Опаленная земля, стр. 46

Затем Президент связался со Смитом. Тот внимательно выслушал его, затем сказал:

— Мои люди были в Байконуре, когда это произошло.

— И вы ничего мне не сообщили! Почему я должен узнавать обо всем из других источников?

— Я не хотел ускорять кризис, — бесстрастно пояснил Смит.

— Кризис мы уже имеем!

— Теперь да, раз вас уже официально поставили в известность о случившемся. Советники наверняка пытаются внушить вам, что это дело рук Москвы.

— Очень может быть.

— Вашего коллегу в Кремле, несомненно, пытаются убедить, что за этим стоят Соединенные Штаты.

— Это просто смешно!

— Обе версии смешны. Однако две наши державы так привыкли при любом обострении кивать друг на друга, что для начала новой конфронтации требуется совсем немного — чтобы кто-то первым приказал нажать кнопку.

— Бог мой! Неужели Советы собираются сделать это?

— Как знать. Кстати, Советы приказали долго Жить.

— Все равно Россия остается большим северным медведем. А это значит, необходимо привести в готовность силы НОРАД.

— Вы бы нарушили свой долг, если бы не сделали этого, господин Президент, — холодно заметил Смит.

Хриплым от волнения голосом Президент заявил:

— Когда я приносил присягу, то думал, что родился под счастливой звездой — мне повезло стать Президентом после окончания «холодной войны».

— Господин Президент, кризисы бывают всегда.

— Смит, держите меня в курсе. На сей раз все слишком серьезно. Мне предстоит непростой разговор.

В течение часа ядерный арсенал Америки был приведен в состояние повышенной боевой готовности.

Это не прошло незамеченным для Кремля: по Ракетным войскам стратегического назначения была объявлена готовность № 1.

Когда Президенту России сообщили, что боевой готовности выше, чем готовность № 1, не бывает, он досадливо крякнул.

Тем временем, пока планета Земля продолжала свой бег вокруг Солнца, на земной орбите вращался неизвестный, неброского цвета, объект в форме шара в ожидании новых сигналов от своего анонимного хозяина.

Глава 33

В аэропорту Шереметьево-2 Римо спросил полковника Рушенко:

— Заправились? К полету готовы? — К какому полету?

— В Штаты.

— Вы летите в Штаты? — изумился полковник. — Это невозможно. Вас никто не выпустит.

— Вы сделаете так, чтобы выпустили, — сказал Римо, поднимаясь со своего места.

Полковник Рушенко в сопровождении мастера Синанджу отправился отдавать необходимые распоряжения. Римо тем временем одну за другой бросал монеты в щель таксофона, установленного в здании аэровокзала. Полчаса он пытался связаться с Америкой, но тщетно.

Вернувшись в самолет, он сообщил об этом прискорбном обстоятельстве Чиуну.

— Позвоним из города, в котором есть телефоны, которые работают, — сказал Чиун, смерив презрительным взглядом полковника Рушенко.

— Не надо было нам с вами дружить, — посетовал Рушенко. — Когда мы были врагами, у нас был стимул. Наши телефоны работали безотказно. Нашу армию боялись, и мы имели космическую программу, которой завидовал весь мир.

— Коммунистический мир, — поправил Римо.

— Нет, весь мир.

— А кто летал на Луну, мы или вы? — задиристо спросил Римо.

— Луна — это бесполезная груда камней. Мы нацеливались на Марс.

— Почему именно на Марс?

— Не зря же это Красная планета.

— Постой-ка, — не утерпел Чиун. — На моем языке она называется Хва-Сонг, то есть Огненная планета.

Полковник Рушенко пожал плечами:

— Это все равно. Теперь я могу вам это открыть, поскольку конец света близок, а если и нет, русским теперь, когда они остались без космического флота, до Марса все равно не добраться. Словом, когда американцы высадились на Луне, в Советском Союзе был разработан рассчитанный на двадцать лет план покорения Марса. Это должно было стать высшим проявлением нашего технологического превосходства. Высадиться на голой планете, до которой всего-то три дня лёта, может каждый. Марс — вот настоящая планета. Мы должны были покорить Марс, чтобы с его сияющих красноватых вершин посмеяться над вами.

