Утраченное звено, стр. 16
— Четыре колеса перестали быть круглыми, — прокомментировал Чиун.
— Неужели все четыре? — не поверил Римо.
Чиун кивнул.
— Она проткнула нам шины, чтобы мы не могли ее догнать! — дошло, наконец, до Римо.
— Не расстраивайся, — успокоил его Чиун, — тебе это не идет.
Римо остановил автомобиль и заглушил мотор. Выскочив из машины, они с Чиуном побежали вперед. На углу Первой улицы они заметили такси и прыгнули на заднее сиденье.
Такси явно было гордостью хобокенского автопарка — ему удалось пронести по жизни и сохранить все изначально приданные ему крылья и колеса. А это было совсем непросто, особенно если учесть, что, хотя городская полиция не покладая рук боролась против трехрядной парковки автомобилей на Вашингтон-стрит, центральной магистрали города, эта улица шириной в сто футов была настолько забита машинами, что езда по ней на чем-либо, кроме велосипеда, служила серьезным испытанием крепости человека и стали.
Шофер вопросительно взглянул на них.
— Вообще-то я собрался домой, — произнес он.
— Сначала в Ньюаркский аэропорт, а уж потом домой, — сказал Римо.
— Не-е-е, — протянул шофер, — домой я еду прямо сейчас.
Тогда Римо взялся за виниловое покрытие переднего сиденья и рванул на себя. Из сиденья вылетел большой клок поролона, обнажив стальные пружины. Шофер посмотрел на Римо, на изуродованное сиденье, потом снова на Римо, кивнул и тронулся с места.
— Собственно, Ньюаркский аэропорт тут недалеко.
Глава девятая
Предполагалось, что после того, как строительство Линкольновского и Голландского туннелей под Гудзоном окупится, портовые власти Нью-Йорка и Нью-Джерси отменят плату за проезд по ним. Однако портовые власти всегда умудряются избегать подобных проявлений великодушия. Туннели были пущены в эксплуатацию, но плата за проезд сохранилась. А когда построили новые, то плата для автомобилистов даже поднялась, хотя стоимость туннелей уже десять раз окупилась за счет налогов.
Помимо прочих проектов, портовая администрация осуществила реконструкцию Ньюаркского аэропорта. Аэропорт получился в четыре раза больше, чем планировалось. Огромная площадь и разветвленная сеть лишь наполовину загруженных дорог делали его самым надежным и удобным аэропортом на всей континентальной части США.
Поездка Римо с Чиуном стоила четырнадцать долларов пятьдесят центов. Римо дал шоферу двадцать долларов и сказал, что тот может оставить сдачу себе. Чиун назвал это расточительством.
— Он должен получить двадцать долларов только в том случае, если так написано на маленькой коробочке. Зачем же ты дал ему двадцатидолларовую бумажку, если на коробочке написано всего четырнадцать?
— Это чаевые, — объяснил Римо. — В Америке так принято.
— Что принято?
— Добавлять немного денег за хорошую работу.
— Можно подумать, ты заплатишь меньше, если работа сделана плохо? — заметил Чиун.
— Нет.
— В таком случае ты идиот. Сейчас же получи сдачу.
Весь этот разговор происходил на заднем сиденье такси. Шофер, который еще не успел обзавестись новейшими нью-йоркскими достижениями в области безопасности, а именно пуленепробиваемой электрифицированной стеклянной перегородкой, отделяющей его от пассажиров, проблесковыми маячками, которые видны за четыре мили, и сиреной, которая способна мертвого разбудить, перегнулся через сиденье и прислушался. Он явно был на стороне Римо и одобрительно кивнул, когда тот сказал:
— Мне сдача не нужна.
— А мне нужна, — заявил Чиун и обратился к шоферу: — Сдачу, пожалуйста.
Шофер покачал головой.
— Это американский обычай, приятель. Послушай своего дружка, он все правильно говорит. Такие крутые ребята, как я, всегда получают на чай. Чуть больше, чем причитается.
— Так тебе хочется чуть больше? — спросил Чиун.
Шофер кивнул. Тогда Чиун взялся за переднее сиденье — по краям дыры, оставленной Римо, — и сделал едва заметное движение рукой. Теперь в сиденье недоставало еще двух больших клоков. Старый кореец открыл дверь и вышел из такси.
Воспользовавшись его отсутствием, Римо протянул таксисту еще две двадцатидолларовые банкноты.
