Генерал-адмирал. Трилогия, стр. 186

Спустя десять минут на площадке переминались босыми ногами шестеро рабочих и мастеров из числа жильцов новых домов, которых распределили поровну по двум командам. А из-за ограды орала Параська, жена одного из них:

— Ну только вылези обратно, ирод! Одне штаны, люди, одне штаны! Только о прошлом месяце справили! Ну только попробуй порвать! Ну уж я тебя!..

К концу праздника, затянувшегося далеко за полночь, когда люди уже по большей части разошлись, Афанасий, поучаствовавший ажно в двух новых играх, именуемых очень похоже — вали-бол и баски-бол, — присел на лавке в тени большого куста сирени. Уж больно он намахался в эти игры. Непривычно было, вот и подустал. Как вдруг из-за куста послышался разговор.

— Так это вы, Алексей Александрович, считай крестьянскую общину здесь, в городе, восстанавливаете в виде этого школьного совета.

— Так мне, Николай Александрович, — прозвучал в ответ очень знакомый голос, — Иван Николаевич Миклашевский уже все уши прожужжал, настаивая, что ее пренепременно сохранить требуется. Вот и пытаюсь. Причем не только в виде школьного — у нас и в цехах общинные советы действуют, хотя там они занимаются теми функциями, которые на Западе относят к ведению тред-юнионов. А школьные — да, скорее как раз общинные.

— А все ж почему совет непременно школьный? В том статуте, что я читал, от школы совсем немного. Более всякое обустройство, медицина опять же, ярмарки…

— Так и что ж? Эвон в Британии да в Португалии до сих пор низшим уровнем народного управления, перед которым такие же задачи стоят, являются приходы — и ничего, справляются. А тут — школьные советы будут. По-моему, так еще лучше выходит. У нас в стране-то народ разной веры живет, так что ж, наших же людей, российского императора подданных, но иноверцев, побоку, что ль? А вот в школе учиться будут все обязаны. И забота о школах в этих советах, даже из названия видно, на первом месте окажется. А нам это ой как надобно…

Голоса удалились, а Афанасий еще некоторое время сидел, переваривая услышанное. Община, значит… А что? Всем миром оно завсегда легше, как говорится — и дом строить, и батьку бить.

И Афанасий довольно улыбнулся. Не боись, Князь-надежа, не подведем!

Глава 2

— Нет, я не буду поддерживать эту программу.

— Но… как же?! — Яков Аполлонович Гильтебрандт, которого я не так давно провел на пост управляющего морским министерством, ошарашенно уставился на меня.

Англичане построили-таки свой «Дредноут», который, кстати, и в этой истории именовался точно так же, и с 7 сентября 1907 года все броненосцы мгновенно устарели. И русский флот, после битвы у Цусимы почитавшийся во всем мире как один из сильнейших, хотя по числу кораблей он уступал и английскому, и французскому, и американскому, а теперь уже и немецкому, мгновенно превратился во второразрядный.

Шок от появления «Дредноута» оказался настолько велик, что бразильцы и аргентинцы аннулировали заказ на два наших новейших броненосца, которые мы еще не успели достроить и передать им. А зря. Кораблики были вполне неплохи.

