Клык, стр. 15

Значит так. У меня остается двадцать часов. Время импровизировать. Пора напрячься. Открываю окно. Сажусь на подоконник и задумчиво смотрю в каньон. Внезапно меня осеняет.

Что бы я больше всего на свете хотела подарить Игги — это ясно.

И я знаю, где мне это взять.

Только… только цена тому подарку будет больно высока.

Наклоняюсь вперед. Вот-вот выпаду из окна, предвкушая, как в свободном падении сейчас распахну крылья, как меня подхватит ветер и снова поднимет вверх.

Посмотрим-посмотрим, доктор, кто из нас сможет достать рукой до неба!

— Как ты думаешь, ей свою собственную бомбу хочется? — озабоченно спрашивает у Игги Газман.

Игги задумался.

— Не… Думаю, не хочется. Что касается бомб, она здесь обычно на нас полагается.

— А что же я ей тогда подарю? — Газзи огорченно ерошит себе волосы. — Я же, кроме бомбы, ничего сам делать не умею.

— Идея! — Игги наклоняется и что-то таинственно шепчет Газзи в самое ухо.

Лицо у Газмана медленно расцветает широченной улыбкой, и он потирает руки:

— Ништяк! Классно придумано!

Надж тихонько напевает, с головой уйдя в работу. Она была абсолютно права! Таскать за собой из Европы да из Нью-Йорка все это добро, конечно, было тяжеловато, но оно того стоило. Стопроцентно стоило. Самое трудное было, чтоб никто не заметил ее до отказа набитого рюкзака. Особенно Макс. Уж Макс-то непременно заставила бы выкинуть как минимум три четверти ее покупок. Да, в бою с таким грузом не разбежишься, скорость в полете теряешь. Зато вон как все это сейчас пригодилось.

Два подарка уже готово. Осталось еще три. Надж улыбнулась и протянула руку за тюбиком с клеем.

Ангел выпрямилась и прислушалась. Там, в вышине над головой, кричит ястреб. Она приложила к глазам ладонь козырьком и глядит, как он кружит высоко в небе. Как же она сама любит летать с ястребами! Вся стая у них многому научилась. Может, кто думает, что раз мы крылатыми родились, так для нас летать так же естественно, как ходить. В чем-то это, конечно, так. Но летать — это умение. А умение всегда можно усовершенствовать.

Здесь, кроме нее и ястребов, — никого. Она уже нашла все, что ей нужно. Еще пара штуковин — и домой. Ничто не укроется от ее зоркого взгляда. Что там, вон под тем кустом? А вон там, в тени того большого валуна?

Ага! Вот как раз то, что она ищет. Прекрасно. Поразительно, до чего же чисто птицы каждую косточку обглодали.

Можно спокойно возвращаться назад — подарки для всей стаи теперь гарантированы.

За углом на улице Клык увидел знакомую каштановую шевелюру и быстро отступил в тень навеса над витриной универмага. Что она тут делает, больше чем за сотню миль от дома? Что-что? Клык сам себе улыбнулся. То же самое, что и он.

У него лично все пока идет по плану. Он купил кровавый детектив — аудиокнигу для Игги. С надписью «после восемнадцати лет» через всю заднюю обложку. Игги точно понравится. Для Надж у него уже есть изрядная стопка журналов — прически, мода, косметика и все такое прочее. Он так и представляет, как она взвизгивает от восторга и скрывается на неделю где-нибудь в укромном месте изучать каждую страницу. Для Газзи? Толстый том тысячелетней истории взрывчатых веществ и их применения в военных операциях. Оно, конечно, можно ненароком и на свою голову парочку взрывов навлечь, если Газу экспериментировать вдруг взбредет в голову, но все равно лучше для Газа подарка не найти.

С Ангелом потруднее было. Куклы и игры она уже, очевидно, переросла. Она так за последний год изменилась. Даже Селесту спать с собой укладывать перестала. А ведь всеми правдами и неправдами этого плюшевого медвежонка в Нью-Йорке заполучила. Но, с другой стороны, она ведь еще совсем ребенок.

В конце концов он остановился на фотокамере. Надо только надеяться, что Ангел ее не по делу использовать не будет. Коли он засечет ее щелкающей около мальчишечьего туалета, он эту камеру собственными руками бейсбольной битой в порошок раскрошит.