— Починишь сиденье, — бросил он.
На улице он сказал Чиуну:
— Ты, я вижу, в прекрасном настроении.
— Сам виноват. Кто познакомил меня с этим животным, превращающим детей в преступников? Весь вечер мне испортил.
— Для него это знакомство тоже было не из приятных, — парировал Римо.
Они уже подходили к автоматическим дверям аэровокзала, как возле их такси затормозил какой-то черный автомобиль. Из него вышли двое в строгих темно-синих костюмах. Войдя в двери, Чиун произнес:
— Видел их?
— Ага, — не оборачиваясь, ответил Римо. — Двое. Возможно, это наш шанс.
Чиун кивнул. Они с Римо двинулись в южный конец здания, стараясь идти как можно медленнее и не забывая убедиться в том, что мужчины из черного автомобиля не потеряли их из виду.
— Я знаю, почему ты так злишься, — начал Римо. Чиун хранил гордое молчание. — Ты расстроился из-за того, что я не стану просить Смитти послать тебя на Олимпиаду.
— Ничего страшного, — ответил Чиун. — Я сейчас прорабатываю альтернативный вариант.
Они поднялись на второй этаж. Сходя с эскалатора, Римо почувствовал, как лента напряглась — это мужчины встали на ступени сзади них. Римо с Чиуном повернули налево. Впереди Римо заметил дверь с табличкой «Вход воспрещен». Они быстро скользнули в нее. Это было багажное отделение. Комната была пуста.
Римо держал дверь приоткрытой достаточно долго, чтобы их преследователи, сойдя с эскалатора, поняли, куда идти. Затем прошел вдоль дальней стены и шепнул Чиуну:
— А теперь веди себя прилично.
— Я и пальцем не шевельну, — ответил тот, отвернулся к окну и сложил руки на груди.
Тут в комнату ворвались преследователи, держа руки в карманах, где прятали оружие. Они были явно удивлены, увидев, что Чиун повернулся спиной, а Римо небрежно прислонился к стене, словно поджидая их.
— Входите, не стесняйтесь, — пригласил Римо. — Места всем хватит.
Вошедшие оказались смуглыми темноволосыми парнями с узкой полоской усов над верхней губой. Один из них улыбнулся, поплотнее закрывая за собой дверь. Как по команде, они вынули руки из карманов, и на свет появились два автоматических пистолета.
— Хорошо, — произнес Римо, — а теперь представьтесь. Кто вы? Лучше скажите сами, пока в разговор не вступил мой друг.
Мужчины нехорошо улыбнулись. Чиун продолжал стоять ко всем спиной.
— Неважно, кто мы, — у говорящего был сильный акцент, совсем недавно Римо уже где-то слышал такой. — Гораздо интереснее узнать, кто вы.
— А, мы-то... Я Римо. А это Чиун. Мы секретные агенты и работаем на правительство США. А вы?
— Мы представляем... — начал было один.
— Ахмир, — резко перебил другой, приказывая замолчать.
— Итак, это ваше последнее слово? — проговорил Римо.
— Последнее слово, какое вам доведется услышать, — заявил один из мужчин, наводя на Римо пистолет. Второй нацелил дуло в спину Чиуну.
— Чиун, кончай валять дурака, — обратился Римо к корейцу.
Тот поднял руки, показывая, что сдается. Римо покачал головой, внимательно наблюдая за руками мужчин. Их разделяло девять футов. У того, что целился в Чиуна, напрягся указательный палец правой руки. Указательный палец другого оставался спокойным. Римо заметил, что палец, лежащий на спусковом крючке пистолета, нацеленного на Чиуна, напрягся сильнее.
Вдруг Римо рванулся вправо, отчего нацеленный на него пистолет качнулся в сторону. Прозвучал выстрел, но Римо нырнув, словно пловец, уже успел отпрыгнуть влево, стараясь держаться параллельно полу. Он схватил руку, сжимавшую нацеленный на Чиуна пистолет, в тот момент, когда его обладатель уже начал спускать курок, и пуля вошла в пол, не причинив никому вреда. Тут второй из нападавших пришел в себя и снова прицелился в Римо, но выстрелить ему не удалось — Римо сделал быстрое движение правой ногой, подцепил оружие кончиком большого пальца и так ловко перевернул, что оно вошло в горло стрелявшему дулом вперед. Глаза у того полезли на лоб, потом взгляд его затуманился и бандит рухнул на пол.