Последний дракон, стр. 42

Но Нико по-прежнему упрямо тряс головой.

— Людям, что погибают, нет числа, — молвил он. — Почему я должен множить жертвы и просить еще других сделать это?

Мы пили чай в молчаливой усталости. Даже Кармиан не произносила ни слова. Может, потому, что с нами был Рикерт, а может, мы все вместе слишком устали, для того чтобы ругаться.

В конце концов я встала.

— Оставайтесь здесь! — сказала я Нико. — Ведь чем меньше людей тебя увидят, тем лучше. Там, на постоялом дворе, могут служить и чужаки.

Он кивнул.

— Можем мы здесь переночевать? — спросил он Рикерта.

Там было хоть и грязновато, и захламлено, но во всяком случае тепло, а если на постоялом дворе можно было встретить чужаков, так лучше было здесь и оставаться.

— Сколько угодно!

Я снова надела свой мокрый плащ и поплелась, окунувшись в снежную слякоть, наискосок через площадь в трактир постоялого двора. И очень хорошо, что Нико со мной не было. Там за двумя столами сидели пятеро чужаков, и, если даже ни один из них не смахивал на драконария, там было еще множество людей, которые наверняка не прочь были бы заработать сто марок золотом.

Я поначалу едва узнала Сассию. Она стала такая взрослая. Волосы длинные, ростом выше… и еще у нее появились грудки. Она стала куда краше, эта счастливая девчонка! Да, счастливица! Не то что я… Я становилась все более и более колючей и неприветливой, как лешачок, которого вытащили из болота.

— Добрый вечер! — учтиво поздоровалась она. — Минутка, и я к вашим услугам… — И тут она узнала меня. — Дина! Дина, это ты?

Я кивнула. Внезапно какой-то ком застрял у меня в горле. Сассия отставила в сторону поднос с кружками пива и, чуть смущенная, стояла, вытирая руки о передник.

— У тебя все хорошо? — спросила она.

Я не решилась бы это утверждать, но кивнула в ответ, потому что не могла я сказать: «Нет, у меня все не так ладно, потому что я в бегах вместе с законным наследником князя и его будущей женой, которую не переношу, а нас все время пытаются захватить в плен или убить… И еще я не знаю, любит ли меня по-прежнему моя мать, ведь я, пожалуй, становлюсь чернокнижницей, а кроме того, ненавижу свои волосы». Нет, наверняка было лучше не рассказывать ничего.

Вдруг Сассия смущенно слегка обняла меня.

— Я ведь так много думала о тебе! — сказала она.

— И я тоже! — произнес кто-то другой.

Я быстро обернулась. Один из гостей поднялся из-за стола и стоял теперь между мной и дверью.

То был Ацуан!

Редкостная жемчужина

— Кто это? — прошептала Сассия.

— Мой… мой дядя… Могу я выскочить в кухню и улизнуть через заднюю дверь?

— Тебе незачем бежать от меня, — сказал Ацуан. — Я хочу просто поговорить с тобой.

Да, так я ему и поверила! У меня на локте остались синяки там, где он держал меня в последний раз, когда хотел «поговорить со мной».

— О чем поговорить?

— О твоем отце. О твоей матери. О тебе.

Я невольно остановилась. О моем отце, о моей матери, обо мне. Да, пожалуй, кое-что и было, о чем стоило поговорить. Но не с тем, кто попытался купить меня, словно я была собакой. Если б он только не походил так на моего отца! Это было несправедливо. Я ощущала огромную пустоту в душе всякий раз, когда смотрела на него.

С другой стороны, может, не худо поговорить с ним здесь, в трактире в Березках, где полным-полно людей, которые не будут стоять и любоваться, если он попытается меня утащить.

— Как ты меня отыскал? — спросила я, чтобы выиграть время.

— Я расспрашивал то тут, то там, и нашлись люди, которые вспомнили, из каких мест Пробуждающая Совесть. Я подумал, что ты, пожалуй, вернешься домой, если сможешь, — а ты так и сделала.

Какая же я дура!

— Садись же, Дина! Я тебе ничего плохого не сделаю.

