Схаас, стр. 116

Наблюдение за орками изрядно скрасило ожидание, оказавшееся, впрочем, не слишком долгим. Вскоре Клахар, сопровождаемый теперь еще четырьмя вождями, вернулся к сэрам Томасам.

— Орки не примут плена, — сообщил он. — Однако и битвы они не желают. В чем причина — я расскажу позже, если вы примете наше предложение. А оно таково: я и вожди четырех кланов отправляемся в замок для переговоров и становимся заложниками того, что ни один орк за это время не обнажит оружия первым. Орки воинственны и отважны, но не любят умирать впустую и вождей своих ценят. Моя жизнь — порука моим словам.

Живой сэр Томас, выслушав все, оглянулся на призрака, но не получил никакого знака. Тогда он сказал:

— Я принимаю предложение. Надеюсь, вы все хорошо понимаете, что не в ваших интересах пытаться меня обмануть.

Клахар согласно кивнул, сказал несколько слов вождям и повторил их громко, обернувшись к войску.

— Схаас! — единым выдохом прогремело в ответ.

Тогда вожди сняли с поясов оружие, положили его на землю (только Клахар оставил при себе заостренную кость) и, не оглядываясь, отправились к воротам замка вместе с возвращающимся войском людей. Орки провожали их долгими взглядами в полном молчании.

Глава 28

ПРЕДАТЕЛЬСТВО

— Ой, е… — не выдержал Джон: свежая повязка вызвала мучительное пощипывание в глазу.

— Это по-орочьи? — насторожилась Изабелла.

— Нет, по-русски, — ответил Джон и поднял было руку к лицу, но девушка ловко шлепнула по ней.

— Лежи тихо! Сэр Томас сказал: если будешь расчесывать, лишишься глаза!

— Смиряюсь, — покорно вздохнул Джон. Пощипывание пошло на убыль. — Сколько мне еще лежать?

— До завтра, а там видно будет. Джон, ну потерпи, пожалуйста, тебе так идут оба глаза…

— С такой сиделкой, как ты, — потерплю, — улыбнулся молодой граф. — Что нового в замке?

— Да все по-прежнему, разговоры, разговоры. Правда, сэр призрак сегодня отличился. Представляешь, — она заговорщицки оглянулась, — я сама видела, случайно конечно: встречаются они сегодня в коридоре. И сэр призрак этак мимоходом говорит: «Не доверяй иджунам. Зохт-Шах теперь очень надейся стать главным». У Клахара такая морда была — я думала, он челюсть на пол уронит. Вот бы грохоту было! — хихикнула Изабелла. — И он так почтительно задает вопрос: «Давно хочу спросить у тебя, о дух, откуда ты так много знаешь о нас и наших делах?»

— И что ответил «о дух»?

— О, он ответил такое, от чего челюсть у Клахара и впрямь упала. Он говорит: «Ты сам мне все рассказал». А тот: «Когда?» — «Сегодня вечером!» И тут до него, по-моему, дошло. Отступил так, посмотрел и забормотал: «Так вы… Ты, он, э-э…» А сэр призрак спокойно так: «Да». Ох Клахара скривило!

— Ты зря смеешься над ним, — ласково упрекнул Джон. — Мне кажется, он очень умен.

— Да хоть мудр, как царь Соломон! Нет, я верю. Сэр призрак так говорит, да я и сама вижу, он совсем неглуп. Но как же не смеяться, если он на меня такой страх нагоняет? Ну, может, не он, но орки вообще…

— Ладно, а что было потом?

— Да ничего, — пожала плечами Изабелла. — Правда, за ним вроде бы Аннагаир прошел.

— Аннагаир в замке? — удивился Джон.

— Да, Гарри его видел.

— Все верно, сэр Джон, — подтвердил сидящий у камина Гарри. — Я и провел его к сэру Томасу. Он пришел сегодня в полдень, сказал, что проследил, чтобы никто не приближался к могиле Джока и доспехам Рота, и попросил отвести его к сэру Томасу.

Ни вчера, ни сегодня они не общались подолгу, но Джон чувствовал, что по возвращении в замок отношения между ним и Гарри из дружеских превратились в сугубо феодальные. Нет, великан никогда не изменял субординации, и все же во время похода это не бросалось в глаза. Восстановление соответствующих эпохе отношений было Джону малоприятно, но он понимал, что сделать тут ничего нельзя. Зато его порадовало, что сегодня, воспользовавшись свободным от службы временем, Гарри зашел к нему. Осторожно проскользнул в дверь, нарочито демонстрируя знаки почтения, и спросил, который час, да так и задержался.

