Китайская головоломка, стр. 18

Он прижал винтовку к груди, как бы благодаря ее.

– Ну, и когда же мы выступим в поход против этого идиота Римо, который работает голыми руками? – спросил он.

– Завтра утром, – ответила Мария.

– Отлично. Моя винтовка с нетерпением будет ждать. – Он нежно погладил ее своими ручищами. – Цель, живая цель отдается тебе. Нам нужна живая цель. Секрет в том, что жертва тоже участвует в процессе. – Голос его был мягким, глубоким и музыкальным. Точно таким же, вспомнила Мария, он был и тридцать лет назад, когда они любили друг друга.

Глава десятая

Семьдесят тысяч долларов. Почему именно такая сумма? Римо повесил трубку телефона-автомата и вышел на Адамс-стрит.

Солнце чуть-чуть оживляло Бостон, этот безнадежно мертвый город. Город был мертв, начиная с того самого момента, как первый поселенец заложил первый камень в основание этого грязного мрачного монстра. Мертв он и по сей день – теплый сентябрьский день, когда в воздухе только-только начинает ощущаться осенняя прохлада.

Свою утреннюю зарядку он сегодня сделал за рулем взятого напрокат автомобиля – всю ночь он вел машину, и всю дорогу от самого Монреаля его сопровождала перебранка Чиуна и юной миссис Лю. Был момент – Римо тогда как раз занимался тренировкой дыхания – когда миссис Лю что-то гневно воскликнула и разрыдалась. Чиун перегнулся через спинку переднего сиденья и прошептал Римо на ухо:

– Не любят, ой, не любят. Хе-хе.

– Чиун, будь добр, прекрати, – огрызнулся Римо.

Чиун расхохотался и повторил по-китайски ту фразу, которая вызвала гнев молодой женщины.

– Мое правительство послало меня сюда для того, чтобы я официально опознала моего мужа, – сказала Мэй Сун по-английски. – А вовсе не для того, чтобы я сносила оскорбления от реакционного назойливого старика.

– Я покажу тебе, какой я старик в постели, девочка. Хе-хе.

– О, ты гигант, даже для корейца. Неужели ты помнишь, когда у тебя в последний раз стоял?

Чиун испустил боевой клич, а потом разразился потоком китайских ругательств.

Римо съехал на обочину.

– Хватит, Чиун. Садись вперед, рядом со мной.

Чиун моментально успокоился, перебрался вперед и уселся с сердитым видом.

– Ты – белый человек, – сказал он. – Как гнилое заплесневелое зерно. Белый.

– Мне казалось, ты злишься на нее, а не на меня, – заметил Римо, выруливая обратно на автостраду, где машины неслись одна за другой, словно не повинуясь воле водителей. Когда комфортабельный автомобиль на мягких рессорах едет со скоростью шестьдесят миль в час, водителю практически нет нужды управлять им – только слегка корректировать маршрут.

– Ты опозорил меня.

– Каким образом?

– Ты приказал мне перебираться вперед, будто я собака. Да еще в ее присутствии. Вы не понимаете, что такое настоящие люди, потому что сами вы нелюди.

– Все белые люди такие, – вклинилась в разговор миссис Лю. – Поэтому им и нужны цепные псы вроде тебя, чтобы верно им служили.

– Фигня, – сказал Римо, и тем положил конец дискуссии.

Съехав на обочину, Римо оторвался от двух из трех преследовавших его машин. Но последняя машина все еще сидела у него на хвосте. Одной рукой Римо достал из бардачка пачку таблеток от кашля и размотал красную целлофановую обертку. Он получше разгладил ее и поднес к глазам, используя как темные очки в наступающих сумерках.

Около двух минут он вел машину, глядя на дорогу через красный светофильтр. Потом мало-помалу начал увеличивать скорость. Шестьдесят пять миль. Семьдесят. Восемьдесят. Девяносто. При подъеме в гору, когда машина преследователей находилась ярдах в четырехстах сзади, Римо увидел то, что искал. Как только подъем кончился, он выключил фары и отбросил кусочек красного целлофана. Его глаза прекрасно свыклись с темнотой, и он ясно видел указатель поворота на Бостон. Все на той же головокружительной скорости в девяносто миль в час Римо вписался в поворот, а потом замедлил ход, не нажимая на тормоза.

