Тяжелый рок, стр. 12
– Замечательно, – согласился Римо.
– Жаль, что ты уже этого не почувствуешь, ворюга, – с этими словами Уилли огрел – точнее, ему казалось, что огрел Римо по голове здоровенным кулачищем правой руки, но с ней вдруг произошла странная вещь. Рука словно угодила в расплавленный свинец, а он сам оказался на асфальтовом покрытии стоянки. Над его головой торчала выхлопная труба «континентала».
Грудью он ощущал вибрации «Дэд Мит Лайс». Нос уткнулся в пропахший маслом асфальт стоянки. Расплавленный свинец будто полз вверх по правой руке. Он вскрикнул от боли и услышал, как вор говорит, что жгучая боль может прекратиться, если он заговорит, и Уилли решил все рассказать.
– С кем ты работаешь?
– Ни с кем.
Что-то раздробило его локоть на мелкие кусочки, и Уилли снова вскрикнул, хотя на самом деле с его локтем ничего не случилось. Боль исходила от нервных окончаний. Если ими умело манипулировать, то они почти одинаково реагируют как на умелые пальцы, так и на перелом костей. Или на расплавленный свинец.
– Ни с кем, клянусь!
– А тот блондин?
– Мне приказали прикончить только эту рыжую.
– Значит, он не с тобой работал?
– Нет, должно быть, он сам по себе.
– Кто поручил тебе сделать это?
– Просто голос в телефонной трубке. Я звонил в Чикаго. А-а-а! Хватит, не надо! Отпусти локоть. Я же ничего не скрываю! О, Господи, да кто ты – палач-мучитель, что ли? Я же говорю. Голос велел мне найти почтовый ящик.
– И все?
– Нет, он сказал, то Викки Стоунер должна быть здесь и что миллион долларов – не шутка.
– А почтовый ящик? – спросил Римо.
– Это было что-то вроде проверки, – сказал Уилли. – Там были пятьдесят тысяч и еще одно задание для меня. Насчет того парня, с которым мы были вместе. Мне заплатили, чтобы я с ним разделался. Наличными. Пятьдесят тысяч. Эй, ну хватит же, отпусти локоть!
Уилли-Бомба Бомбелла чувствовал, как боль пронзает его плечо, потом – грудь. Он попытался объяснить устройство бомбы, но его не поняли, совсем не поняли. Чтобы остановить боль, он рассказал этому мерзавцу, как можно собрать простое взрывное устройство из того, что имелось у него в машине; он рассказал все честно, потому что готов был на что угодно, даже умереть, лишь бы прекратилась боль. Смерть и то лучше. Он чувствовал, как его запихивали в багажник, и потом наступила темнота, а машина подпрыгивала и тряслась имеете с бомбами, катающимися вокруг. Одна из бомб оказалась возле его правой ноги, и достаточно было лишь легкого удара, чтобы она взорвалась и покончила с этим подонком-мучителем.
И Уилли ударил бомбу ногой.
Глава шестая
Раскрой глаза и облако всоси,
Вихрись мой путь далек…
Бу-бум"
«Да здравствуют „Дэд Мит Лайс“!»
Потрясающе, старик! Сначала – эта башня, потом – какой-то взрыв неподалеку. Кайф!
«Да здравствуют „Дэд Мит Лайс“!»
В результате взрывов тела иногда расплющиваются воздухом. Но если тело движется вместе с ударной волной, оно становится похожим на снаряд, не менее грозный, чем пуля. Главное – ни на что не наткнуться.
Когда машина взорвалась, Римо постарался ни за что не зацепиться. Он летел мимо березок, вращаясь как волчок, как пропеллер, понимая, что стоит ему задеть за что-нибудь хоть ладонью, его размажет по магистрали номер восемь, как сыр пармезан. Но ни того, ни другого не случилось.
Зато именно во время этого стремительного вращения Римо на мгновение понял, что значит «всасывать облако». Правда, он и забыл об этом сразу же, как только кровь снова прилила к его голове.
На следующее утро в офис доктора Харолда Смита поступили два сообщения. В одном, от Римо, говорилось о том, что Викки Стоунер находится под надзором и в нужный момент будет доставлена в сенат. Другое прислал из Люцерна, Швейцария, один клерк, подрабатывавший на сборе информации.
