Стокгольм. История. Легенды. Предания, стр. 48
Но Арктика любит молчание и умеет хранить тайны исчезновения людей.
— Любые, самые невероятные сказания заслуживают уважения, если влекут человека вдаль, на поиски неизведанного, — завершил свой рассказ Отто Торель. — Впрочем, это лишь мое мнение, и я его никому не навязываю.
«Храню тепло Стокгольма»
Со светлой надеждой и твердой верой мы шли навстречу нашему будущему.
Рауль Амудсен
Обелиск и церковь на острове Шеппсхольмене
При жизни знаменитого шведского ученого, путешественника, исследователя Арктики Нильса Адольфа Эрика Норденшельда стокгольмский остров Шеппсхольмен принадлежал Морскому ведомству. Здесь находились казармы для моряков, церковь, школа, больница и самая большая в городе купальня.
Остров Шеппсхольмен
На Шеппсхольмене была создана Королевская морская школа. Рядом со зданием этого учебного заведения установлен памятник Норденшельду. Короткая надпись на обелиске гласит: «В память первого плавания кругом Азии, выполненного шведским пароходом «Вега». Памятник воздвигнут чинами флота».
В справочной литературе сообщается, что и в наше время Шеппсхольмен остался островом моряков. Главной архитектурной достопримечательностью этого уголка Стокгольма названа церковь Карла Иоганна: «...К четырем граням восьмигранника пристроены прямоугольные объемы приделов с классическими фронтонами и большими арочными проемами. Завершена церковь пологим восьмигранным сомкнутым сводом, увенчанным прозрачным фонариком».
Церковь Карла была возведена в первой половине ХIX столетия. По мнению специалистов, она является одним из лучших архитектурных творений классицизма в Стокгольме.
Новая традиция
Будущий знаменитый ученый и полярный исследователь Нильс Адольф Эрик Норденшельд впервые приехал в Стокгольм, еще будучи школьником. Шведская столица очаровала его. Он подолгу останавливался возле великолепных зданий, вглядывался в их фасады, словно хотел навсегда запомнить каждую деталь строения.
Когда Норденшельд любовался церковью Карла, кто-то подсказал ему:
— Хоть этот храм возведен совсем недавно, однако уже появилась городская традиция, связанная с ним. Уходящие в плавание моряки тайком ото всех на мгновение прикладывают ладонь к стене церкви. Говорят, после этого в человеке надолго сохраняется тепло Стокгольма...
Наверное, рассказ о новой традиции навсегда запомнился Норденшельду, и, уже став известным ученым и путешественником, перед очередной экспедицией он неизменно являлся на Шеппсхольмен и тайком от посторонних глаз прикладывал ладонь к стене церкви.
Однажды знакомые приметили это и поинтересовались:
— Зачем вы это делаете?
Норденшельд ответил с улыбкой:
— Вбираю тепло Стокгольма и храню его в себе во время путешествий.
— Помогает?
— Как видите, пока жив и здоров и еще не превратился в ледяное изваяние, — все так же с улыбкой пояснил ученый.
А тепла Норденшельду, как и другим полярным исследователям, всегда не хватало в экспедициях.
Отзыв Петра Кропоткина
Нильс Адольф Эрик родился и учился в Финляндии. В студенческие годы он интересовался не только научными записками об арктических морях и землях, но и встречался и расспрашивал о жизни в Заполярье русских поморов, норвежских китобоев и рыбаков, саамских охотников на морского зверя.
Увлекался он и политикой. За свои левые взгляды не раз держал ответ перед университетским начальством и получал нарекания.
Зато политические воззрения Норденшельда, как и его характер, понравились русскому ученому и революционеру Петру Алексеевичу Кропоткину. Сказалось родство душ.
Летом 1871 года Кропоткин отправился в научную поездку в Швецию. Прибыв в середине июля в Стокгольм, он писал брату: «... Из ученых я нашел здесь... только Норденшельда, молодого шпицбергенца и представителя радикальной партии... Славный парень...