— Наверное, сегодня у сэра Томаса будет интересный разговор.

— Это точно, — ответила Изабелла. — Если Клахар и надумал где соврать, так ему Аннагаир не даст. Жаль, нельзя послушать. Если бы ты мог пойти, Джон… ой, нет, что я говорю — тебе нельзя ходить. Но и одной мне там делать нечего. Кто меня пустит?

— Не говори глупостей, — возразил Джон, — Сэр Томас любит тебя как дочь и пустит куда угодно.

— Ну нет, — зарделась девушка. — Все равно без тебя не пойду. Неловко. Жаль, ну да ладно.

— Жаль… а впрочем, — честно прислушавшись к себе, поправился Джон, — нет, ничуть не жалко. Устал я от всего, нужно отдохнуть.

Изабелла молча кивнула, глядя в сторону. Гарри, не шевелясь, смотрел в очаг. Джон вдруг сообразил, о чем они, вероятнее всего, подумали в первую очередь.

— Эй, вы не поняли меня! Я не о вас. Вас я люблю. И всю эту жизнь тоже. Ну, может, и не то чтобы люблю, но и устать от нее еще совсем не успел. Нет, я устал от… чужих дел.

Однако мысли друзей уже приняли новое направление.

— Ты скучаешь по своему времени? — спросила Изабелла и тут же сама решила: — Конечно, там у вас гораздо интереснее…

— Не в этом дело. Разве ты забыла собственные слова? Всякое время по-своему хорошо. Будущее — мой мир, я родился в нем и многое ему должен. Пусть об этом никто не знает, но я-то помню свои долги. Я не скучаю по своему времени, нет. Но знаю, что обязан вернуться. Ну, к счастью, это произойдет не сегодня. Расскажи мне еще что-нибудь.

И она стала рассказывать. Сперва, занятая малоприятными мыслями, неохотно, потом — все более увлекаясь. Потом Гарри рассказал, как идет его служба. Джон только сейчас узнал, что великан числился капитаном замковой стражи, и в связи с тем, что под стенами Рэдхэндхолла ошивалась прорва вооруженных чудовищ, работы у него было невпроворот.

Потом они с Изабеллой насели на Джона, чтобы тот рассказал о себе, о своих делах в грядущем. Уже оброненное им как-то словосочетание «представитель международной комиссии по защите прав человека» так и осталось для них непонятным, но они его, оказывается, запомнили, и вот, не сговариваясь, решили, что сейчас — наиболее подходящий момент для раскрытия тайны.

Джон засмеялся:

Чтобы объяснить это, нужно рассказать, что такое комиссия, почему она международная, в чем состоят права человека и каких подлостей можно натворить, защищая их. А тут все — отдельная повесть.

— Вот мы и послушаем, скоротаем вечерок. — Вновь повеселевшая Изабелла подсела на край его постели и подмигнула Гарри. — А то безобразие получается: столько пройти бок о бок с человеком из грядущего — и ничего об этом грядущем не узнать!

— Вы даже не знаете, нужно ли вам это.

— Нужно! И не спорь, сэр Джон, пока тебе нельзя вставать, ты наш пленник, и мы заставим тебя отвечать! — Она состроила грозное лицо.

— Может, сначала принесешь мне поесть?

— Чуть позже, на кухне такой переполох. Мы ведь кормим не только заложников, но и орочьих сотников в лагере. Так что мне сказали: сами принесут, когда будет готово.

Делать нечего, Джон взялся за самое бесполезное занятие — стал рассказывать сказки о будущем, которое для его слушателей не наступит никогда.

— Я всегда чувствовал, что от Закатного мира нам так просто не отделаться, — через силу проговорил Клахар.

— Но ведь ты признаешь это справедливым? — спросил Аннагаир.

— Трудно не признать твою мудрость.

Эльф покачал головой:

— Не мою. Это было не моим решением, ибо тогда я еще был далек от мысли сделаться самодержцем. На Совете Эльфийских Владык я не произнес ни слова, только согласился, признав глубину решения, принятого Советом. Мы ведь никогда не любили убивать. Закатный мир давал надежду на исправление орков.

— Исправление — то же, что истребление, — поморщился Зохт-Шах. — Если орки перестанут быть сами собой, значит, орков уже не будет.