Кир Булычев. Собрание сочинений в 18 томах. Т.15, стр. 90

— Это наука о насекомых, — пояснил Пашка, хотя все знали, что это такое.

— Я испек мешок булочек для Гарольда, он взял с собой длинную веревку и фонарь и спустился в глубокую неисследованную пещеру, что начинается как раз за мельницей. Он сказал, что вернется, как только отыщет свою сколопендру. Но не вернулся… Вот и все.

— Нет, не все, — сказал Пашка. — Вы о себе не рассказали.

— Обо мне? Что можно сказать обо мне? Я понял, что мой долг спасти моего брата. И я решил посвятить остаток моей жизни поискам Гарольда.

— А разве его не искали? — спросила Алиса.

— Его искали. Его искали с помощью современных приборов. Целый месяц экспедиция спелеологов исследовала пещеру. И никаких следов…

— Может, он погиб? — спросил Пашка. — Провалился в трещину и погиб?

— Тогда бы его нашли. Нашли бы его тело. Но раз его не нашли, значит, он ушел так глубоко, что спелеологи были бессильны. Нет, мой брат жив!

— Значит, подземную лодку вы построили, чтобы отыскать его?

— Разумеется, — сказал кузнец.

— И вы ее сделали сами? Собственными руками?

— Я изобрел ее и построил всю, до последнего винтика!

— Но кто вам рассказал, как ее делать?

— Мне подсказало мое горе, любовь к брату и чувство вины.

— Это удивительно, — сказала Алиса. — Ни один институт еще не изобрел такую лодку, а вы изобрели.

— А моя наследственность? А мой папа? Мой дедушка? Они наградили меня талантами, которые раньше пропадали втуне. Первым делом я построил кузницу у своей мельницы, потому что лодка должна была быть очень крепкой. Я проводил в кузнице дни и ночи, пока не стал лучшим кузнецом в мире. Ко мне прилетают даже из Австралии, чтобы выковать то, что никто не может выковать. В музее народного искусства вы можете увидеть мои учебные работы: железную веточку ландыша в натуральную величину, паутину с пауком и три подкованные блохи. Но это все шутки…

— Шутки гения, — сказал Пашка.

— Нет, — серьезно ответил Семен Иванович. — Это шутки огорченного человека. Это лишь первый шаг к спасению Гарольда. Потом я перечитал всю литературу по металлургии и теплостойким сплавам, выучил все, что касается бурения. И потратил десять лет, пока создал такую лодку, которая может достичь центра Земли. И тут случилось новое горе!

— Какое? — спросила Алиса.

— Я вырос.

— Выросли?

— Да, я несколько растолстел. Я много работал, я махал молотом с утра до вечера, но мой организм все время требовал пищи. И я сам не заметил, как немного располнел. Изготовление внешнего корпуса потребовало двух лет упорного труда. И когда лодка была готова и я захотел испытать ее, оказалось, что влезть в люк я не могу. Я готов был себя убить!

— Надо было сесть на диету, — сказал Пашка.

— Не говори глупостей, Павел, — ответил кузнец. — Я не только сел на диету. Я целый день не ел, я потерял сознание от голода, но похудел только на один килограмм. А если во мне лишних сто двадцать?

— А сколько не лишних? — спросил Пашка.

— Триста сорок, — ответил кузнец.

Наступила тишина. Кузнец нагнулся, достал из-под кровати мешок с конфетами, высыпал в вазу и немного подкрепился.

— Я готов был себя убить. Но потом понял, что моя смерть не спасет Гарольда. Я должен найти человека, который согласен подхватить эстафету, выпавшую из моей растолстевшей руки.

— И это был я, — без лишней скромности сказал Пашка.

Но Алиса не поверила своему другу.

— А почему вы не обратились к ученым, к испытателям, к спелеологам? — спросила она.

— Я обращался, — сказал толстяк. — Но меня, к сожалению, подняли на смех. Неужели, сказали они, какой-то кузнец-самоучка может построить подземную лодку, которую до сих пор не изобрел наш институт? Разве они могли понять, что мною двигали высокие чувства, а ими — только научные планы? Однажды сюда приехал доктор Воляпюк. Он осмотрел мой корабль и сказал, что моя лодка никогда не сможет проникнуть в глубь Земли, потому что я самоучка.

— А вы? — спросила Алиса.

— Я выкинул доктора на тот берег речки. И больше ко мне никто не приезжал.

— Кроме меня, — сказал Пашка.

— А как же вы встретились? — спросила Алиса.

— Мы встретились в музее народных талантов, — сказал Пашка. — Мне так понравилась кованая паутина, что я решил научиться кузнечному делу. Ты же меня знаешь!

