Дела сердечные, стр. 11

Я отступила на шаг, чтобы задрать голову и заглянуть чаду в глаза. Он что, издевается? Тут очень некстати вернулась Энни.

— Ох, Натан! — заголосила она с новыми силами, теребя бумажную салфетку. — Моя бедная, бедная, бедная, бедная сестра.

Да-да, именно так — четыре раза "бедная". Натан смущенно откашлялся, но, кажется, Энни и не требовалось большего ободрения. Она бросилась к нему и вновь зарыдала в рубашку моего сына.

Натан похлопал ее по спине:

— Ну полно, полно. — И беспомощно посмотрел на меня. Нечего сказать, надежен как скала.

Итак, Энни вновь завладела Натаном, ненадолго предоставив меня самой себе. Все прочие были заняты. Дерек торчал на пороге гостиной, уставившись в пол все с тем же контуженным видом, а Коноверы выглядывали из гостиной, и лица их выражали горячее желание поскорее убраться из этого дома.

У меня выдалась минутка на размышления, и в голове молнией пронеслась мысль. Прямо скажу, не самая уместная в данных обстоятельствах. Точнее, самая неуместная. Но тем не менее. Короче, я вдруг задалась вопросом: а не наврала ли Труди про помолвку Натана с Энни? Может, это была очередная из ее забав? Я покосилась на Энни, которая продолжала пропитывать слезами синюю джинсу Натана, и решила, что сейчас не самый удачный момент докапываться до истины.

И правильно решила, ибо в следующую секунду дверной звонок снова затренькал. Я прошла в гостиную — посмотреть в окно, кто пожаловал. На крыльце стояли двое мужчин: один в светло-сером костюме, а второй в темно-синем, почти черном.

К несчастью, господ этих я признала с первого взгляда. И мне захотелось завопить что было мочи. И помянуть имя Господа всуе не четыре, а сорок четыре раза…

Глава 5

Скажите на милость, ну почему из всей луисвильской полиции на мои вызовы неизменно отвечают детективы Мюррей Рид и Тони Констелло?

За последний год я вволю наобщалась с этой парочкой, причем — заметьте! — отнюдь не по своей вине. Я не сбивала пешеходов, не участвовала в иных дорожно-транспортных происшествиях, не нарушала правил уличного движения и парковки, не торговала самогоном — вообще ничего плохого не делала.

Беда в том, что мне под руку то и дело попадаются трупы. Без какого-либо поощрения с моей стороны.

В прошлом, когда случалось встретиться с детективами Ридом и Констелло, я старалась оказать им посильную помощь, и без лишней скромности могу сказать, что благодаря моему активному участию головорезы предстали перед судом. Между прочим, поимка преступников отнюдь не входит в круг моих обязанностей, зато входит в круг обязанностей вот этих двух крепышей, что стоят сейчас на крыльце дома 1422.

И почему же тогда, позвольте спросить, стоило мне открыть дверь, как детективы уставились на меня с таким видом, будто перед ними серийный убийца?

Тот, что слева, Мюррей Рид, блондинистый, если не сказать бесцветный, субъект в светло-сером костюме, простонал:

— Бог мой, неужели это снова вы?!

А тот, что справа, Тони Констелло, смуглый красавчик в темно-синем костюме, напоминающий статиста из "Крестного отца", процедил:

— Ну что стряслось на сей раз?

Я прочистила горло и заговорила, подивившись, до чего спокойно звучит мой голос:

— Убита женщина по имени Труди Дермот. Ее задушили.

И едва произнесла это, как ощутила, что кошмар стал еще явственнее. Явственнее — и ужаснее. Господи, все это не сон. Кто-то на самом деле убил Труди. Вот в этом доме. Я содрогнулась.

Взгляд, которым обменялись Рид и Констелло, мне очень не понравился. Затем детективы устроили состязание, кто из них быстрее достанет шариковую ручку и блокнот.

С минимальным отрывом победил Рид. И тотчас принялся строчить.

— Значит, мэ-эм, вы были знакомы с жертвой?

Елки-палки! По всему видать, Рид вошел в роль Джо Пятницы — сыщика, которого играл Джек Уэбб в старом — времен пятидесятых годов — телесериале под названием "Облава". Так и знала, что рано или поздно это случится. Приставая ко мне с расспросами, Рид всегда подражает Джо Пятнице — без конца вставляет свое протяжное "мэ-эм".

— Ну так как, мэ-эм?

Я подавила вздох и кивнула:

— Труди Дермот была агентом по недвижимости. Мы вместе работали.

Почему-то мой ответ заставил Рида и Констелло вновь переглянуться. И от того, как они это сделали, я вдруг занервничала. И поспешно добавила:

— Пройдемте за мной, я покажу…

— Миссис Риджвей, — перебил меня Констелло, — вы, часом, не знаете, как так получилось, что вы снова оказались замешаны в убийстве?

Я поджала губы, а на языке так и вертелось: "Сэр, а известно ли вам, что вы с партнером напоминаете столовый прибор для соли с перцем?"

Что верно, то верно. Коренастый Рид в тесном, почти белом костюме, с белесым "ежиком" на голове, походил на солонку. А черноглазый и черноволосый Констелло в темном костюме исполнял партию перечницы.

Шестое чувство подсказывало, что вряд ли эти двое обрадуются, услышав, что смахивают на баночки для специй. А посему я ограничилась лаконичным:

— Ни в каком убийстве я не замешана. Просто случайно наткнулась на труп в подвале.

Судя по всему, столь тонкий нюанс ускользнул от проницательных сыщиков. Констелло недоверчиво тряхнул смоляной шевелюрой:

— Еще одно убийство, и снова она! Это потрясающе!

Не обращая внимания на его потрясение, я предложила:

— Пойдемте, я покажу вам…

Ни один из сыщиков не двинулся с места. Будто их гвоздями прибили к крыльцу. Я уже начала задумываться, не претит ли им получать от меня инструкции.

Констелло тем временем продолжал, словно не слыша меня:

— Нет, честное слово, это уже тянет на рекорд. — Он глянул на Рида. — Непостижимо, правда? Еще одно убийство, и снова ОНА!

Подбоченясь, я изучала стражей порядка. Странное дело — господа вроде бы из отдела убийств, а не выказывают ни малейшего желания взглянуть на труп!

— Эй, ребята, так вы идете в подвал или нет?

Констелло тяжко вздохнул:

— Ладно, ведите. Пожалуй, стоит посмотреть.

Отступив на шаг, я пошире распахнула дверь, пропуская полицейских. На мой взгляд, сей жест не оставлял и тени сомнения в том, что традиции гостеприимства живут и здравствуют в Луисвиле, штат Кентукки.

Но десятью секундами позже меня обуяло желание выпихнуть гостей взашей. Дело в том, что Рид словно невзначай поинтересовался:

— Мэ-эм, а покойница, случайно, с вами не судилась?

Я чуть не задохнулась. Вопрос Рида содержал плохо завуалированный намек на обстоятельства, при которых я имела счастье насладиться обществом полиции в прошлый раз. Было это чуть больше полугода назад. Я показывала клиенту дом и посреди гостиной наткнулась на смертельно раненного человека, который скончался на моих руках. Прямо скажу, не самое приятное воспоминание. А если взглянуть на ситуацию с эгоистической точки зрения — согласитесь, что подобная находка душит на корню все шансы совершить сделку купли-продажи.

Но хуже всего оказалось то, что покойный незадолго до кончины подал на меня в суд, о чем сейчас любезно напомнил Рид. Иск был, уж поверьте, абсолютно беспочвенный, но это, похоже, не имело значения для Рида и Констелло. Более того, из-за этого иска оба сыщика тогда взирали на меня с таким же подозрением, как и сейчас.

Мягко говоря, это раздражало. Ведь эти двое отлично знали, что я не только не имела никакого отношения к гибели того типа, но даже помогла отыскать убийцу. Я уже открыла рот, чтобы напомнить об этом, но тут краем глаза заметила, как Карл и Бекки Коновер опять многозначительно переглянулись. Оставив свой пост в дверях гостиной, они медленно продвигались по холлу в нашу сторону, — очевидно, чтобы не упустить ни слова из нашей дружеской беседы.

Мама дорогая! Если Рид и Констелло скажут еще хоть слово, Коноверы, вполне возможно, наконец-то придут к единому и вполне определенному мнению. Решат, будто я что-то вроде Тифозной Мэри [2] в сфере недвижимости. И тогда мне останется разве что торговать местами на кладбище — и то если позволят.