Вирус «Reamde», стр. 222
Потому что по другую руку от Зулы сидел Чонгор в спешно приобретенном черном костюме из большеразмерной секции «Уолмарта». С неловкостью, свойственной всем ухажерам глубоко на вражеской территории, он положил руку на спинку дивана у Зулы за спиной. Последовала комическая интерлюдия, поскольку при этом он задел и сбил дедову кислородную трубку. По счастью, у Ричарда было время прочесть все инструкции к системе жизнеобеспечения, так что теперь он в притворном ужасе вскочил и с карикатурным усердием все поправил, а затем предложил сделать отцу искусственное дыхание. Не совсем ясно, много ли понял дед, но, судя по лицу, сознавал, что его и остальных развлекают.
– А как ты? – спросила Зула, когда все немного успокоились. – В каком обществе вращаетесь вы, душенька?
Ноут Оливии стоял, вероятно, на кухонном столе. Сейчас она закатила глаза и вздохнула, словно говоря: «Ну вот, разоблачили». Ее руки стали огромными, комната повернулась, и все увидели Соколова. Он сидел в махровом халате, пил кофе и читал книгу через очки-половинки, придававшие ему профессорский вид. Все в айовском доме завопили «ура!», а Соколов отсалютовал им кофейной чашкой и отпил глоток.
– Который у вас там час? Что это вы так поздно встаете и принимаете душ? – игриво полюбопытствовал Ричард.
Соколов взглянул немного растерянно, и все услышали, как Оливия что-то объясняет ему по-русски. Наконец Соколов понял шутку, с терпеливой снисходительностью глянул в экран и сказал:
– Только что из спортзала.
Потом откинулся в кресле и положил ногу на стол.
Все на мгновение умолкли. Наконец Ричард произнес:
– Отлично сидит. Прямо как родной.
– Небольшая цена, – сказал Соколов. – Очень небольшая цена.
Из-за того, что они общались по скайпу, непонятно было, на кого он смотрит, но Зула чувствовала, что и слова, и взгляд обращены к ней.
– Мы все платили за свое и каждый по-разному, – сказала она. – Не всегда это было честно.
– Тебе не за что было платить, – ответил Соколов.
– Ой, думаю, было.
Наступило не очень ловкое молчание. Оливия, выдержав уместную паузу, зашла Соколову за спину, чтобы ее вновь стало видно, и спросила:
– Кстати, что слышно о Марлоне?
– Мы свяжемся с ним позже, – сказал Чонгор. – В Пекине еще раннее утро.
– Он больше не сидит за компом всю ночь? – удивилась Оливия.
– Нолан припахал его работать с девяти до пяти, – сказал Ричард. – Он был онлайн несколько часов назад, играл в «Т’Эрру», но мы дадим ему чуток поспать, прежде чем показывать это.
Он указал на диван.
– По-моему, очень милая компания, – сказала Оливия. – Жаль, что в Британии сейчас не выходные, иначе я была бы с вами. – Она глянула на Соколова. – Мы были бы с вами.
– Иммиграционный статус, – мрачно заметил тот.
– С этим мы разберемся, – заметила Оливия.
Снаружи донеслись выстрелы. Неизвестно, как они звучали через скайп, но выражение лица у Соколова заметно изменилось.
– Ничего страшного, пустяки! – воскликнула Зула. – Сейчас я покажу!
Она встала, взяла ноутбук, поднесла к окну, насколько позволяли провода, и развернула к оврагу.
Для Ричарда, сказать по правде, это были совсем не пустяки. Он полгода заранее страшился сегодняшнего дня, потому что не мог слышать выстрелы и не вспоминать о том, что предпочел бы забыть. В Сиэтле они с Зулой ходили к одному и тому же врачу – специалисту по посттравматическому синдрому.
Но оттого, что он будет весь день прятаться в доме, лучше ему точно не станет, а если выйдет к остальным, едва ли станет хуже. Поэтому, закончив разговор всяческими добрыми словами и обещаниями друг друга навестить, они выключили скайп и все, кроме деда, в теплой одежде и наушниках отправились к оврагу. Там был Джейк с Элизабет и тремя сыновьями – он решил на недельку оторваться от восстановления дома, проведать айовскую родню и положить цветы на могилу Джона. Мальчики, выросшие на домашнем обучении в глуши, по большей части дичились бойких сверстников-горожан, но здесь были в своей стихии: помогали троюродным и четвероюродным братьям заряжать мелкашки, показывали, как лучше целиться.