С хорошим ходом, с отличной броней, с турбинной силовой установкой и великолепными приборами управления огнем. А если брать техническую сторону, то именно две эти вещи — более современные силовые установки и приборы управления огнем — и позволили нашему флоту выиграть войну на море. Во всем остальном мы были с японцами на равных. Ну, почти. Все-таки у них были корабли новейшей английской постройки, а англичане — недурные корабелы… Так что латиноамериканцы явно сглупили. К тому же они заказывали кораблики для войны друг с другом, а не с кем-то еще, с той же Англией, например. Да и в английском флоте «Дредноут» пока был один, а флоты броненосцев устареют, только когда в мире появятся флоты дредноутов, как тут же стали именовать новый класс кораблей… Или все дело в желании любого адмирала иметь в своем распоряжении самую-самую большую и страшную «дубинку»? Не знаю. Но как бы там ни было, я такой вариант предвидел, и потому в контракты на постройку кораблей были заложены крупные штрафы за отказ. Именно поэтому все остальные, кто успел заказать у нас броненосцы, и не рискнули пойти на попятную — еще бы, спустить в трубу такие деньги!.. Впрочем, из латиноамериканских стран броненосцы у нас заказали только Чили и Перу, а они успели уже их получить. Для аргентинцев и бразильцев же мы еще строили и по два броненосных крейсера. Но от них они отказываться пока не собирались. И вообще, до отказа от броненосцев Бразилия и Аргентина являлись нашими самыми крупными заказчиками. Ну да аргентинские скотопромышленники здесь являлись полными аналогами нефтяных шейхов моего времени, так что Аргентина много чего могла себе позволить. А что касается Бразилии, то у них с Аргентиной взаимное недоверие существовало еще со времен аргентино-бразильской войны 1825 года. Так что и бразильцы влезли в это дело сразу вслед за аргентинцами и в том же объеме, что и они (ну не могла Бразилия позволить себе оказаться слабее Аргентины). И так же вслед за аргентинцами отказались от броненосцев. Судя по всему, с изрядным облегчением, ибо финансовое положение у Бразилии было куда сложнее, чем у Аргентины, и потеря части денег вследствие штрафных санкций все равно в конечном итоге была предпочтительнее чудовищной дыры в бюджете после полной оплаты стоимости броненосца, а потом еще и ежегодных затрат на его содержание и обслуживание.

В общем, русский флот получил в свой состав пару новейших броненосцев практически за половину цены. И пускай этот класс кораблей после появления «Дредноута» все уже считали устаревшим, но до появления дредноутных флотов по самым скромным прикидкам должно было пройти еще лет семь. К тому же готовить экипажи и тестировать турбинные установки на этих кораблях вполне возможно. Ну и при случае покидаться снарядами с какими-нито кораблями и поддержать десант, благо в качестве артиллерии среднего калибра на них уже стояли восьми-, а не шестидюймовые орудия. А на большее сейчас уже ни один броненосец в мире рассчитывать не мог.

Короче, после появления «Дредноута» перед всеми флотами мира встал вопрос, который в свое время России так громко задал господин Чернышевский: что делать? Нет, что именно следует делать, все понимали — строить дредноуты, причем побольше и побыстрее. Вот только дредноуты стоили существенно дороже броненосцев. И я думаю, что пройдет не так много времени, и их стоимость превысит стоимость самых дорогих броненосцев на порядки. А какая экономика это выдержит?

Впрочем, англичан это не остановило. Девиз первого лорда адмиралтейства Джона Арбетнота Фишера звучал так: «Строить первыми, строить быстро, строить новый лучше прежнего». Уже в декабре они заложили второй дредноут, а затем с двухмесячным интервалом еще один. Но это оказался предел. Уж не знаю, с какой интенсивностью англичане строили дредноуты в том варианте истории, который знал здесь только я, но в этом экономика Великобритании сумела потянуть только три дредноута за раз (несмотря на то что технически была способна строить гораздо больше). Да и эти строили как-то натужно, куда медленнее прототипа, хотя и на него потратили много времени — три года в отличие от одного в известной мне истории.

Ну да англичане до сих пор еще не очухались от последствий оказавшейся здесь для них крайне тяжелой Англо-бурской войны. Суммарные безвозвратные потери английских войск достигли триста двадцати тысяч человек. И хотя большинство из них не погибли на поле боя, а умерли от ран и болезней, это был сильный удар для Англии. К тому же не единственный. Потери для экономики также были достаточно велики. А вот с восполнением этих потерь, в отличие от прежнего варианта истории, в котором англичане немедленно по окончании войны получили в свое распоряжение золото и полностью сохранили уровень добычи алмазов, пока были проблемы. Нет, местами добычи они таки завладели, но вот с самой добычей золота и алмазов на юге Африки дело не заладилось — она так до сих пор и не была восстановлена даже в сравнимых объемах, не говоря уже о тех, что существовали до войны. И не только из-за разрушенных шахт и иных производств. Основная беда заключалась в том, что после окончания Англо-бурской войны в Южной Африке просто-напросто стало мало людей. И буры, и английские поселенцы понесли огромные потери в молодых, сильных мужчинах, а оставленные без помощи и защиты женщины, дети и старики выжить самостоятельно никак не могли.