Доллары мистера Гордонса, стр. 30

Чиун, довольный собой, проводил тело взглядом. Если в какой-нибудь газетенке и появится заметка об обнаруженном в мусорном ящике трупе, то в ней может быть сказано лишь то, что обезглавленный труп был найден под окном гостиничного номера, который занимал господин Римо. Как раз то, что нужно.

Чиун прошел в ванную и спустил в унитаз бумажник Форсайта. Теперь на очереди был валявшийся на полу пистолет. Орудуя длинными ногтями, Чиун вспорол одну из диванных подушек и глубоко засунул в нее не пригодившееся Форсайту оружие.

Потом он поднял с дивана узел, взглянул напоследок на спящего Римо и вышел из номера, беззвучно заперев за собой дверь, чтобы какой-нибудь жулик не проник случайно внутрь и не нарушил бы отдых ученика.

— Хе-хе-хе, старикан! Что-то рановато ты начал разносить рождественские подарки!

Полицейский в аэропорту широко осклабился, обращаясь к Чиуну. В красном кимоно, с мешком на плече старик смахивал на Санта-Клауса.

— Напрасно стараетесь, это не смешно, — с достоинством сказал Чиун.

— Где здесь стол реанимации компании «Истерн эйрлайнз»?

— Стол реанимации?!

— Где выписывают целую кучу бумажек, хотя для того, чтобы сесть на самолет, нужна только одна.

— А, стол регистрации. Хе-хе! Вон там, старина! — И полисмен махнул рукой в другой конец зала.

Напротив стойки компании «Истерн эйрлайнз» Чиун заметил урну. И тут он понял, что мистер Гордонс где-то рядом. Откуда исходило это ощущение, Чиун не смог бы объяснить. Он чувствовал присутствие людей, потому что у людей был пульс жизни со свойственным ему ритмом. В отличие от людей, машины издают колебания, они вибрируют. Мистер Гордонс тоже вибрировал. Чиун не сразу понял, что это не человеческое биение жизни. Эти колебания он ощущал и сейчас и чем ближе подходил к урне, тем отчетливее.

Оглядевшись и убедившись, что за ним никто не следит, Чиун опустил мешок в урну.

Исходившие от Гордонса колебания были теперь столь сильны, что Чиун почувствовал: еще немного и начнет вибрировать его собственное тело.

Где бы ни находился Гордонс, понял Чиун, ясно, что он следит за ним.

Чиун изобразил на лице глубокую скорбь, приличествующую старому человеку при прощании со своим учеником, а затем повернулся и тихо побрел, шаркая ногами, к выходу из аэровокзала.

Отойдя метров на двадцать от стойки, Чиун ощутил, как ослабли колебания, исходящие от мистера Гордонса, резко повернулся и успел заметить спину Гордонса, который с узлом в руке скрылся за вращающейся дверью другого выхода.

Чиун посмотрел в сторону стола регистрации: на том месте, где стояла урна, теперь валялись газеты, жестяные банки из-под напитков и окурки.

Урна бесследно исчезла.

Глава 10

Вернувшись в гостиницу, Чиун сразу же разбудил крепко спавшего Римо.

— Пошли, нам следует поискать другое пристанище.

— А что с Форсайтом? — спросил Римо. Оглядев комнату, он заметил на полу запекшуюся кровь. — Впрочем, неважно. Лучше скажи, где ты был? Чем занимался?

— Определил твою голову в подходящее место, — ответил Чиун и довольно хихикнул. Расценив свою шутку, как юмор высокого класса, он решил, что она заслуживает повторения: — Определил твою голову в подходящее место, хе-хе-хе...

— Ладно, хватит! — буркнул Римо, скатываясь с кровати. Поднявшись на ноги, он увидел в углу комнаты испачканную кровью тарелку. — Похоже, тарелки все-таки пригодились? Теперь ты доволен, что я о них позаботился?

— Я передумал, — сказал Чиун.

— Насчет чего?

— Твоей голове нет подходящего места, хе-хе-хе...

Мистер Гордонс сидел на полу маленькой, лишенной мебели комнаты на другом конце города. Без каких-либо усилий, совершенно не напрягаясь, он развел в сторону руки, и на пол с глухим стуком упала окровавленная голова.