День был почти безветренный, как раз для отдыха на природе, однако это означало, что ветрогенераторы почти бездействовали.
Ричард разглядывал один из ветряков (теперь, когда взял на себя часть Джоновых обязанностей, ему пришлось основательно в них разобраться), когда увидел, что с шоссе на дорогу к дому свернула машина. Примерно через сто футов она притормозила у КПП, поставленного здесь полицией штата – формально, чтобы террористы не попытались отомстить Фортрастам, а на самом деле, главным образом, чтобы их не замучили репортеры. На таком расстоянии Ричард не различал, кто в машине, но, судя по тому, как вел себя полицейский, это было какое-то уважаемое лицо. Ворота открылись, полицейский махнул, и джип рванул по дороге, оставляя за собой длинный хвост пыли.
– Они! – раздался в наушниках голос Зулы – видимо, она тоже увидела машину.
– Должен тебя предупредить, – сказал Ричард, – что он самый жизнерадостный и говорливый стомированный больной за всю историю медицины.
– Это ведь хорошо?
– Что жизнерадостный – да. Что говорливый – не очень. Особенно если он не сумеет держать рот закрытым во время праздничного обеда. Рот и другие свои отверстия. Ну вот, и я туда же.
– Может, рядом с Юйсей он будет вести себя приличнее? – сказала Зула. – Это ведь временное, да?
– У него с Юйсей? Кто знает…
– Я вообще-то имела в виду калоприемник.
– Это временно, – согласился Ричард. – А вот шутки по его поводу – вечны.
Они бок о бок прогуливались по дороге.
– А у тебя с Чонгором? – спросил Ричард, оглядываясь на венгра, который стрелял из пистолета под критическим надзором Джейка.
– Кто знает? – ответила Зула. – Если после сегодняшнего дня он не захочет сбежать подальше от меня и моей семьи, то будет о чем разговаривать.
– Он выдержал испытания потруднее семейного празднования.
– Это были другие трудности.
Машина остановилась в нескольких ярдах перед ними, стекло с водительской стороны пошло вниз.
– Ну наконец-то! – крикнул Шеймус. – Я думал, у меня переполнился калоприемник, пока Юйся не сказала, что мы едем мимо свинофермы.
Юйся выпрыгнула из машины еще до полной остановки, и теперь они с Зулой обнимались, визжа так громко, что у Ричарда в наушниках включилась электронная система глушения. Он глянул на Шеймуса и пантомимой изобразил, что собирается полностью убрать громкость.
– Рад, что твой бостонский клан отпустил тебя на выходные, – заметил Ричард, пожимая Шеймусу руку. Тот как раз вылез из машины и расправил плечи.
– Моя родня боится сортирного юмора, – сказал Шеймус, – поэтому отправила меня в те края, где он уместнее. Мы будем у моих на Рождество. Юйся желает поближе ознакомиться с бостонско-ирландской культурой, прежде чем погрузиться в нее более основательно.
– Вы хоть целовались уже?
– Она строга, – признал Шеймус. – Если я попробую осуществить то, на что, по-моему, имею право, она меня смешает с…
– Не произноси этого слова.
– Отвечая на твой вопрос, Додж. Думаю, она не хочет вступать в контакт с какой-либо частью моего пищеварительного тракта, пока он не восстановится целиком. Однако определенный прогресс уже есть. Не то, чего ждешь от американской девушки, но с Большеногой надо действовать помаленьку.
Зула и Юйся как раз обнаружили, что у них очень похожие зимние сапоги, в которых ноги у обеих кажутся и правда огромными. Ричард в жизни не догадался бы, что по такому поводу можно веселиться так долго.
– Готовы войти в дом и принести благодарение?
– А то ж! – ответил Шеймус.
Благодарности
Эти люди помогали мне, когда работе над книгой препятствовало мое невежество, однако никто из них не несет ответственности за мои ошибки. Прежде всего надо назвать Джоша Д’Алуизио-Геррери – без его помощи с китайским языком и культурой эта книга получилась бы гораздо хуже. (Я также очень признателен Чарлзу Манну, который взял меня в их с Джошем поездку. Чарлз собирал материал для своей книги «1493», а мне разрешили к ним присоседиться.) Дерик Рул указал мне на позорную ошибку касательно стрельбы из «макарова», а затем прочитал всю рукопись и сделал много ценных замечаний по поводу огнестрельного оружия. Я думаю, он изобрел новую литературную специальность: баллистический редактор.