Бамбуковый дракон, стр. 40

Что имел в виду Кучинг Кангар, говоря о Нагаке? Создавалось впечатление, что Стокуэлл и его компаньоны захвачены местной религиозной сектой, впрочем, Римо не мог сказать наверняка. Он не видел ничего необычного в том, что люди поклоняются вымышленному чудовищу, а все происходящее прекрасно укладывалось в рамки заурядного мифотворчества, о чем бы ни повествовали легенды — о драконе или племени лесных троллей. Будь у Римо возможность расспросить местных жителей, он ничуть не удивился бы, обнаружив, что уродцы сами распространяют в округе небылицы на сей счет.

Однако в настоящее время о духах и мифах можно было забыть. Римо занимали более насущные дела, кровь и плоть — туземцы, трое пленных и тот человек, которого он должен был выследить и уничтожить. А привидения и демоны джунглей пусть сами заботятся о себе.

В пределы Тасик-Бера вступил невиданный, зловещий, не ведающий жалости хищник. Он не успокоится, пока не выполнит порученную ему работу.

И если старина Нагак захочет полакомиться добычей Римо, ему придется подождать своей очереди.

Глава 15

Саффорд Стокуэлл шлепнул себя по шее. Жара и неумолчное жужжание насекомых, отдававшееся звоном в ушах, начинали сводить его с ума. Он поставил на карту все, что имел, забрался так далеко, и все это лишь для того, чтобы угодить в лапы первобытных дикарей, так и не достигнув своей цели. Сама эта мысль казалась Стокуэллу нестерпимой. Смерть Одри оказалась напрасной, и все труды экспедиции пошли прахом. И когда он сгинет в джунглях, еще один белокожий человек, павший их жертвой и не сумевший разобраться в происходящем, Джорджтаунские зубоскалы всласть посмеются над его неудачей.

Кучинг Кангар обещал привести экспедицию к Нагаку. И хотя его обещание отдавало неприкрытой угрозой, профессор увидел в словах бывшего проводника обнадеживающий знак. Судя по всему, туземцы собирались умертвить своих пленников, но профессор наделся уговорить их сменить гнев на милость. А если нет, он по крайней мере получал возможность удовлетворить свое любопытство.

Стокуэлл не был антропологом, но отличался эрудицией и глубокими познаниями в области многих научных дисциплин. Он знал, что культовые обряды большинства племен, живущих вдали от «цивилизованного» мира с его наркотиками и «спасителями»-психопатами, основаны на реальных достоверных событиях. Так, в Полинезии бытует культ «авиагруза», восходящий своими корнями к временам второй мировой войны, когда на островах приземлялись машины ВВС союзных войск. Некоторые изолированные племена до сих пор поклоняются моделям самолетов, которые осыпали их небесными благами пятьдесят лет назад; целые поколения аборигенов выросли, ожидая возвращения небесных божеств.

Почему же Нагак непременно должен оказаться выдумкой, продуктом воспаленного воображения какого-нибудь знахаря или колдуна? Не могло ли случиться так, что когда-то в прошлом племя Кучинга Кангара действительно сталкивалось с неизвестным чудовищем, которое в наши дни считается вымершим?

Разумеется, это не значило, что Нагак до сих пор жив или по крайней мере попадался на глаза людям нынешнего столетия. С другой стороны, последние динозавры вымерли более шестидесяти миллионов лет назад, за пятнадцать миллионов лет до появления первой человекообразной обезьяны, поэтому казалось вполне разумным предположить, что человек никак не мог встретиться с доисторическими чудовищами... разве что некоторым из них удалось каким-то образом выжить.

Разумеется, существовали и другие гипотезы. Нагак мог и не быть динозавром в научном смысле этого слова. Когда Стокуэлл был молод и предпочитал работать в поле, он на собственном опыте убедился в том, как мало известно человеку о жизненных формах, населяющих Землю. Новые виды обнаруживались реже, чем вымирали уже открытые, и тем не менее каждый год приносил замечательные находки. Большинство новооткрытых видов принадлежали к числу «малозаметных» — насекомые, амфибии, рептилии, изредка птица или млекопитающее, и тем не менее то тут, то там появлялось более крупное животное. Так, вплоть до 1912 года никто не верил в драконов с острова Комодо, а первый экземпляр «мифической» кошки Келласа был добыт лишь в 1983 году, и не где-нибудь, а в Шотландии. Доктор Стокуэлл был бы искренне удивлен, если бы на неизведанных просторах джунглей Тасик-Бера не сохранились свои тайны.