А для Макс… Клык снова заулыбался, и сердце его забилось быстрее. Только бы ей понравилось, что он ей купил. Только бы не сказала, что это не практично или что-нибудь в этом роде. Но с Макс никогда ничего предсказать нельзя.

За это-то он ее больше всего и любит.

31

— Иг, ты превзошел себя, — говорю я, облизывая перемазанные тортом пальцы.

Игги ухмыляется и отрезает себе второй кусок. После чего от торта остается только два квадратных метра и полный таз сахарной глазури.

— Здесь главное — пропорция торта и мороженого, — наставительно объясняет Газзи. — Смотрите, на каждый укус торта надо добавить ложку глазури и ложку мороженого. Иначе вкус не тот.

Он ухитряется отправить в рот с верхом нагруженную ложку, прежде чем она вывалится ему на грудь. Прогресс! Предыдущая оказалась размазанной у него по рубашке — от воротника до штанов.

— А тебе, Клык, спасибо за мороженое. — Я киваю в его сторону. — И за шары.

— Слава Клыку! Слава Клыку! — подхватывает стая, а Клык церемонно раскланивается.

Моя счастливая, перемазанная шоколадом стая совершенно расслабилась. Ребята от души бесятся, вовсю хохочут, и, в целом, лучшего праздника у нас еще не бывало. Классное празднование всей стаи, нашего нового дома и нашей новой жизни.

— Подарки! Подарки! Подарки! — Надж подпрыгивает на месте. — Сколько можно ждать подарков!

— Ладно, давайте подарки, — соглашаюсь я, и стая дружно кричит «ура».

Вот и посудите сами, праздник, торт, сладости, подарки — и все от меня без ума. А заведи я разговор об учении, домашних заданиях, образовании — так хуже меня никого не сыскать. Никакой справедливости.

— Кто первый?

— Я-я-я-я-я! — Ангел вскакивает на ноги и, пошебуршав в бумажном мешке из универсама, вытаскивает маленькие кулечки из пестрых комиксов воскресных газет — по одному для каждого.

Я быстро разворачиваю свой сверток. Мне на колени падает что-то маленькое — бусы, нанизанные на тонкую черную шелковую ленту.

— Это ожерелье на счастье, — говорит Ангел. — Я их все сама сделала. И все для них сама собирала.

Мое ожерелье — и чудное, и прекрасное, такое же, как сама Ангел.

— Это что, змеиные зубы? — спрашиваю я ее.

Ангел кивает. Маленькие белые острые змеиные клыки посверкивают среди орлиных перьев, обкатанных стеклянных камешков, каких-то древних колец от жестяных банок из-под соды.

— Смотри, оно совсем как ты. Здесь все вместе: и опасность, и красота, и сила. Видишь?

Солнечный луч упал на кусочки стекла, и они засияли, как драгоценные камни.

Я растрогалась:

— Спасибо. Спасибо тебе большое-пребольшое! — И я обнимаю ее, прижав к себе, как в добрые старые времена.

Каждому из нас досталось похожее ожерелье. Но все они были разные. И в каждом можно узнать того, кому Ангел сделала его особенный, неповторимый подарок. У Клыка, например, оно было из черных обсидиановых бусин, из змеиных зубов и орлиных перьев. Как же долго наша Ангел над подарками колдовала!

— Теперь моя очередь! — Надж вытаскивает свои свертки.

Мне никогда столько подарков сразу не дарили. И хотя мне уже целых пятнадцать лет и я уже совсем взрослая, пальцы у меня все равно дрожат от возбуждения, когда я срываю с них обертки.

Надж наклеила на фоторамку всякие камушки и ракушки. Здорово у нее получилось. Непрактично, конечно. И носить с собой тяжело, и никакой драки не выдержит. Но все равно здорово.

— Надж! Красота какая!

Она повисла у меня на шее, и я вдруг вижу, что она выросла на пару инчей. Как же это я раньше не заметила!

— О-о-о-о!!!!

Я поднимаю голову на восторженный возглас Ангела. Она завороженно держит в руках маленькую блестящую цифровую камеру.

— Это тебе от кого?

Ангел просияла: