Убить время, стр. 31
После казни Анатоля, когда его окровавленную голову водрузили на минарет для всеобщего обозрения, Халаффа зачитал длинный список коренных преобразований, которые он собирался осуществить в Заднии. Одним из пунктов его пламенной речи было, в частности, обещание никогда больше не обсуждать государственные дела в той греховной и порочной атмосфере, которая была свойственна пресловутой парадной опочивальне.
И слово свое он сдержал: во время оргий, пьянства, распутства и азартных игр Халаффа никогда не обсуждал государственные дела. Обсуждение подобных вопросов было ограничено получасом с десяти до десяти тридцати утра в понедельник, непосредственно после утренних казней и перед перерывом на курение гашиша.
Фокс стряхнул пепел на пол, пополнив тем самым уже имевшуюся там гору окурков. От хриплых криков, пения и громких стонов наложниц находившаяся за спиной Фокса золоченая дверь ходила ходуном.
– Но это срочно, – объяснил Фокс стражнику, охранявшему вход во дворец, – тот имел указание посылать куда подальше любого, кто осмелится явиться без бутылки. – Дело государственной важности.
– Приходите в понедельник, – ответил стражник с гортанным акцентом. – Государственные дела решаются с десяти до десяти тридцати.
– Но дело не терпит отлагательств!
– Дела чрезвычайной важности с часу до часу тридцати.
Голос стражника напоминал звуки волынки.
– Но может произойти вселенская катастрофа! – в отчаянии воскликнул Фокс.
– Вселенские катастрофы с трех до половины четвертого.
Фокс впал в неистовство.
– Послушайте, но я должен его увидеть! Неужели нет никакого способа встретиться с Халаффой до десяти утра в понедельник?
– До десяти утра в понедельник можно обращаться только с супер-пупер чрезвычайной вселенской катастрофой, повлекшей много жертв.
– Хорошо, годится.
– Понедельник, девять тридцать.
Наконец с помощью пятидесятидолларовой бумажки Фоксу удалось уговорить стражника пропустить его в приемную. Было это шесть часов назад. С тех пор возбуждение Фокса успело достичь таких пределов, что грозило перерасти в нервный срыв. Руки его дрожали, перед глазами расплывались круги, во рту пересохло так, что когда он пытался сглотнуть слюну, то горло слипалось, словно туда залили клей.
Все пропало! Прекрасная, надежная крыша Шангри-ла приказала долго жить из-за какого-то психа в футболке, которому удалось внедриться туда! Человек по имени Римо сумел добраться и до Команды. Конечно, Команда быстро разберется с этим щуплым юнцом и его престарелым азиатским приятелем, но сам факт! Теперь им все известно! После тридцати лет существования Команды им все-таки удалось пронюхать про нее. А раз узнали они, то может узнать и кто-то другой.
Настало время затаиться, лечь на дно. Хорошо бы переждать в Заднии годик-другой, пока все утрясется. Он захватил с собой достаточно прокаина, чтобы хватило на все время пребывания здесь. Конечно, оставшихся запасов лекарства Команде едва хватит на неделю, но он сможет потом набрать новую Команду. Что говорить, потребуется много сил, но это возможно. А что касается этих идиотов в Шангри-ла, то всегда найдутся денежные мешки, согласные все отдать за вечную молодость, которую предложит им Фокс. Впрочем, гости особняка в Пенсильвании сейчас уже наверняка мертвы. Он не мог позволить себе тратить на них драгоценное время.
Внезапно позолоченная дверь с грохотом распахнулась, наполнив приемную запахом застоявшегося табачного дыма и алкогольных паров. На пороге, спиной к Фоксу, стоял Халаффа, смеясь и крича что-то по-арабски тем, кто остался внутри. Выйдя навстречу Фоксу, он все еще продолжал смеяться.
– Ваше Превосходительство, – произнес Фокс, падая перед Халаффой ниц.
Улыбка на лице Халаффы тотчас же сменилась суровым взглядом.
– Что это еще за неотложное дело, которое позволило тебе отвлекать меня от исполнения важных государственных дел? – вопросил он.
– Я прошу у вас политического убежища. Ваше Величество, – пропищал Фокс. – Про ваши планы пронюхал какой-то псих. Ему удалось проникнуть в расположение лагеря, и он теперь знает обо всем. Боюсь, что он успел передать эти сведения кому-то еще, так что наш план потерпел фиаско. Я прошу у вас не платы за уже совершенные убийства, а лишь разрешения укрыться в вашей стране от преследования властей, пока капиталистические шуты не забудут об этом деле.
– Что-что? – переспросил Халаффа.
– Они у нас на хвосте. Нам необходимо…
– У нас? Нам? – взревел Халаффа. – Это твой план провалился! И как ты смеешь впутывать в это дело меня, самого Халаффу?
– Но это был ваш пл…
– Ты совершил предательство по отношению к собственной стране, но был настолько глуп, что попался. И после этого ты хочешь, чтобы я предоставил тебе политическое убежище?
– Я только подумал…
– Где твои солдаты?
– На базе, сэр, Ваше Величество, сэр.
– Ты бросил их?
– Понимаете, тот человек гнался за мной. Дело в том, что это очень необычный человек. Он высунулся из окна…
– Ты еще больший дурак, чем я предполагал. Клянусь Аллахом, ты самый большой идиот на свете! Ты что, спятил? Неужели ты думаешь, я стану заботиться о человеке, который ради спасения собственной шкуры бросил своих солдат на произвол судьбы?
– На самом деле все не так трагично, – пытался объяснить Фокс.
– И ты полагаешь, я стану доверять человеку, который без тени сомнения готов меня и мою страну ославить на весь мир, заявляя, будто мы участвуем в постыдном заговоре?
– Но уже через несколько недель все уляжется…
– Стража! – громко позвал Халаффа – Уведите этого предателя! А завтра на рассвете расстреляйте его!
– Меня? Расстрелять? – Фокс предпринимал безуспешные попытки вырваться из рук двух дюжих стражников, подхвативших его за руки. – Но, ваше превосходительство… ваше преподобие. Ведь я служил вам верой и правдой…
– Ты потерпел поражение.
– Значит, посадите меня в тюрьму! – безумным голосом завопил Фокс. – Я согласен на тюрьму. Ведь не можете же вы убить меня только за то, что я допустил незначительный промах!
– Действительно, – задумчиво произнес Халаффа. – Погодите, – бросил он стражникам, и гиганты застыли на месте. Поглаживая подбородок, Халаффа размышлял. – Вы правы, доктор Фокс. Находясь в здравом уме и трезвом рассудке, я не могу казнить вас за невыполнение вами своих обязанностей. В конце концов, я честный человек. И вдобавок милосердный. Я следую путями Аллаха во имя мира и процветания моей страны.
– Слава тебе, господи! – прошептал Фокс, припадая к ногам Халаффы. – Дай Бог вам всяческих благ, ваше совершенство!
– Я принимаю решение: ты не будешь расстрелян завтра утром за то, что совершил промах.
– Ваше величество, ваша божественность…
– Ты будешь расстрелян за то, что помешал мне отдыхать! А теперь прощай!
– Нет! Нет! – завопил Фокс, но дюжие стражники уже потащили его по вонючей лестнице в подземелье, где крысы обгладывали последние кости тех, кто уже успел побывать на плацу.
Захлопывая за Фоксом ржавую дверную решетку, один из стражников погрозил ему пальцем и назидательно произнес:
– Мог бы и подождать понедельника.
Глава восемнадцатая
«Ф-16» летел над Средиземным морем.
Пилот изобразил на лице свою самую лучезарную улыбку, специально для двух штатских пассажиров.
– Не скучаете? – поинтересовался он со свойственным летчикам деланым южным акцентом.
– Кино не крутят, – пожал плечами Чиун.
Римо навел позаимствованный у пилота мощный бинокль на Анатолу. Вот их цель Не думай ни о чем, кроме поставленной задачи, сказал он себе. Пози мертва, а ведь он мог бы ее спасти, если бы… нет, лучше об этом не думать. Все кончено, она умерла. И точка. С этого расстояния казалось, будто глинобитные стены домов белы, а на извилистых улочках не лежат отбросы, и они свободны от нечистот и переносящих страшные болезни мух, которые были визитной карточкой Заднии.