Он сообщал, что специальный счет в одном из банков вырос с миллиона до полутора миллиона долларов. Со всех концов света раздавались телефонные звонки по поводу этого счета, все связанное с ним хранилось в глубокой тайне, но его аналитический ум подсказывал, что положенные в банк деньги предназначались для того, кто выполнит особое задание. Да, клерк слышал и о последнем телефонном звонке. Он был из Африки, звонил некто Ласа Нильсон. Клерк надеялся, что предоставленная им информация окажется в некоторой степени полезной.
Нильсон. Нильсон… Смит уже слышал это имя, но где? Он справился в гигантском компьютерном комплексе в Фолкрофте, куда информация по крупицам поставлялась сотнями людей, не знавшими толком для чего, и лишь один человек имел к ней доступ – Смит.
Ничего. Компьютер молчал. Однако у Смита почему-то появилось еще больше уверенности в том, что это имя ему знакомо. На его памяти было даже два имени. Ласа Нильсон и Гуннар Нильсон. И оба определенно ассоциировались с опасностью. Но почему? Как получилось, что ему они известны, а компьютеру – нет? Смит смотрел, как в лонг-айлендском заливе маневрирует кеч, и, наблюдая за этим старинным парусником, он вдруг вспомнил, где слышал о Нильсоне.
Он позвонил по селектору своей секретарше.
Мисс Стефани Хэзлит знала, что доктор Смит был необычным человеком, однако все научные работники отличались какими-то причудами. И все же это было чересчур. Раннее утро, а шефу вдруг понадобился какой-то старый приключенческий журнал, который можно найти в некой букинистической лавчонке в Манхэттене! Журнал необходимо достать сегодня же, и, если она не сможет заказать его по телефону, пусть прибегнет к помощи секретаря отдела исследований городской среды. Это было уж слишком даже для доктора Смита.
А когда она отыскала по телефону магазин, где продавался этот журнал, доктор Смит велел ей съездить туда и обратно на такси.
– В Нью-Йорк и обратно, доктор Смит?
– Да.
– Это будет стоить шестьдесят, семьдесят, а может, и восемьдесят долларов.
– Возможно, – ответил доктор Смит.
Когда она приехала в магазин, там запросили сотню долларов за журнал, стоивший два цента в 1932 году. Эти цифра, естественно, требовала некоторой корректировки, но не в пять же тысяч раз… Нет, это явно было чересчур. Как и обратный путь в Фолкрофт. Как и пробка на Уэст-сайдском скоростном шоссе. Чтобы отвлечься, она решила почитать журнал, который обошелся Фолкрофту почти в две сотни долларов, не считая ее дневной зарплаты. Он был ужасным. Отвратительным. Жутким.
Первая статья была посвящена удавкам-гарроте. В ней рассказывалось, как и из каких материалов изготавливались наилучшие и о том, что, вопреки распространенному мнению, величайшими мастерами в этом виде убийства были вовсе не индусы – туги-душители, а румыны.
В следующей статье американский маг Гудини говорил о том, что в его трюках на самом деле не было ничего нового, что они являлись лишь адаптацией техники японских ниндзя, перенятой у легендарнейших убийц древней истории – Мастеров Синанджу.
Ну и что? Кому все это надо?
Далее следовала статья об одной шведской семье. Однако вопреки ожиданиям в ней ничего не говорилось ни о сексе, ни даже о кулинарных секретах.
Речь шла о графе и полковнике Нильсонах. От одних только рассказов про них могло стошнить. История этой семьи – величайших на земле охотников – уходила в прошлое на шесть столетий, в то время, когда Швеция была мощной военной державой. Представители этого семейства частенько оказывались по разным сторонам фронта, нанимаясь к тем, кто больше платил. Они убили польского принца, буквально превратив его ложе в утыканную шпагами могилу, и не позаботились о том, как разобраться между собой претендентам на престол.
Один бургундский герцог нанял их убить младенца, который через два десятилетия мог заявить о своих правах на Бургундию, однако отец ребенка тоже нанял их, чтобы упрочить шансы своего сына. Младенец утонул во время купания. Когда герцог узнал, что такая же цена была назначена за его голову, он попробовал откупиться от семейства Нильсонов. Но отец утонувшего ребенка был настолько взбешен, что поднимал цену до тех пор, пока герцог уже не мог заплатить больше. Зная о славе Нильсонов, герцог благоразумно предпочел повеситься.