— Что же произошло с вашим двадцатилетним планом? — спросил Чиун.

Рушенко пожал плечами:

— То же, что у нас происходило повсеместно. Из-за недостаточного финансирования план сначала превратился в тридцатилетний, потом — в сорокалетний, а потом о нем и вовсе забыли...

— Можете забирать себе этот Марс, — ворчливо заметил Римо. — Меня от него тошнит.

— Теперь никто не сможет полететь на Марс. А жаль. Наши мечты, как, впрочем, и ваши, рассыпались в прах.

— Приберегите прах для похорон, — буркнул Римо.

— Чьих похорон?

— Своих... если не смените пластинку.

Полковник Рушенко притих. «Як» оторвался от земли и взял курс на Европу. На первой же дозаправке они надеялись найти работающий телефон.

Глава 34

Доктор Космо Паган пребывал в своей стихии. Для одних такой стихией была земля. Для других — небо. Для третьих — бесконечный океан вселенной.

Стихией Космо Пагана были масс-медиа.

Телефон звонил не переставая. Казалось, никому нет дела до того, что его объяснения тревожным событиям, потрясшим в последнее время голубую планету, путанны и противоречивы. Люди с трудом избавляются от привычек, и им в большинстве хочется услышать то, что они заранее рассчитывают услышать.

Оправдывая их ожидания, Космо Паган упорно внушал читателям газет и телезрителям, что необъяснимые катаклизмы, которым уделяли первые полосы все без исключения газеты, являются прямым следствием истончения озонового слоя атмосферы Земли, результатом падений блуждающих астероидов, а возможно, и отдельных фрагментов некоей доселе не обнаруженной учеными кометы, которая как раз в те дни пролетала мимо Земли.

Гипотеза с кометой шла на ура. По крайней мере большинство репортеров обращались к Пагану с просьбой поведать миру именно об угрозах, связанных с пролетавшими мимо кометами.

Были и другие звонки. Предлагали читать лекции. Предлагали выпустить очередную книжку Пи-би-эс носилось с идеей телевизионного цикла передач о жизни на иных планетах. А это была излюбленная тема Космо Пагана. Он и экзобиологом-то стал потому, что, пока нет веских доказательств существования — или, напротив, отсутствия — внеземной жизни, можно позволить себе игру воображения. Никаких фактических материалов для этого не требовалось.

Космо брался за любые предложения. Кроме одного.

— Доктор Паган, — услышал он как-то в трубке незнакомый мужской голос. — Я не могу называть имен, но мы ищем как раз такого человека, как вы. Мы хотели бы видеть вас в роли нашего консультанта и представителя по связям с общественностью.

Имена Космо Пагана не интересовали. Его заботило лишь одно обстоятельство.

— Сколько? — не задумываясь спросил он.

— Миллион в год.

— Мне нравится эта цифра! По рукам.

— Отлично! — На том конце провода послышался вздох облегчения. — Только вот что. Вы должны понимать, что мы должны обладать эксклюзивным правом на ваши комментарии в той области, в которой вы работаете. Более того, мы бы настаивали, чтобы вы, вплоть до подписания контракта, отказались от всяких публичных высказываний. Особенно касательно угроз, связанных с озоновым слоем и астероидами.

— Об этом не может быть и речи, — отрезал Космо Паган. — Я не продаю эксклюзивные права. Всего доброго.

Анонимный корреспондент не унимался. Он продолжал звонить, все время набавляя цену. Однако Космо Паган был не дурак. Он понимал, что, если его физиономия не будет мелькать на публике, он лишится этой публики. А если нет публики, нет и паблисити. Без паблисити нет карьеры. Он перестал отвечать на звонки неизвестного и снова занялся серьезным делом — информировать свою аудиторию.

На сей раз он попросил свою жену, Венеру, чтобы она взяла у него интервью для Си-эн-эн. Он даже не то чтобы попросил, а скорее потребовал. В последний раз какой-то тип задавал гнусные вопросы. А Венера — для своего возраста она выглядела хоть куда, и Космо время от времени был не прочь показаться с ней на публике.