Что рассказывали греки и римляне о своих богах и героях, стр. 16

Пан и Сиринга. Не миновали великого Пана стрелы златокрылого Эрота. Полюбил он прекрасную нимфу, Сирингу. Горда была нимфа и отвергала любовь всех. Подобно дочери Латоны, великой Артемиде, лишь в охоте находила она наслаждение. Часто даже принимали Сирингу за Артемиду, так прекрасна была юная нимфа в своей короткой одежде, доходящей лишь до колен, с колчаном за плечами и с луком в руках. Как две капли воды походила она тогда на Артемиду, лишь лук ее был из рога, а не золотой, как у великой богини.

Увидал однажды Пан Сирингу, хотел схватить ее и заключить в свои объятия. В страхе обратилась в бегство нимфа. Едва поспевал за ней Пан, стремясь догнать ее. Но вот путь пресекла река. Куда бежать нимфе? Простерла к реке руки Сиринга и молила бога реки спасти ее. Внял бог реки мольбам нимфы и превратил ее в тростник. Хотел уже обнять подбежавший Пан Сирингу, но обнял лишь гибкий, тихо шелестевший тростник. Стоит Пан, печально вздыхая, и слышит как бы ответ своим вздохам в нежном шелесте тростника. Срезал несколько тростинок Пан и сделал из них сладкозвучную свирель, скрепив неравные коленца тростника воском. Назвал Пан в память нимфы свирель сирингой. Любит играть с тех пор великий Пан в уединении лесов на свирели-сиринге, оглашая ее нежными звуками окрестные горы.

Состязание Пана с Аполлоном. Гордится Пан своим искусством. Однажды он вызвал даже самого Аполлона на состязание. Это было на склонах горы Тмол. Судьей был бог этой горы. В пурпурном плаще, с золотой кифарой в руках и в лавровом венке явился Аполлон на состязание. Первым начал состязание Пан. Раздались простые звуки его пастушеской свирели, нежно неслись они по склонам Тмола. Кончил Пан. Тогда ударил по золотым струнам своей кифары Аполлон. Полились величественные звуки божественной музыки. Все, кто стоял кругом, как зачарованные слушали музыку Аполлона, а звуки его золотой кифары катились широкой волной, полные божественной мощи. Кончил Аполлон; замерли последние звуки его кифары. Бог горы Тмол присудил Аполлону победу. Все славили великого бога-кифареда. Только один Мидас не восторгался игрой Аполлона, а хвалил простую игру Пана. Разгневался Аполлон, схватил Мидаса за уши и вытянул ему их. С тех пор у Мидаса ослиные уши, которые напрасно старался он скрыть большим тюрбаном. А опечаленный Пан, побежденный Аполлоном, удалился глубже в чащу лесов, и часто раздаются там полные грусти, нежные звуки его свирели, и с любовью внимают им юные нимфы.

Янус

Одним из древнейших богов Рима, которому не поклонялись в Греции, был Янус. Среди богов римских он стоит на первом месте. Всякое обращение к богам должно было начинаться с обращения к богу Янусу. Если римлянин начинает какое-нибудь дело, он прежде всего призывает бога Януса помочь ему в начале этого дела, так как бог Янус – бог всякого начала. Первые дни месяцев посвящены Янусу, ему же посвящен и первый месяц года; этот месяц, январь, даже носит имя бога Януса. Жрец Януса – царь-жрец (rex sacrorum) – стоит на первом месте среди жрецов других богов. В древнейшее время бог Янус был только богом дверей и ворот и лишь позднее стал богом всякого начала. На северо-восточном конце римского форума находилось святилище Януса, имевшее вид двух ворот, соединенных между собой двумя высокими стенками. Через это святилище проходили римские войска, выступавшие на войну, и в продолжение всей войны святилище Януса оставалось открытым. Мы не знаем точно, находилось ли в этом святилище изображение бога Януса, которого римляне изображали двуликим, с лицами, обращенными одно вперед, другое назад.

О боге Янусе римляне стали позднее рассказывать, что он был одним из древнейших царей Лациума, правившим на холме Яникуле, на правом берегу Тибра. Янусу пришлось разделить свою власть с богом Сатурном, когда Сатурн прибыл на корабле в Лациум. Еще позднее даже и самого Януса римляне называли пришельцем в Лациуме и считали его то богом Хаоса, то богом неба, то даже богом солнца.

Сатурн

Сатурну первоначально поклонялись римляне как богу вспаханного и засеянного озимого поля. Этому богу справлялись 17 декабря веселые сатурналии, праздник земледельцев, окончивших полевые работы.

