Алмаз, стр. 36

Клирошанку охватила паника.

В капеллу вошел священник, встал у алтаря и начал читать молитву, призвав монахинь вспомнить об ушедшей сестре. Голоса молящихся звучали то громче, то тише.

Аннетта всеми силами пыталась сосредоточиться, представить суору Бонифацию на смертном одре. Вспомнить ее прекрасное, несмотря на возраст, лицо, седые волосы, разметавшиеся по подушкам. Но, как ни старалась, перед глазами стоял образ другой мертвой женщины — валиде. Девушка вспомнила, как испугалась, когда почудилось, что полуоткрытый мертвый глаз подмигнул ей в сине-зеленых тенях спальни. Вспомнила похожую на птичью лапку, твердую, холодную руку Сафие, крепко сжимавшую алмаз. Вспомнила, как в отчаянии кусала мертвую плоть, чтобы завладеть камнем, и как позднее он оттягивал карман, словно шею утопленника.

Но оказалось, что это только начало.

ГЛАВА 28

Аннетта проснулась среди ночи. Кто-то тряс ее за плечо. Она вздрогнула и привстала, дико озираясь.

— Гусыня? Это ты?

— Ты кого гусыней обзываешь? — прошептал сонный голос. — Это я, Евфемия. Ты снова говорила во сне.

— Прости, что разбудила.

— Опять снилась Кейе? Та, похожая на меня?

Недолгое молчание.

— Ее звали по-другому.

— Но ты же говорила…

— Да, говорила. Ее настоящее имя Селия Лампри.

— Иностранка?

— Да.

— Это она тебе снится?

— Да.

— Значит, не кошмары?

— Все… так запутано, — сбивчиво ответила Аннетта.

Маленькая конверса, обладавшая чутьем простолюдинки, тихо лежала, ожидая продолжения истории.

— Это… воспоминание. О нашей последней встрече, — наконец заговорила бывшая Айше.

— Произошло что-то плохое?

Клирошанка не ответила. Лежала на спине и смотрела в темноту, забыв о сонливости. Проснувшись, девушка решила, что снова очутилась в том месте. Белые стены кельи превратились в зеленые и красные изразцы комнаты, которую занимали семь кисляр. Долгие месяцы Аннетта боролась, чтобы их не разлучали, и — чудо! — ей удалось.

И, сама себе удивляясь, в тихой келье, освещенной лишь отблесками горевших в коридоре свеч, начала рассказ:

— Как помнишь, нас с Селией взяли в плен пираты, которые захватили наш корабль. Мы не знали своей дальнейшей судьбы, но решили быть всегда вместе. У меня темные волосы, а Селия — истинная английская роза, как у них говорят: белоснежная кожа и золотисто-рыжие локоны высоко ценятся в Турции. Иногда я обнимала ее, прижимала к ее щеке свою и говорила: «Посмотри на нас, подруга. Темненькая и светленькая. Мы почти двойняшки». Уловка сработала — обеих купила торговка из Константинополя. Она дала нам новые имена: Айше и Кейе — а затем продала фаворитке султана, хасеки. А та подарила нас валиде, матери Великого Турка. В гареме мы были ее личными прислужницами.

Аннетта на минуту задумалась.

— Хочешь — верь, хочешь — нет, — продолжала девушка, — но там было не очень плохо, но крайней мере для меня. Совсем неплохо. Я с детства была конверсой в этом монастыре. Я не особо переживала из-за этого, но все же приходилось нелегко. Ты лучше, чем кто-либо, знаешь, как клирошанки обращаются с конверсами. В гареме все было по-другому. Там никому не было дела до твоего происхождения: даже если твое имя занесено в Золотую Книгу или твой дедушка был членом Совета Десяти — все это гроша ломаного не стоит. Все кисляр равны.

И я неплохо устроилась, — улыбнулась Аннетта, — по крайней мере, сама так считаю. Я не так красива, как Селия, но быстро учусь. Валиде полюбила меня. Я изучила ее вкусы и привычки, наловчилась угадывать любое желание — и вскоре стала одной из четырех доверенных служанок. Работа была несложной: я с детства привыкла прислуживать. Но там все было так не похоже на наши будни! В серале эта должность очень важна. Мне дали красивую одежду и даже драгоценности. Другие девушки завидовали. Меня все уважали, даже управительница гаремом и старшая над кисляр, потому что я стала глазами и ушами валиде. Судьба Селии сложилась иначе. Она никак не могла привыкнуть к новой жизни, все время думала о доме, о погибшем вместе с кораблем отце-капитане и женихе, английском торговце. Мадонна! Особенно о нем, — нахмурилась Аннетта. — Постоянно плакала, мучилась из-за того, что он, видимо, считает, что невеста упокоилась на дне морском рядом с богатым приданым. — Девушка сердито прищелкнула языком. — Иногда так хотелось дать ей пощечину! Суженый снился моей подруге каждую ночь. Я говорила: «Тогда лучше вообще не спать. Забудь фантазии. Забудь обо всем, глупая девчонка. Здесь тебе не помогут воспоминания о прошлом, capito? Думай о будущем, глупая гусыня. Только так ты сможешь выжить». Но толку от моих увещеваний было мало. Даже когда Селия стала гёдзе.

