был красивый экипаж, запряженный двумя чалыми лошадьми, немного напоминавшими Шелк овую. Кучер учтиво подал маме руку и помог ей подняться в экипаж, а затем помог и мне.
— Служишь у Мессира Аврелиуса? — спросила я.
— Я — кучер наемный, — ответил он. — Кто платит мне, тому я и служу.
Он вежливо отвесил легкий поклон маме, затворил дверцу экипажа и взобрался на облучок. Экипаж рванулся и покатил.
— Мне бы спросить у него, куда мы едем, — сказала я.
— Не знаю, кто вообще заинтересовался нами и не пожалел денег на экипаж, — произнесла мама. — Верно, этому человеку надо избавиться от угрызений нечистой совести.
Но когда экипаж остановился, это было не у дома на Серебряной улице. Кучер открыл нам дверцу, но я не узнавала окрестности.
— Где мы? — беспокойно спросил я.
— Это постоялый двор «Золотой Лебедь», — ответил он. — Желает ли мадмуазель пройти? Мессир заказал обед для своих гостей.
Постоялый двор! Это немного успокоило меня. Мессир Аврелиус, вероятно, не осмелился встретиться с нами в доме на Серебряной улице, где блеклый взгляд Маркуса следил за всем происходящим.
Мы пошли за кучером в красивое, выкрашенное в красный цвет строение. Там повсюду висели лампы, а служители в синих жилетах и белых рубашках в сумерках зажигали лампы. Полы были темного дерева, почти черного, и такие блестящие, что можно смотреться в них, как в зеркало. Некоторые состоятельные граждане Сагислока уже сидели за накрытыми белыми скатертями столами и наслаждались чем-то, что походило на изысканный обед с птицей, салатами, виноградом и вином.
— Гости Мессира! — оповестил кучер одного из тех, что в синих жилетах.
— О да! — ответил синежилетный. — Пожалуйте сюда, мадам, мадмуазель! Мессир полагал, что приятней всего вкушать обед в оранжерее, поскольку вечер-то теплый.
Он вывел нас на противоположную сторону дома и на мощенный камнем двор, где яблоневые, грушевые и персиковые деревья стояли ровными рядами, словно колонны в церкви. Мягкий свет лился из оранжереи в самом отдаленном конце, сияя над каменными плитами и деревьями.
Зрелище было сказочным. Стеклянный дом! Будто маленький хрустальный дворец. Сколько стекол! Даже крыша почти вся из стекла. Я ужасно боялась крикнуть или чихнуть или сделать какие-нибудь неосторожные движения. Что если все разлетится вдребезги?