Знаешь, чье влияние на нем сильно заметно и о ком он вспоминает с большим увлечением? Бакунина... и Герцена».
К тому времени Нильс Адольф Эрик был известен своими полярными исследованиями, в том числе и экспедицией на Шпицберген.
В книге «Записки революционера» Петра Кропоткина есть строки: «Кто испытал раз в жизни восторг научного творчества, тот никогда не забудет этого блаженного мгновения...
Ему досадно будет, что подобное счастье выпадает на долю немногим, тогда как оно всем могло бы быть доступно в той или другой мере, если бы знание и досуг были достоянием всех».
Эти строки, переведенные на шведский язык, какое-то время хранились на письменном столе Норденшельда в Стокгольме. Нильс Адольф Эрик уважал русского коллегу, но не всегда разделял его научные и политические взгляды.
В ледяные просторы
После окончания в 1853 году университета в Хельсинки Норденшельд перебрался из Финляндии в Швецию. В Стокгольме за исследования в области минералогии он получил звание профессора.
Своим знакомым он не раз говорил:
— Не могу долго заниматься одной теорией, так и тянет подтверждать ее практикой. Не могу долго засиживаться даже в замечательном Стокгольме: так и тянет в ледяные просторы... А оттуда всегда моя душа рвется назад, в Стокгольм...
Это же Нильс Адольф Эрик заявил и своей будущей супруге Анне.
— Не знаю, смогу ли смириться с вашим мятежным, беспокойным характером, с опасными странствиями... Но буду терпеть, благословлять на научные подвиги и ждать, — ответила она своему избраннику.
В июне 1868 года из Стокгольма вышло в плавание судно «София». На нем экспедиция Норденшельда отправилась к Шпицбергену. Нильс Адольф Эрик поставил задачу: достичь высоких широт и провести там различные опыты и исследования. А еще он мечтал добраться до Северного полюса.
Н. А.Э. Норденшельд. Гравюра 1881 г.
Эта мечта не сбылась.
Примерно за 80-й параллелью «София» наткнулась на непроходимые льды. Все попытки преодолеть их оказались безуспешными. Не помогли ни упорство, ни опыт экипажа.
Полярные льды!.. Скольких людей погубили они и сколько нарушили планов исследователей Арктики? И все же немало «странников высоких широт» вспоминали о них не только с нескрываемым страхом, но и с восторгом.
Фритьоф Нансен писал: «Столкновение льда представляет неоспоримо изумительное зрелище. Чувствуешь себя в присутствии титанических сил, и легко понять, почему оно так влияет на робкие души, заставляя их думать, что ничто не может устоять перед ними.
Когда давление льда начинается не на шутку, то кажется, будто на всей земной поверхности не осталось места не потрясенного. Сначала вы слышите громоподобный гул, точно от отдаленного землетрясения в великой ледяной пустыне, потом гремит с разных сторон...
Льдины трещат вокруг вас и начинают громоздиться друг на друга, и вдруг вы очутились в самой середине свалки. Вой и грохот вокруг вас; вы чувствуете, что лед трясется и колеблется под вашими ногами, покоя нигде нет. В полумраке вы можете различить, как льдины нагромождаются и набрасываются одна на другую, образуя высокие хребты все ближе к вам и ближе.
...Лед трескается, перед вами разверзается черная бездна, откуда хлещет вода. Вы поворачиваете в другую сторону, но в темноте различаете новый хребет колышущихся льдин, идущих прямо на вас. Вы пробуете принять новое направление, но и там то же самое. Вокруг вас сплошной вой и грохот, точно от огромного водопада, выстрел за выстрелом, точно из пушек. Он подходит к вам все ближе.
Глыба, на которой вы стоите, делается все меньше и меньше; вода переливается через нее, одно только средство спасения — карабкаться по колышущимся льдинам и стараться перейти на другую сторону ледяных валов. Но вот опять все стихает, грохот переходит в другое место и мало-помалу теряется в отдалении».