Властители земли, стр. 20
Ндо улыбнулся. Улыбка получилась холодной, ибо боль все еще пребывала в его теле, но это была торжествующая улыбка.
— Мы Синанджу, — сообщил Чиун.
Ндо слышал рассказы о страшных людях с Востока, которые служили древним королям инути.
— А почему Синанджу заботит какой-то там жук? — спросил Ндо.
— Синанджу заботится о том, что их заботит, — резонно отвечал Чиун.
— Хотя я уважаю Дом Синанджу, но мои руки не принадлежат мне, — сказал Ндо. — У меня есть обязательства, договоренности. Может, я что-то другое могу для вас сделать?
— Когда Синанджу захочет что-то другое, он попросит это, — ответил Чиун. — Скажи мне, инути, неужели ты думаешь, что твое древнее умение преодолевать боль достаточно, чтобы воздвигнуть стену, которая остановит Синанджу?
И с этими словами он показал Ндо его Га, маленькую деревянную статуэтку. Ндо был ловок и проворен, но его руки двигались медленно и неуклюже, точно ватные, в сравнении с быстротой этих длинных ногтей. Ндо потянулся, но статуэтка уже была вне его досягаемости.
Чиун медленно отломил правую ногу Га. Ндо всхлипнул.
— Следующим будет мужское достоинство Га, — пообещал Чиун.
— Нет! — закричал Ндо. — Только не это. Вместе с ним умрет и мое семя.
— Значит, мы понимаем друг друга, инути, — ответил Чиун.
Ндо предложил назначить Чиуна на высокооплачиваемый пост директора любого агентства, но у Чиуна был лишь один ответ:
— Синанджу заботится о том, что заботит Синанджу.
— Вы хотите сказать, что мы все должны отправиться в поля и приглядывать за жуком? Да ведь дело кончится бунтом.
— Дело кончится блестящим подтверждением открытия доктора Ревитса, — возразил Чиун.
— Какого доктора?
— Одного ученого, — пояснил Чиун.
— Я их не знаю. Кто возглавляет их управление?
— Дара Вортингтон, — ответил Римо.
— Я ее тоже не знаю. А кто ее директор?
Римо и Чиун пожали плечами.
— Отдайте мне Га и я все выясню, — сказал Ндо.
— Вы выясните это потому, что Га находится у меня, и будет там находиться, пока вы все не сделаете, как надо, — ответил Чиун.
Ндо глянул на старого уроженца Востока, потом опустил глаза и кивнул.
Пока он отсылал полицию, объясняя, что произошло недоразумение, Ндо услышал, как двое из Синанджу переговариваются между собой. Они спорили о кимоно, а Ндо хорошо знал, что никогда в жизни не хотел бы еще раз увидеть кимоно.
Глава седьмая
Валдрон Перривезер III смотрел по телевизору новости и услышал, как диктор рассказывает о хорошей работе МОЗСХО и борьбе этой организации с угрозой голода, услышал о том, что было объявлено о последней и решительной битве против зловредного жука Унга.
Он стремительно ворвался в лабораторию, располагавшуюся в его имении, и тут же потерял сознание от запаха ДДТ. Придя в себя, он осведомился, сколько ДДТ сейчас использует его энтомолог, а когда ему ответили на этот вопрос, заявил, что теперь-то уж все наверняка должно быть готово.
— Нет еще, мистер Перривезер, но уже скоро, — ответил ученый.
— Дайте мне знать немедленно, как только все будет готово.
Он велел своим юристам выяснить определенные моменты предстоящей демонстрации, когда МОЗСХО собиралась показать всему миру, как она борется с голодом.
Узнав, что демонстрация эта состоится под открытым небом, в полях Центральной Африки, он выругался себе под нос.
— И все же, — пробормотал Перривезер, — кое-что можно сотворить и под открытым небом. Мы еще посмотрим.
Натан и Глория Мусвассер не желали видеть, как будут мучительно умирать от яда миллионы «меньших братьев человека». Эти двое не могли просто стоять в стороне и наблюдать за очередной несправедливостью, ожидая, пока неотъемлемые права всех живых существ будут защищены законом.
Они должны ударить немедленно. И вот они погрузили бочки с тротилом на взятый напрокат грузовик и подъехали к главным воротам лабораторного комплекса МОЗСХО в Вашингтоне, округ Колумбия.