В воздухе, будто снежинки, заплясали перья из подушки, на пол стали медленно оседать пушистые ворсинки фланелевой подкладки пластиковой скатерти.

Отбросив в сторону рваную наволочку и скатерть, мистер Гордонс впился глазами в кровавый ком на полу.

— Очень хорошо, — произнес он вслух. С тех пор как он перенастроился, использовав программу элементарного творческого интеллекта, разработанную в лаборатории доктора Ванессы Карлтон, он высказывал мысли вслух. Он пытался понять, почему это делает, но полученного интеллекта не хватало, чтобы понять: пятилетние малыши разговаривают сами с собой не потому, что это непосредственно связано с их интеллектом. Развивающийся мозг позволяет им на этой стадии формирования личности осознать, что они представляют собой всего лишь пылинки в огромном непостижимом мире, и это открытие вызывает чувство одиночества.

Подобного рода мысли были за пределами возможностей мистера Гордонса. А коль скоро их у него не было, он и не догадывался о том, что они могли у него быть.

— Очень хорошо, — повторил он и дотронулся до мертвого лица.

Голова на полу, несомненно, выглядела, как голова Римо. Азиат, который принес ее в аэропорт и которого, по всей вероятности, зовут Чиуном, выглядел опечаленным. Состояние печали характерно для того, кто теряет друга или понуждает его расстаться с жизнью. Ему говорили о таких друзьях — их было много у древних греков. Мистер Гордонс не совсем четко представлял себе смысл понятия «друг», но если друг не хочет вас потерять, то разве не логично предположить, что он должен помочь вам выжить? Да, решил он, это было бы вполне логично. Эта мысль была интеллектуально творческой, и мистер Гордонс порадовался своим успехам: он явно прогрессирует. Творческий интеллект является средством выживания, а выживание — это ведь самое важное на свете. Друг тоже пригодился бы для выживания. Надо будет завести себе друга. Но это потом.

Сейчас надо внимательно изучить эту голову. Электронные системы, заполняющие его похожую на человеческое тело оболочку, выдали ему изображение человека, имя которого с высокой степенью вероятности было Римо.

Высокие скулы. У этой головы скулы тоже выступают. Глубокосидящие темно-карие глаза. Мистер Гордонс протянул руку и поднял веко. Да, глаза, действительно, темно-карие и, похоже, сидят глубоко в глазницах. Правда, его палец ощутил, что кости глазниц повреждены, так что полной уверенности быть не могло.

Пробегая пальцами по мягкому лицевому покрову лежащей меж его ног остывшей головы, мистер Гордонс сравнивал показания своих сенсоров с имевшимся в его электронной памяти анализом изображения Римо. Никакой разницы он не находил. Все данные обмеров, которые производили пальцы Гордонса, полностью совпадали с данными, которые были заложены в его механический мозг во время контактов с тем, чье имя с высокой степенью вероятности было Римо.

Со щек пальцы мистера Гордонса переместились к ушам. Они были сильно повреждены. Римо, должно быть, отчаянно сопротивлялся, перед тем как умереть. Возможно, что ему пришлось схватиться с тем желтокожим человеком, чье имя с высокой степенью вероятности Чиун. Мистер Гордонс пожалел, что не видел этого поединка. Видимо, это было стоящее зрелище.

Во время их первой встречи Римо нанес повреждения Гордонсу, и тот сперва даже предположил, что Римо тоже андроид. Теперь он считал иначе. В конце концов, вот перед ним голова этого Римо. Одним глазом она невидяще, не мигая, вперилась в Гордонса; другой глаз оставался плотно закрытым.

Мистер Гордонс ощупал те места, где на ушах у людей обычно бывают мочки.

Уши были окровавлены, изуродованы и обрезаны. Кому и зачем это понадобилось? Нанесенный в нос удар мог бы быть смертельным. Удары, сломавшие кости глазниц, тоже могли быть смертельными. Удары по мочкам ушей не могут быть смертельными. Такие удары могут иметь единственной целью обезображивание трупа. Стал бы старик, который выглядел таким печальным, обезображивать голову того, чье имя с высокой степенью вероятности было Римо?

"Нет. Они были друзьями. У меня, — мечтал мистер Гордонс, — тоже когда-нибудь будет друг. Разве стал бы я уродовать уши своего друга? Нет.