Свидание со смертью, стр. 19

И Римо начал прорываться, пока еще на ощупь и вслепую, сквозь клубящееся облако пыли.

— Не двигайся, — прошипел Чиун.

Он почувствовал, как гигантский кусок скалы, которого он коснулся, слегка шевельнулся. Он ничего не видел — вокруг царила кромешная тьма. Сверху не доносилось ни звука. Чиун слышал лишь собственное размеренное дыхание и пыхтенье индейца.

— Сиди смирно! — шепотом прикрикнул Чиун. Он говорил еле слышно, но его тон сразу заставил Уолфши замереть. — Хорошо. Я не хотел тебя убивать, но представь, что было бы, если бы мне самому не удалось уцелеть.

Сама мысль об этом заставила корейца содрогнуться. Его не страшила смерть, она лишь открывала путь в рай. Но разделить могилу с простым «белым краснокожим», да к тому же сомнительных умственных способностей! А вдруг он потащил бы Чиуна к своим предкам? Нет, это уж слишком!

Поэтому, заключил Чиун, он не умрет.

В конце концов, это индеец во всем виноват. Чиун мог бы сделать так, чтобы они оба спаслись, если бы этот кретин не бросился бежать в противоположном направлении. В результате Чиун потерял ту самую долю секунды, которая была так необходима, чтобы благополучно подняться над рушащейся скалой. Нужно было хотя бы самому спастись. В конце концов, говорил он себе, что значит этот обмирающий от страха болван в сравнении с ним, Мастером Синанджу? Но судьба распорядилась иначе, и вот теперь он должен либо выжить, либо умереть.

— Что происходит? — шепотом спросил Сэм.

— Ничего! — прошипел в ответ Чиун. — Когда что-нибудь произойдет, сам поймешь. Либо мы будем погребены под этими скалами, либо нам удастся спастись. Думаю, в нашем положении это единственная альтернатива.

— А как получилось, что мы еще живы?

Чиун вздохнул. Может, ему все же следовало убить этого идиота? Кто посмел бы его в этом обвинить?

— Потому, — принялся терпеливо объяснять он, — что я держу скалу, которая в любой момент может рухнуть и придавить нас. Если бы я ее отпустил, то уже не смог бы отвечать на твои дурацкие вопросы.

— Извините, — промямлили Уолфши. — Я так, просто полюбопытствовал.

Чиун почувствовал, как сдерживаемый им опасный груз опять едва заметно шевельнулся. У него возникло ощущение, будто Римо где-то снаружи. Если скалу сдвинуть грамотно, то все будет хорошо, но если допустить хоть малейшую ошибку, Чиун будет бессилен спастись сам или спасти индейца. Тот небольшой кусочек пространства, где они еще могут дышать, окажется заваленным камнями и черной землей, которая станет постепенно заполнять ноздри и рот. Впрочем, даже в таком положении Чиун сможет бороться со смертью еще в течение нескольких часов, а вот индейцу моментально придет конец. И все из-за того, что скалу сдвинут не так, как надо.

Чиун ощущал себя единым целым с огромным камнем, который держал на руках. Справится ли Римо с такой задачей, размышлял он. Он старался хорошо учить этого мальчика. Несмотря на белый цвет кожи, тот как никто быстро овладевал искусством Синанджу. Но Чиун знал и то, что постижение любого учения — это процесс, который никогда не может быть полностью завершен. Всю жизнь Римо будет учиться, стремясь к неуловимой цели, которой так никогда и не сможет достичь. Так и должно быть, иначе Синанджу не было бы Синанджу.

Вдруг сверху донесся голос Римо.

— Чиун! — позвал он. — Ты меня слышишь? — В шуме ветра его голос казался не громче шепота.

— Конечно, я тебя слышу, — тихо отозвался Чиун. — Кончай никчемную болтовню и скорей принимайся за дело! Ты должен вызволить нас отсюда!

Он почувствовал, как над головой задвигались камни. Римо действовал как по нотам.

Огромный валун в руках старца задрожал; в воздух взвилась тонкая струйка пыли, и Чиун ощутил песчинки на своей пергаментной щеке.

— Только не торопись, — пробормотал Чиун про себя.

Каждый вздох, каждое биение сердца должно быть точно выверено. Одно неверное движение, и они навсегда погрузятся в небытие. Но Римо не подведет. Чиун твердо знал это, и вера в Римо делала камень легче.

