Луна и радуга, стр. 39

Джо очень хотелось привезти домой хорошего поросенка, поэтому по дороге мы внимательно смотрели вокруг. Стадо свиней появилось однажды, но тут же исчезло в траве, прежде чем мы выстрелили. Мы ехали по открытой песчаной местности в сторону ручья Уангоу, когда Уилли крикнул:

— Ичамба!

В двухстах ярдах от нас сквозь кусты бежало стадо из семи или восьми эму. Уилли и Джо были очень возбуждены, поскольку мясо эму — одно из любимых блюд аборигенов. Мне казалось, что мы вряд ли сможем подстрелить эму, но Варренби остановил машину и сказал:

— Свистни погромче.

Я плохо знаю повадки эму. Ничего не поняв, сунул пальцы в рот и громко свистнул. Эму продолжали бежать, но Варренби сказал, чтобы я свистел еще громче. Вскоре я с удивлением увидел, как эму замедлили бег, а затем остановились, оглядываясь на «ленд-ровер». Я пронзительно свистел, а эму медленно шли к нам. Варренби приготовил крупнокалиберную винтовку и объяснил мне, что бедные эму очень любопытны, и их привлекает странный звук. Если мы останемся в «лендровере», они подойдут прямо вплотную.

Варренби спросил Джо, которого эму он хочет. Джо весь дрожал от возбуждения и лишь вымолвил:

— Любого, босс, любого, только не промахнитесь.

Эму медленно приближались, вертя головами и подозрительно глядя на странного зелено-коричневого зверя, готовые бежать при малейшей тревоге. Варренби уже открыл дверцу и положил винтовку на капот, целясь в стадо. В нем было два старых эму, остальные — молодые. Когда стадо подошло на тридцать ярдов, Варренби выстрелил и свалил одну из птиц. Остальные повернули и, наклонив длинные шеи, помчались во всю прыть.

Уилли и Джо были в восторге. Этого мяса будет достаточно и для их семей, и для друзей в Куктауне. Они собрались было тут же свежевать птицу, но Варренби сказал, что лучше заняться этим у ручья Уангоу, пока он будет разведывать путь через широкий песчаный берег на той стороне. Мы привязали эму на капот и тронулись к ручью.

Эму пошел в дело почти целиком. Я взял себе перья для нашего следующего корробори. Уилли и Джо срезали мясо и уложили его в мешки и в бочонок на четыре галлона. Пока они занимались этим, мы с Варренби зачерпнули воды в ведро и полили песчаную полосу, чтобы она затвердела. Затем, на полном газу мы рванулись вперед, с ходу подтолкнули машину на той стороне — и ручей Уангоу остался позади.

На ночь остановились в базовом лагере на Лоре и устроили пир из жареного мяса эму. Уилли и Джо запекли весь наш запас в земляной печи, чтобы сохранить его до дома. В Куктауне, куда мы прибыли на следующий день, мои друзья стали весьма популярными фигурами.

В течение еще трех недель мы исследовали труднопроходимые места Большого Водораздельного хребта и обнаружили множество росписей. Но они не были столь хороши и красочны, как рисунки на Лоре и в окрестностях Куктауна.

Возвращаясь в Кэрнс, мы обсуждали планы на будущее. Все места, которые были исследованы, расположены в бассейне реки Палмер, где почти сто лет назад бушевала золотая лихорадка. Варренби очень хотелось попытать счастья в поисках «Ворот Ада», легендарного места в горах, где воины-аборигены устраивали засады золотоискателям, вторгшимся в их страну. Где находятся эти «Ворота» — никто уже не помнил. Мы решили на следующий год отправиться на поиски и одновременно попробовать найти следы первооткрывателей Кейп-Йорка.

Мы имели в виду Эдмунда Кеннеди и его группу. Им пришлось невероятно трудно, и из тринадцати человек уцелели лишь трое. Единственным участником экспедиции, которому удалось пройти до северной оконечности мыса, был проводник-абориген Джеки Джеки. Он должен занять достойное место в истории. Но сначала нам надо пройти по его следам через весь полуостров, чтобы по-настоящему понять, какие испытаний выдержала экспедиция. Может ‘быть, мы сможем разыскать деревья с инициалами Кеннеди и обозначениями, указывающими на места стоянок.