Алиса кивнула. Она знала, какой Пашка увлекающийся человек.

— Я сюда прилетел, и мы подружились.

— Пашка — хороший парень, — сказал кузнец. — Но одного я его под землю не отпущу. Надежности в нем мало. Я ему так и сказал: найдешь солидного спутника — бери корабль, отправляйся к центру Земли.

— Вот я и привез сюда Алису.

— Ну хитрец! — сказала Алиса. — А сам сделал вид, что все произошло случайно.

— Но теперь я сомневаюсь, — сказал кузнец. — Ведь путешествие нешуточное, а сегодня Пашка чуть вас не утопил.

— Больше этого не повторится.

— Под землей меня не будет… Нет, не возьму такого греха на душу.

— Алиса, ну скажи! — взмолился Пашка. — Скажи, что ты будешь за мной следить!

— За тобой нелегко следить.

— Но ты подумай о брате Семена Ивановича. Он уже много лет сидит под землей, он мечтает увидеть солнце. Он ждет спасения! Неужели в тебе нет сердца?

Пашка может уговорить даже чугунную тумбу. А Алису уговорить легче. С ее-то любовью к приключениям!

— Но как мы его найдем? — спросила Алиса, и Пашка вздохнул с облегчением. Если она спрашивает, значит, уже колеблется. — Ведь прошло…

— Двадцать лет, — сказал кузнец.

Алиса подумала, что двадцать лет никто под землей не проживет, и, видно, Семен Иванович угадал ее мысли, потому что сказал:

— Гарольдик жив. Я получил от него записку. В прошлом году.

Кузнец расстегнул рубашку, вытащил висевший на груди золотой медальон, раскрыл его, достал изнутри свернутый в трубочку золотой листочек и расправил его на столе.

— Смотрите, — сказал он. — Это я нашел у моей двери в прошлом году.

На листочке чем-то острым были выдавлены маленькие буквы:

— В прошлом году? — спросила Алиса.

— А это значит, что он находится где-то там. — Кузнец показал под ноги: — И не может вырваться. Видите, он написал: «Вынужден задержаться».

— Значит, под землей есть жизнь, — сказал Пашка. — И мы стоим на пороге открытия.

— И эта жизнь не отпускает ко мне Гарольдика!

И кузнец не выдержал. Он зарыдал. Страшно было смотреть, как рыдает такой громоздкий мужчина.

Алиса поняла, что обязательно отправится в глубь Земли, чтобы воссоединить Семена с братом Гарольдом.

— А долго надо будет путешествовать? — спросила она.

— День-два, не больше! — радостно откликнулся Пашка. — Лодка ведь быстроходная.

— Пашка прав, — сказал сквозь слезы Семен. — Ведь не в раскаленном же центре Земли запрятан мой брат!

— Мы найдем его, даю слово, — сказал Пашка. — Завтра в путь.

— Нет, — сказал кузнец. — К путешествию надо подготовиться. И я хочу, чтобы Алиса научилась управлять лодкой. Пускай она будет главной.

— Еще чего не хватало! — воскликнул Пашка. — Я же мужчина!

— Ты легкомысленный мужчина, — сказал кузнец. — Или Алиса, или никто.

— Ладно, — взял себя в руки Пашка. — Я сдаюсь.

Ему очень хотелось отправиться в недра Земли. Он жаждал великих приключений и открытий.

Семен Иванович проводил их до флаера. Уже стемнело, жужжали комары. Громко плеснула рыба у плотины.

— Завтра с утра испытания, — сказал кузнец.

Он поднял руку, прощаясь со своими юными друзьями, и побрел в мельницу, чтобы чего-нибудь перекусить.

Глава 5

В глубинах земли

Три дня продолжались тренировки экипажа и испытания подземной лодки. Алиса быстро привыкла к тесной каюте, сама сшила две подушки, чтобы не так было жестко сидеть на железе, а Семен Иванович усовершенствовал привязные ремни. Теперь они надежно подхватывали терранавтов и не давали уткнуться носом в пульт. Слово «терранавты» придумал Пашка. От латинского слова «терра» — земля. Слово всем понравилось, и даже подземной лодке дали название «Терранавт». Правда, написать это слово на борту было нельзя — лодка сотрет его о грунт в две секунды. Зато Алиса написала его большими буквами на обложке судового журнала. Ведь не бывает корабля без судового журнала. За спиной водительского кресла укрепили контейнеры для воды и еды. Места там было достаточно. И хоть договорились, что путешествие продлится только два дня, Семен Иванович набил эти контейнеры продуктами так, словно сам собирался в далекое путешествие.