— И как это Римо нас нашел? — тихо спросил Уолфши.

— Иначе он не был бы Римо, — ответил Чиун.

После долгого молчания индеец произнес:

— Должно быть, очень приятно, когда знаешь, что где-то есть человек, на которого можно полностью положиться.

— На то и даны сыновья, молодой человек.

В голосе Чиуна звучала нежность.

Сын. И так будет всегда.

— Сын, — прошептал старый кореец про себя. Он знал, что есть слова, которые надо ощущать сердцем, но никогда не стоит произносить вслух.

Глава десятая

Майлс Квантрил сидел в вертолете, облетавшем южный склон горы.

— Развернитесь, — приказал он пилоту. — И спуститесь пониже.

Пилот кивнул, снижаясь и делая круг над безлюдным, развороченным склоном. Его руки, манипулируя рычагами, дрожали. Он всегда нервничал, когда приходилось летать с мистером Квантрилом.

— Что здесь произошло, черт побери?

Квантрил прижался лицом к плексигласовому окошку.

— Похоже на горный обвал, сэр, — ответил пилот.

— Сам вижу, придурок. Но как это произошло? И почему?

Пилот закусил губу.

— Не могу знать, сэр.

Квантрил почувствовал, как при виде гигантского скопления камней и земли, искореженных и поломанных деревьев, неестественно торчащих из земли валунов в нем закипает ярость. Зрелище было необычным, а Квантрил не любил сюрпризов. Он считал, что на свете должно происходить лишь то, что наметил он сам. А когда все же случалось иначе, чувство собственного бессилия буквально выводило его из себя.

— Летим в монастырь, — скомандовал он.

— Слушаюсь, сэр, — поспешно ответил пилот.

Может, когда они приземлятся, мистер Квантрил выместит злость на ком-нибудь еще?

Вертолет опустился на крышу монастыря. Пилот заглушил двигатель, но Квантрил не спешил выходить, а сидел, тупо глядя вперед и вертя в ухоженных руках тонкую золотую ручку.

— Сэр, мы прилетели, — напомнил ему пилот.

Майлс Квантрил повернулся к нему.

— Этот факт от меня не укрылся, — раздраженно ответил Квантрил и постучал ручкой по колену. — А знаете ли вы, что я испытываю, когда приходится отклоняться от хорошо разработанного плана?

Пилот судорожно сглотнул.

— Никак нет, сэр, — проговорил он, внезапно чувствуя, что попался в ловушку.

— Мне хочется кого-нибудь убить. Даже не важно кого. Мне это просто необходимо, чтобы несколько успокоить ярость. Я верю, что это может успокоить. А вы?

Пилот вытер пот со лба.

— Мистер Квантрил, у меня семья. Жена и четверо ребятишек.

— Какое мне дело до вашей семьи?

Пилот промолчал.

— Вообще-то, если вы в течение тридцати секунд назовете уважительную причину, по которой не следует вас убивать, то я вас отпущу.

И мистер Квантрил улыбнулся.

Он просто шутит, иначе и быть не может, успокаивал себя пилот. И все же никак не мог унять дрожь в руках. Виниловое сиденье под ним было мокрым и липким от пота, в горле пересохло.

— Все это... это очень забавно, сэр. — Он выдавил из себя слабую улыбку.

Квантрил залез в карман своего белого льняного пиджака и достал револьвер, сверкающий хромом и перламутром.

— Двадцать секунд, — сказал он, улыбаясь в ответ.

— Но я пилот! Этого достаточно. Я пилот. Если вы меня убьете, то не сможете улететь обратно в Санта-Фе.

Следующие несколько секунд показались пилоту самыми долгими в жизни.

— Отлично, — произнес наконец Квантрил. — Вы назвали причину. Не раскисли в трудный момент. Вы хороший солдат.

Пилот с облегчением закрыл глаза.

— Однако, к несчастью для вас, — продолжал Квантрил, — взводя курок, — я сам дипломированный пилот. Вертолеты и легкие самолеты. Ваше время истекло.

Раздался выстрел.

Дверца вертолета распахнулась, и тело пилота выпало на крышу. В следующий момент Квантрил небрежно перешагнул через труп и направился к строю солдат, замерших в приветствии.