Путь в Обитель Бога (СИ), стр. 98

Мы встали на привал в полночь, возле самой Границы. Непроходимая зона к этому времени успела расшириться до предела, и мы могли не опасаться, что нас накроет во время сна. Поначалу я думал, что совсем никто не заснёт — такую тревогу нагоняла невидимая опасная стена, защищавшая нас от нападения слева. Но и рисковать, оставляя тут Книгу затем, чтобы перенести лагерь дальше, я не хотел. Вдруг потом не найду её? Собственно, я бы и ориентироваться здесь без неё не смог.

Тотигаю удалось загнать додхарскую антилопу, каких я ещё не встречал. На мой вопрос, какого она вида, кербер ответил: «Съедобного», — и пожаловался, что ни одна живая тварь на непроходимую Границу бежать, конечно же, не хочет; опять он будет отдуваться на добыче продовольствия за нас обоих. Пока я свежевал тушу, кербер в придачу разыскал и приволок пару диких песчаных дынь выдающихся размеров. Каждая была величиной с мяч для регби, и доставить их в лагерь для Тотигая оказалось настоящим подвигом — он носил их в зубах по одной за несколько тысяч шагов и оба раза после доставки подолгу не мог закрыть пасть, что ужасно смешило Коу. В Харчевне такие дыни режут на полоски, заплетают косичками и вялят под навесами снаружи. С одной я так и поступил, надеясь, что ночной ветерок немного подсушит косички сверху, и завтра можно будет сложить в рюкзак этот полезный и вкусный припас.

Едва доведя мясо до первой степени готовности, я погасил костёр, и ужинали мы в темноте. Тотигай, который ел антилопу без обработки, насытился первым, но долго не мог устроиться на своём месте, поднимался, отходил в сторону, возвращался и ворчал, что чем спать в такой близости от Границы, так уж лучше всю ночь напролёт таскать в лагерь дыни. Угомонился он лишь тогда, когда я ему предложил немедленно этим и заняться.

Коу тоже беспокоилась, ворочалась, вздрагивала от малейшего шороха. Я чувствовал себя не лучше, но именно поэтому считал, что места безопаснее нам не сыскать — по доброй воле сюда никто не полезет. Своего обещания как следует взяться за Книгу сегодня же, я не забыл, однако прошлый опыт убеждал меня, что нахрапом тут успеха не добиться. Книга лучше всего отвечала тогда, когда мне было не просто нужно, а край как нужно. Но ведь сейчас-то и есть самый край — когда и что мне в жизни бывало нужнее, чем точные координаты корабля прямо теперь же?..

Я лежал у камней на противоположной стороне нашего лагеря, вслушиваясь в ночные звуки, когда на меня накатило. Видеть окружающее я перестал, но зато опять увидел местность с высоты птичьего полёта. Не так, как раньше — по-новому. Картина больше не напоминала карту. Всё так же текла между Землёй и Додхаром туманная река Границы, но подробности проступили более отчётливо, стали реалистичными. Я вздрогнул, когда увидел наш собственный лагерь — изображение было сине-серым, но отчётливым. Вот Коу, вот Тотигай… а вот и я сам. Я хотел приблизить изображение, рассмотреть всё подробно, но меня почему-то понесло назад, по нашему сегодняшнему пути, до самого прохода в Границе, и я оказался над Старой территорией, причём была не ночь, а ещё вечер. У обвалившегося входа в туннель толпились яйцеголовые — пешие и верховые. Повсюду лежали трупы — пять, восемь… много. Ибогалы с ошейниками пытались растащить завал, обвязывая камни верёвками и впрягая кентавров. Но вот к ним подошёл яйцеголовый, по виду — старший, и бросил несколько отрывистых фраз, приказывая прекратить работу. Язык я знал плохо, звуки Книга передавала впервые, но мне всё же удалось разобрать слова «Зилар» и «нет».