Мы ехали в Кэрнс, и я был счастлив. В багажнике «лендровера» я вез тридцать готовых работ на коре, а в перспективе была выставка в Кэрнсе недели через две, в разгар туристского сезона. К концу года Кит Де Витт собирался организовать для меня и Варренби совместную выставку в Уэйпа. Учитывая, что должны были прийти деньги, вырученные на выставке в Канберре, я считал, что у меня было достаточно средств, чтобы привезти на праздники в Кэрнс Элси и детей. А возвращаясь домой на сезон дождей, мы привезем с собой новую шлюпку и рыболовные сети.

Перед семьей Рафси открывалось счастливое будущее.

Послесловие

Книга, которую вы прочли, необычна. Прежде всего тем, что это первая автобиографическая повесть, написанная австралийским аборигеном, потомком тех людей, которые заселили этот материк тридцать тысяч лет назад, а может быть, даже и раньше [35]. Своеобразен и жанр, избранный автором. Автобиографические сведения переплетаются в произведении Дика Рафси (Губалаталдина, как зовут его соплеменники) с рассказами о судьбе его народа, традициях и обычаях, расцвечиваются многочисленными мифами и сказками аборигенов Северного Квинсленда, родных мест Рафси.

Многие из этих обычаев и норм жизни могут показаться странными, так как они слишком отличны от всего, что нам привычно. Например, у соплеменников Рафси человек называет отцом не только своего действительного отца, но и многих других мужчин. И равным образом у любого человека много матерей и бесчисленное количество братьев и других родственников. Все дело здесь в том, что система родства коренных австралийцев и других народов Америки, Африки и Азии, живших в былые времена первобытнообщинным строем, основывалась не на биологическом, а на так называемом классификационном родстве, когда родные отец и мать не выделялись из состава половозрастных групп, в которые они входили. Как практически функционирует эта система, выражавшая родство между целыми группами людей, хорошо объясняет сам Рафси (стр. 21). Возникла же она потому, что в обществах, имевших в прошлом родо-племенную организацию или в какой-то мере сохраняющих ее до сих пор, и экономические и брачные отношения людей определялись родством. Чужак, не родственник, не мог быть членом общества, основанного на родстве, но его можно было «усыновить», включить во всеобъемлющую систему родственных связей.

Родные отец, мать, братья, сестры не выделялись в этой системе родства, так как она возникла тогда, когда семья, состоящая из отца, матери и детей, еще не обособилась и главным для человека было его членство не в семье, а в более крупных социальных объединениях — роде, общине, половозрастной группе и т. д.

Д. Рафси много внимания уделяет религии аборигенов Австралии, нашедшей свое отражение в мифах. Для традиционных верований аборигенов характерно сознание единства человека и природы. Согласно этим верованиям, у людей были родственники и предки — животные, растения, камни и т. п. Это так называемые тотемы, о которых неоднократно упоминает автор. Одушевление всего окружающего (анимизм) и вера в родство между человеком и животными, растениями и явлениями природы (тотемизм) — опять-таки черты, присущие не только аборигенам Австралии, а определенному этапу развития первобытнообщинного строя и в других частях света. Следует, однако, иметь в виду, что во многих местах, например, в Европе, этот этап пройден очень давно и мы забыли о нем.

Не выделяя людей из окружающей природы, отдельного человека из его возрастной группы, аборигены Австралии и время расчленяли не так резко, как это делаем мы. В книге много раз упоминается так называемое Время Сновидений, когда мифические герои создавали землю и людей. По существу, это далекое прошлое, но для аборигенов оно не ушло навсегда, а продолжает существовать в настоящем, проявляясь в обрядах и символах.

Как же сложилась судьба австралийских аборигенов после начала европейской колонизации?

К приходу англичан в Австралии жило около 250 тыс. аборигенов, занимавшихся охотой, собирательством, а в прибрежных районах также промыслами морского зверя, черепах и рыболовством. Около 100 тыс. из этого числа аборигенов жили в Квинсленде.