— А что это такое?

— По-турецки «свет очей». Свет очей падишаха.

— То есть когда султан хотел…

— …совокупиться с какой-нибудь карие, она становилась гёдзе. Я их называла «новенькими свежими куло для старого толстяка». Это место похоже на бордель для единственного клиента. Однажды… он выбрал Селию.

— И что было дальше?

— Моей подруге это не пришлось по душе, — процедила Аннетта. — Я отдала ей свой заработок за целый месяц, подкупить одну из старых карие, чтобы та хорошо ее подготовила. Думаешь, Селия меня поблагодарила? О нет, нет и еще раз нет! Сжалась в комок, будто одна мысль о встрече с султаном причиняла ей боль. «А ты не можешь пойти? — твердила она. — Занять мое место?»

Евфемия завороженно глядела Аннетте в глаза. А та вошла во вкус.

— А я ей говорила: «Ты что, с ума сошла? Не понимаешь, что это значит? Не видишь, как все стали на тебя смотреть? Нам выпал редкий шанс, и все в твоих руках, carissima [27]. Поэтому ты уж постарайся».

— Она понравилась султану?

— Да, но недостаточно. Он дважды приглашал ее к себе, но соперница переходила дорогу…

Аннетта замолчала, не зная, как объяснить то, что произошло дальше.

— Ну? — не стерпела Евфемия.

— Потом одно событие положило конец всем нашим надеждам.

— Что же случилось?

— Селия узнала, что ее возлюбленный живет в Константинополе. Торговец был здесь с английским послом незадолго до того, как мы отправились в то роковое плавание. Но дела затянулись, и ее жених все еще не вернулся в Англию. — Аннетта недоверчиво покачала головой. — Мало того — santissima Madonna! — мужчина узнал, что его невеста не утонула, как все думали, а заточена во дворце султана, прямо под носом! Он, наверное, каждый день смотрел на крыши и верхушки деревьев гарема с другого берега Босфора, где живут иностранные торговцы.

— Но как она узнала об этом? Возлюбленный прислал записку? — нетерпеливо перебила ее Евфемия.

— Записку?! От мужчины, тем более христианина, одной из женщин падишаха! Нет, это безумие. Он знал, что ни записку, ни послание на словах передать не удастся. Поэтому прислал предмет, который могла узнать только Селия. И она все поняла.

— Что же он прислал?

— Странный инструмент, который всегда носил с собой. По-моему, Селия называла его компендиумом. В нем был тайник с портретом моей подруги. Она открыла вещицу, — Аннетта печально покачала головой, — увидела миниатюру. И я тоже.

— Poverina! Несчастная! — вздохнула Евфемия.

— Да, несчастная. Я предупреждала Селию, но она не слушала. С того момента она совсем потеряла покой. Только о женихе и думала. Я испугалась, что теперь подруга совсем зачахнет. А потом она совершила самую большую ошибку в своей жизни: показала компендиум еще одному человеку. И не кому-нибудь, а валиде! Боже мой! Думаю, еще и рассказала всю правду. — Аннетта закрыла руками лицо, сильно потерла глаза.

— Но почему? Что эта женщина могла сделать?

— Валиде? — Клирошанка отняла ладони от лица и посмотрела на девочку, расширенные зрачки которой в темноте казались огромными. — Ты ничего не поняла? В тот день мы с Селией случайно столкнулись во дворе валиде. Остальные ушли смотреть на подарок султану от английских торговцев. Я так волновалась! Знала, что гусыня беседовала с Сафие, но понятия не имела, о чем. Мы ушли поговорить в ее старую комнату. Девушка, казалось, места себе не находит. Все время держалась за бок, будто у нее что-то болело. Я поняла: плохие новости. Сначала подруга не хотела рассказывать. Бедняжка Селия слишком хорошо знала, как я отвечу. Сказала, что ей разрешили в последний раз увидеться с женихом. Вечером у Двери в Птичник. «Что? — спросила я с замиранием сердца. — Валиде разрешила тебе?» Но она ничего не хотела понимать. «Только бы посмотреть на него, — повторяла дурочка, — услышать его голос. Я уже буду счастлива». Именно тогда несчастная показала компендиум: «Она благословила меня». Валиде позволила ей встретиться с посторонним мужчиной! Бедняжка, как же она заблуждалась! Я говорила, что это ловушка, но меня и слушать не хотели. «Тебя провоцируют, понимаешь, — кричала я, — проверяют на преданность! Валиде больше ничего не волнует!» — «Но это единственный шанс. — Селия сняла с шеи цепочку с ключом от Двери в Птичник. — Валиде сказала, он будет там…» Потом я часто думала: понимала ли «английская роза», что это ловушка? Скорее всего, понимала. Только вот ей самой этот вопрос так и не задала. Я знала: это дорога в один конец. А мы так старались быть вместе! Казалось, я сойду с ума. «Не ходи туда, не оставляй меня, пожалуйста… — рыдала я в ужасе. — Прошу! Не смогу жить без тебя…» Но она не желала слушать.