— Заказ двух ваших новых сотрудников. Часть их нового оборудования! — крикнул охранникам Натан.
Они подвели грузовик с тротилом к контейнерам, в которые загружали снаряжение, приготовленное для отправки в Центральную Африку для борьбы с жуком Унга.
Они не стали ждать, пока бочки с тротилом погрузят в контейнеры, а быстро развернули грузовик и уехали. Они ехали минут двадцать, а потом Глория спросила Натана:
— Мне позвонить или ты сам?
— Не знаю. У меня ведь это первый раз. И я чувствую себя таким важным, — ответил Натан Мусвассер.
— Самое жаркое место в аду, — откликнулась Глория Мусвассер — предназначено для тех, кто в переломные времена ничего не делает. Или что-то в этом роде.
— Я сам позвоню. Ты слишком взволнована, — решил Натан.
Он подошел к телефонной будке около закусочной и набрал номер местной телевизионной станции.
Листок бумаги, который он сжимал в руке, дрожал. Наконец-то он делает что-то полезное для всего мира.
Услышав в трубке голос репортера, Натан прочитал написанное на бумаге заявление.
— Мы, Союз освобождения видов, берем на себя полную ответственность за революционный акт, совершенный сегодня в центре угнетения и убийства, то есть в лабораториях МОЗСХО, Вашингтон, округ Колумбия. Мы, члены СОВ, призываем всех людей присоединиться к нам в нашей законной и справедливой борьбе против угнетения всех живых существ на земле. Ждите новых освободительных актов.
— О чем это вы там толкуете? — спросил репортер.
— Я говорю, приятель, о взрыве в лабораториях МОЗСХО. Мы должны были там прикончить по меньшей мере две сотни человек, приятель.
Натану Мусвассеру нравилось называть людей «приятелями», это позволяло ему ощутить свою значимость.
— Эй, парень, никакого взрыва не было, — ответил журналист.
— Ты врешь. Мы сделали это. И требуем, чтобы нам верили. Мы совершили революционный акт и имеем право поставить его себе в заслугу.
— Да не было никакого взрыва, — настаивал репортер.
— Послушай, приятель, — терпеливо объяснил Натан. — Мы купили динамит. Мы подбросили динамит. Мы вставили запал, и хотим, чтобы за нами признали этот акт. Мы его совершили.
— Да не могу я вам поверить, никого вы не убили, — ответил репортер.
— Что у вас там происходит? Я хочу поговорить с руководителем станции, — возмутился Натан.
Глория заметила, как покраснел Натан, услышала, как он резко повысил голос, и, высунувшись из машины, завопила:
— В чем дело?
Натан прикрыл трубку ладонью.
— Они не хотят нам поверить, дорогая.
— Что? — взвизгнула Глория.
— Ребята твердят, что не могут нам поверить.
— Черт подери, — сердито выругалась Глория. — Ну-ка, дай я с ними поговорю.
Она выбралась из кабины грузовика. Натан передал ей трубку.
— Я сказал ему, что мы сами подбросили динамит.
— Тротил, болван, — отрезала Глория и добавила в трубку:
— Ладно, так в чем дело?
— Да ни в чем, — ответил репортер. — На нашей станции никто никому не верит, если нет убитых. Если вам во что бы то ни стало надо заявить о своей ответственности, никого не убивая, попробуйте позвонить на другую станцию кабельного телевидения. А мы уже не принимаем заявлений о взрывах и убийствах, если на самом деле ничего подобного не было. Такова наша новая политика.
— Мы подложили пятьсот фунтов тротила, — сказала она. — Вы представляете себе, сколько это? Взрыватель был самый лучший, и я сама его проверила. Если б им занимался мой муж, я бы еще могла с вами согласиться, но я его проверила и все сделала, как надо. Теперь так, взрыв произошел в разгар рабочего дня. Мы специально так рассчитали время, чтобы там было как можно больше людей.
— Леди, все претензии не ко мне, — отозвался репортер. — Пару месяцев тому назад нам позвонили из какой-то освободительной группы и заявили, что берут на себя ответственность за взрыв детского сада. Они сказали, что убили триста пятьдесят детей. Мы выслали репортера на место происшествия, и знаете, что он там обнаружил?