Сассия слушала с широко раскрытыми глазами, и тут уж, пожалуй, ничего не скажешь. Она не знала, что у меня был дядя, да начнем с того, что она не знала, что у меня был отец. А уж какой-то там вовсе обычной беседы дяди с племянницей ведь вообще до сих пор никогда не бывало.

— Позвать отца? — спросила она.

На постоялом дворе никакого вышибалы не было. Отец Сассии был достаточно крупный и сильный, чтобы справиться с такого рода работой, коли потребуется, и одна мысль об этом внушала мне спокойствие. Нет! Ацуан не причинит мне никакого зла! Он не сможет! Не здесь!

— Пока не надо! — ответила я так громко, что Ацуан слышал мои слова, но если он хоть пальцем тронет меня…

Сассия кивнула, но глаза ее стали еще шире.

— Только скажи! — сказала она.

Ацуан слушал с легкой улыбкой. Такой улыбкой, что слишком напоминала мне улыбку отца.

— Ты собралась с силами?

Хотела бы я знать, что он имел в виду.

— Мы можем по-доброму поговорить друг с другом, — сказала я. — Но даже не пытайся увести меня силой.

Он слегка поклонился все с той же улыбкой в уголках рта.

— Как хочешь, — молвил он. — Не изволит ли медамина присесть?

Я села.

— Чего тебе надо от меня?

— Прежде всего: где он?

Сначала я подумала о Нико и с перепугу стала размышлять о том, откуда Ацуану известно, что мы вместе. Но тут я вспомнила: ведь он уже в последний раз, когда мы виделись, задавал такой же вопрос и тогда он имел в виду Сецуана.

— Он умер! — ответила я и почувствовала, как слезы выступили у меня на глазах. — Он… был убит в… Сагис-Крепости.

Некоторое время Ацуан неподвижно сидел, не произнося ни слова.

— Кем? — спросил он.

— Одним из княжеских Наставников. Местером Вардо. Но он тоже помер.

Ацуан коротко кивнул, будто он только этого и ожидал.

— Матриарха [20] этому не обрадуется!

— Кто?

— Ее высокородие Матриарха Инеце Сина. Моя тетка со стороны матери. Сестра твоей бабушки со стороны отца.

Я не знала, что бабушка моя померла и что сестра ее теперь глава отцовского рода. Я и имя ее услышала впервые.

— Вообще-то я не радуюсь, — сказала я. — Но что случилось, то случилось.

— Когда?

— Вскоре после праздника Середины Лета.

«Почти одновременно с Эллин, — внезапно подумала я. — Как удивительно, что человек, так много значивший для нас, помер, а мы об этом и не знали. Мелли по-прежнему этого не знала. Давин этого не знал. В их мыслях она по-прежнему жива».

— А до того, как умереть, он дал тебе свою флейту?

Я кивнула.

— И научил тебя играть на ней?

— Да! Немного!

— Ты, должно быть, была толковой ученицей. Ты чуть-чуть не заставила меня самого задремать в жалкой маленькой хижине в Дунбаре.

— Ты чернокнижник? — спросила я.

— Что-то в этом роде. Но не совсем обычный.

За всю свою жизнь я встретила одного-единственного чернокнижника, так что я не знала, что он имел в виду: «Не совсем обычный». А Сецуан был обычным?

— Почему ты, собственно говоря, меня боишься? — спросил он.

— Ты хотел продать меня!

— Да! Выкупить тебя на свободу из когтей Кадора. Или Вороны, как его обычно называют. Ты хотела остаться у него?

Да ни за что! Я помотала головой.

— Вот услуга, которую я пытался тебе оказать.

— И если бы это тебе удалось? Ты что, таким способом хотел дать мне свободу?!

— А ты не поверишь, если я скажу «да»?!

Я капельку подумала:

— Нет, пожалуй, не поверю.

— Почему, собственно говоря? Почему ты только и ждешь от меня гадостей?

Это была все та же жадность, затаенная жадность его рода. Ну и еще страх моей матери перед всем его семейством. Но она боялась и Сецуана, и, быть может, куда больше, чем стоило.

— Сколько он хотел получить за меня? Ну, он — Ворона?

— Семьдесят марок серебром.

Я кивнула. Этих денег, по словам Вороны, и стоил утраченный груз, так что плата за меня была возмещением.

— И ты бы отдал ему столько?

— Ты этого стоишь. И еще больше.