Древнейшее святилище Сатурна – алтарь – находилось на римском форуме у подножия Капитолийского холма. Здесь позднее был выстроен великолепный храм Сатурна, в котором хранились римская казна и римский архив.

Бог Сатурн очень рано был отождествлен с греческим богом Кроном. И о нем рассказывали, как и о Кроне, что он был свергнут сыном своим Юпитером (Зевсом). Сатурн бежал в Лациум и там основал новое царство. Он научил жителей Лациума земледелию, и они благоденствовали под властью Сатурна; это был золотой век Лациума.

Женой Сатурна называли Опс, богиню, дающую богатый урожай. Ей совершались празднества 19 декабря (opalia) и 25 августа (opis-consiva). Богиня Опс отождествлена была с греческой богиней Реей и благодаря этому стала считаться матерью Юпитера.

Пик и Канента. Позднее у римлян создался миф о сыне Сатурна, Пике. Рассказывали о любви Пика к нимфе Каненте, дочери Януса. Канента стала женой Пика, и они жили счастливо. Однажды во время охоты увидала Пика волшебница Кирка, пленилась его красотой и молила оставить ради нее нимфу Каненту. Пик отверг любовь Кирки, а она в гневе обратила его в дятла. Долго искала своего мужа Канента, но нигде не могла найти его. Наконец, проблуждав шесть суток по лесам и полям, пришла она на берег Тибра; там упала она, истощенная долгими поисками и страданьями. Запела Канента на берегу Тибра последнюю свою песнь, – песнь глубокой скорби; с этой песней испустила она последний вздох, и вместе с последним дыханием исчезла нимфа Канента, подобно легкому дуновению ветерка.

Фавн и Сильван

Фавн – это бог пастухов, покровитель стад. Голос Фавна слышит римлянин в полях и лесах, когда вдруг раздастся какой-нибудь таинственный звук в полной тиши. У северо-западного склона Палатинского холма, там, где находилась Волчья пещера, совершались торжественные жертвоприношения и празднества в честь Фавна – луперкалии. После жертвоприношений жрецы-луперки обегали, опоясанные лишь козьими шкурами, вокруг Палатинского холма, ударяя при этом всех встречных женщин ремнями, вырезанными из шкур жертвенных животных. Эти удары должны были дать благословение Фавна женщинам, а тем из них, которые не имели детей, многочисленное потомство. Фавн – бог пастухов и бог-прорицатель, нужно лишь уметь застигнуть его врасплох, как это сделал царь Рима, Нума Помпилий, и заставить его открыть будущее.

Римляне рано отождествили бога Фавна с богом греков Паном. Постепенно создалось в Риме и представление о множестве фавнов, веселых спутников бога вина Диониса-Вакха. Фавны, таким образом, заняли место греческих сатиров.

Чтили в Риме и бога лесов Сильвана. Это бородатый бог, в венке из ветвей пинии, с древесным стволом в руках. Через плечо перекинута у него шкура, а у ног сидит собака. Это он пугает ночью в лесу запоздалого путника своим страшным криком, но он же и хранит пасущееся в лесу стадо, хранит сады и даже посевы земледельца. Как и Фавна, Сильвана часто отождествляли с богом Паном, но чаще – с воспитателем и спутником бога Вакха, Силеном. И Сильван стал, таким образом, постоянным членом веселой и шумливой свиты бога вина Диониса.

Вортумн и Помона

В Риме на Авентинском холме находилось святилище бога Вортумна, по-видимому, бога смены времен года или же осени, несущей богатые плоды земледельцу и садоводу. Культ бога Вортумна был перенесен в Рим из этрусского города Вольсиний. Овидий в своих «Метаморфозах» рассказывает следующий миф о Вортумне и богине плодов Помоне.

Прекрасная Помона любила лишь свой сад и работу в нем. Все время проводит она, ухаживая за плодовыми деревьями; дары Венеры, богини любви, отвергала прекрасная Помона. Фавны, сатиры и даже сам старый Сильван, плененные красотой Помоны, искали ее любви, но всех отвергла Помона. Любил ее и прекрасный юный Вортумн, но и он был не счастливее всех остальных. Под разными видами приходил Вортумн к Помоне – то под видом жнеца, то садовника, то воина и, наконец, даже рыбака, но отвергала его гордая Помона. Наконец, Вортумн принял вид старой женщины и пришел в сад к Помоне. Он обнял ее, поцеловал так, как не целует старуха, и сел на камень. Не узнала его в этом виде Помона.