В зеркальце заднего вида он заметил преследовавшую его машину – водитель, плохо видящий в темноте, продолжал гнать ее по скоростной автостраде к Нью-Йорку. Прощай, машина номер три.

– Герой, – сердито произнес Чиун. – Просто помесь киногероя с чемпионом-автогонщиком. Тебе никогда не приходило в голову, что твоя жизнь была бы в меньшей опасности, если бы ты остановился и вступил в драку? А, мистер Гран-при?

– Если хочешь, можешь пристегнуть ремень безопасности.

– Я сам себе ремень безопасности. Но только потому, что я умею контролировать свое тело так, как это подобает цивилизованным людям. Может быть, тебе самому следовало бы пристегнуть ремень? Хе-хе.

– Безрассудная, бездумная езда, – сказала миссис Лю. – Вы разве не знаете, что при езде на такой скорости расходуется гораздо больше бензина, чем на малых скоростях? И потом – я хочу найти своего мужа, где бы он ни находился, а вовсе не желаю отправиться на тот свет.

– Фигня, – заявил Римо, и это было его последнее слово до самого Бостона. Он не был уверен, правильно ли он поступил, оторвавшись от хвоста. Но заданием его было найти генерала Лю, а вовсе не подвергать опасности жизнь его жены. Его преследователи, конечно же, снова выйдут на его след, если еще этого не сделали, но он хотел встретиться с ними тогда, когда он сможет диктовать свои условия, и когда не придется корректировать свои действия из риска причинить вред девушке.

И вот он в Бостоне, и время чуть больше полудня, и довольно весело ощущать, что кто-то оценил тебя в семьдесят штук. Но по мере того, как он приближался к отелю, в нем начал зреть смутный гнев. Почему семьдесят, почему так мало?

Недавно какой-то баскетболист надул свою команду, и, нарушив контракт, перешел в другую. Так вот, его бывшая команда выставила иск на сумму в четыре миллиона. Четыре миллиона за какого-то баскетболиста, и всего семьдесят тысяч за Римо? Когда Римо вошел в вестибюль гостиницы, он почувствовал на себе чей-то взгляд. Это было не очень сильное ощущение, к тому же гнев притупил остроту восприятия. Когда он брал ключ от номера, то заметил, встрепанную женщину в черном платье и шляпке. Женщина читала газету, но было видно, что глаза ее не следили за текстом.

Может, начать продавать билеты? Ему вдруг пришла в голову мысль, как славно было бы взимать плату со всех, кто вздумает преследовать его, Чиуна и девушку. А может, подойти к этой женщине и сказать ей: « Эй, послушайте. На этой неделе мы гастролируем тут. В субботу мы будем в Фенуэй-парке, но вам туда без билета нельзя. Я бы порекомендовал вам снять ложу, чтобы вы могли воспользоваться ножом, или даже голыми руками, если один из нас случайно окажется рядом».

Но подготовка Римо не позволяла ему подобных шуток. Никогда нельзя показывать, что ты знаешь, что за тобой следят. И вообще ничего никому нельзя показывать. Как сказал Чиун в одну из первых недель тренировок в Фолкрофте, когда запястья Римо еще ныли от боли, заработанной на электрическом стуле: «Не страшно, если тебе будет страшно. Но никогда не вызывай страх у своей жертвы. Никогда не воздействуй на нее своей волей. Не давай жертве даже заподозрить, что ты существуешь. Не давай жертве ничего своего. Будь похож на странный ветер, который никогда не дует».

Это было все из тех же многочисленных чиуновских загадок, которые так и оставались загадками для Римо. Многие годы тренировок ушли у него на то, чтобы научиться безошибочно определять, что за ним следят. И в обычной жизни кто-то может испытывать такое чувство, особенно если вокруг много народу.

Римо испытывал это везде и всегда. Как, например, сейчас, в вестибюле отеля «Либерти». Где безобидная на вид старая дама положила на него глаз.

Римо направился к лифту. Вонючие семьдесят штук! Лифт остановился на одиннадцатом этаже. А за какого-то паршивого баскетболиста – четыре миллиона!

Дверь лифта за его спиной закрылась. Когда лифт тронулся дальше вверх, Римо с силой оттолкнулся ногами от пола, подпрыгнул, прогнулся в спине и достал грудью потолок на высоте девяти футов. Приземлился на ноги, и принялся водить воображаемый баскетбольный мяч с ликующими выкриками.