Профессор лишь надеялся, что успеет найти разгадку секрета Нагака, даже если ему не суждено поделиться открытием с широкой публикой. Стокуэлл был готов удовольствоваться сознанием того, что он добился своей цели и его последнее напряжение сил было ненапрасным.

Весь день напролет туземцы и их пленники шагали, не останавливаясь ни на минуту. Порой Стокуэллу казалось, что он вот-вот свалится от изнеможения, но всякий раз, когда он спотыкался, кто-нибудь из провожатых принимался колоть его копьем или грубым каменным ножом, пока к профессору не возвращалась энергия и он не устремлялся вперед. Движимый страхом, он время от времени подкреплял свои силы скупым глотком из походной фляжки, но во второй половине дня совсем изголодался, растратив калории, которые нечем было возместить. Желудок профессора рычал, словно запертый в клетке зверь, но окружающие ничего не замечали, и чувство голода постепенно улеглось.

Ближе к вечеру тропинка пошла под уклон, но Стокуэлл решил, что это ему кажется из-за усталости. Согласно топографическим картам, которые он нес с собой, район Тасик-Бера представлял собой заболоченную равнину, плоскую, как стол, лишенную впадин и возвышенностей. Здесь не было гор, а значит, не было и долин. И все же...

Когда над джунглями сгустились сумерки, профессор вдруг понял, что чувства его не обманывают. Тропинку пересек овраг, дно которого постепенно понижалось на расстоянии около сотни ярдов, потом опять шло горизонтально. Деревья, росшие на склонах оврага, смыкались вершинами, закрывая солнечный свет. Профессор то и дело замечал исчезающие хвосты змей, напуганных приближением людей, и ему казалось, что вот-вот на тропу выползет королевская кобра и изготовится к нападению, раздув свой капюшон.

Наблюдая за змеями, Стокуэлл подумал о Рентоне Уорде, и тут же его мысли захлестнули горестные воспоминания о судьбе несчастной Одри Морленд, погибшей в зыбучих песках.

Внезапно среди деревьев замаячил просвет, яркое пятно на фоне мрачной тьмы. Ступив на открытое пространство, которое чуть дальше вновь сменялось густой чащобой, Стокуэлл остановился, не в силах тронуться с места, пока туземцы не подтолкнули его вперед.

Профессору показалось, что он теряет рассудок. Должно быть, жара повлияла на его мозг, иного объяснения не было.

Он моргнул, потом моргнул еще раз, но все оставалось по-прежнему. Зрелище, открывшееся взору Стокуэлла, было вполне реальным, и спутники профессора тоже увидели его. Пайк Чалмерс застыл, словно превратившись в каменный столб, и лишь копья двух пигмеев заставили его двигаться дальше. К этому времени Стокуэлл собрался с силами и зашагал, хотя и не чуял под собой ног. От возбуждения у него закружилась голова, и он едва не лишился чувств от совокупного воздействия жары, голода, усталости и изумления.

Но он продолжал идти.

Идти, направляясь к древнему тайному городу, который вырос из-под земли, словно по мановению волшебной палочки.

Всякий раз, возвращаясь домой, Кучинг Кангар испытывал радость и облегчение. Он терпеть не мог посещать окружающий мир, но выбора у него не было. Жестокая судьба отметила его лицом и телом, не похожими на облик других членов клана, «нормальными», если говорить на языке людей, незнакомых с народом Кангара, и тем самым предопределила его назначение — служить мостом между Племенем и внешним миром.

В каждом поколении рождались шесть-семь «нормальных» детей, вполне достаточно, чтобы осуществлять необходимую связь с обществом обычных людей. Это было частью плана великого Нагака, но Кучинг Кангар, хотя и сознавал его гениальность, все же тяготился своей особой ролью. С самого рождения обреченный быть одним из чужаков, он всегда чувствовал себя изгоем, а другие дети Племени не позволяли ему забыть об этом. Они непрестанно дразнили Кучинга, забрасывали его камнями, когда он пытался принять участие в общих играх, и совершенно ясно давали понять, что он никогда не будет признан своим. Молодые женщины Племени сторонились его, будто «нормальная» внешность была чем-то ужасным и отвратительным. Еще в молодости Кучинг узнал, что со временем старейшины подберут ему «нормальную» супругу, чтобы не прервался род «странных» людей, — даже если для этого придется выкрасть женщину у чужаков.