Ого себе, подумал я. Выходит, можно видеть не только то, что есть, но и то, что было? Не успел удивиться, как меня снова понесло, теперь вперёд: подо мной мелькали заросли додхарских акаций, шлаковые конусы, лавовые поля, стада диких осликов… Смотри-ка, теперь яйцеголовых вижу, животных — ну что бы так раньше, до смерти Бобела, до штурма заставы, до гибели Генки?.. Я пролетел вдоль Границы, она свернула влево, опять приблизилась, стала прозрачной, снова побелела… Полупустыня кончилась, пошла настоящая додхарская пустыня с голыми безжизненными плато, выжженными солнцем, с такими же выжженными каньонами между ними, со скелетами редких деревьев и кактусами пао — единственной растительностью, пищей и топливом в этом краю. Никого нет, разве что огненная саламандра проползёт или пролетит двухголовый додхарский стервятник. Кайрори — сюда даже грифы не залетают. Троероги как-то умудряются выживать, питаясь кактусами, но они выживают где угодно. На троерогов охотятся трёхголовые керберы. И ещё где-то здесь же обитают свирепые пхаясо, питающиеся кактусами, троерогами и себе подобными…

Вот здесь и лежал корабль. Я увидел в далёком далеке красное пятно под землёй, словно там был сильный источник какого-то излучения, замедлил свой полёт, снизился, нырнул в один из каньонов…

— Хорош часовой, нечего сказать, — произнёс Тотигай прямо у меня над ухом.

Я открыл глаза. Светало. Контуры скал вокруг стоянки вырисовывались уже отчётливо.

— Вот это да, — сказал я. — А мне показалось, что совсем немного времени прошло.

— Нет, ты проспал всю свою смену, — не стал жалеть меня Тотигай. — Но мог бы спокойно спать и дальше, потому что я всё равно за ночь даже не подремал нормально. Да только не было уже у меня сил слушать, как ты сопишь-храпишь в то время, как я мучаюсь.

— Я знаю, где корабль, — сказал я. — До него не слишком далеко, если через пять переходов отойти от Границы и срезать по прямой. Отойти можно, она всё равно там прозрачная — не спрячешься. А потом мы выйдем к ней снова. Она в том месте непроходимая, но тонкая, без расширений. Бок корабля торчит прямо из склона какого-то плато, вблизи от Границы. Так близко, что я не понял, на какой стороне его больше.

Тотигай задумчиво почесал задней лапой за ухом.

— Если так, мы вообще можем в него не попасть, — сказал он. — Или сгинем, едва войдя внутрь. Вход ты видел?

— Нет. Корабль весь целиком в земле, только бок чуть открылся, когда обвалился склон. Давай решать. Ты голосуешь первым.

— Да чего уж… Столько прошли, теперь грех поворачивать. Ну, не попадём — значит, не попадём. Только не мечтай, что сможешь заставить меня откапывать эту бандуру.

Поднявшись с земли, я сделал то, с чем следовало бы управиться ещё вчера, да сил не было — закоптил всё мясо, что мы не съели сразу. На завтрак сварил похлёбку из порубленных почек, печени и сердца антилопы и вывалил потроха себе в тарелку, оставив бульон Тотигаю. Кербер взглянул на тревожно вздрагивающую во сне Коу, недовольно покашлял и отправился в мехран на поиски дынь, хотя я его и не просил.

Нам предстоял ещё долгий путь, и самым тяжёлым отрезком станет дорога по Кайрори. Только бы добраться до корабля… Как мы залезем внутрь, я гадать не собирался — как-нибудь залезем. Конечно, я не специалист по технике Надзирателей, но раз от корабля есть Ключ, значит, у него должен быть и люк, который этот Ключ способен открыть, правильно? А раз у него есть люк, а у меня есть Тотигай, выходит, я так или иначе заставлю его люк откапывать, что бы он ни думал по этому поводу.

Глава 27

До Кайрори мы дошли без приключений. Теперь, когда я освоился с дальновиденьем при помощи Книги, странствовать и охотиться стало одно удовольствие. Я без труда выбирал самый удобный и лёгкий путь, самое лучшее место для ночлега, а выслеживание дичи превратилось просто в занятие для лентяя — завалился в тени возле скалы, глаза прикрыл, посмотрел, кто и где пасётся, и дал наводку Тотигаю. Кербер посматривал на меня с завистью. Я не только мог видеть всё вокруг днём и ночью, на любом расстоянии, не трогаясь с места, но ещё и получил возможность просматривать уже произошедшие в прошлом события.

Яйцеголовые, сообразив, что их обманули возле туннеля, перебросили свои основные силы на Додхар, оставив несколько небольших отрядов на Старой территории. Они больше не чувствовали присутствие Книги — значит, не знали, где разыскивать нас. Им приходилось вести поиски во всех направлениях. Одна группа шла за нами, но следов ибогалы ещё не обнаружили; остальные отряды рассыпались по мехрану.