Последний дракон, стр. 3

— Да?

Я протянул ему ведро и черпак, и он стал жадно пить холодную колодезную воду.

— Почему… почему вдруг такая спешка?

Я спросил, потому что никогда не видел, чтобы кто-нибудь упражнялся так яростно, как Нико. Изо дня в день. С мечом или ножом в полдень, с луком после полудня. Иногда он седлал свою гнедую и упражнялся в конном поединке на длинных копьях. Копье он сам вырезал из дерева, но, ясное дело, меч и нож куда больше интересовали его.

Что-то промелькнуло в его глазах, что-то горькое и мрачное.

— Ты, может, думаешь, у нас куча времени? — спросил он.

— О чем ты?

Он отвел взгляд в сторону:

— Так, ни о чем.

— Нико…

— Вообще… Разве это не твоя идея — что нам нужно тренироваться?

В этом он, конечно, был прав. Да, идея была моя, она пришла мне в голову давным-давно, еще до Вальдраку, до Наставников, до Зала Шептунов [3].

— Но из-за этого не стоит истязать себя до полусмерти.

— Из-за чего такая спешка?

— Разве ты так ничего и не услышал, когда твоя матушка прочитала нам письмо?

— Письмо от Вдовы? [4]

— Да, именно его.

Он произнес это так, что слова его прозвучали, будто «иначе быть не может», а ведь не каждую неделю получали мы письма. Я также прекрасно помнил, что было в этом письме. Город Акмейра пал, говорили, будто его предали… То был последний крупный город в Прибрежье, который был свободен от власти Дракана, а теперь он завладел также и Акмейрой. Но жители города сопротивлялись, и поплатились за это. «Дракан казнил каждого пятого в городе», — писала Вдова. И казнил не обязательно тех, кто сопротивлялся, а просто каждого пятого. Первый, второй, третий, четвертый, пятый — ты умрешь… Мне становилось совсем худо, когда я думал об этом; ведь такой холодный расчет был куда страшней. Словно было все равно, каких людей казнили и что они сделали.

— Люди умирают, — произнес каким-то странным голосом Нико. Я не припомню, чтобы прежде слышал, чтобы он так говорил. — Люди умирают каждый день!

Не по душе мне пришелся этот новый голос Нико. Не по душе пришлось мне и то, какими стали глаза Нико — такие неправдоподобно яркие на его побледневшем лице.

— И что ты собираешься сделать? — спросил я.

— Есть только одно разумное решение. Не так ли? Если смотреть на это трезво.

— И что же это?

Но он не стал отвечать.

— Забудь! — сказал он. — Это вроде нынешнего дождя. Нельзя по-по-настоявшему быть на воздухе, и все же… Ведь сходишь с ума, если не в силах немного пошевелиться.

— Нико!..

— Нет, забудь это! Я скоро приду! Только ты уходи первым.

Я пошел. Но не забыл слов Нико. Я был уверен: у него был какой-то план. План, о котором мне не следовало знать. Но я ведь довольно хорошо узнал Нико. Вот проведешь несколько суток в Зале Шептунов — и узнаешь кое-что друг о друге. А когда малый, ненавидевший меч, вдруг начинает изо всех сил упражняться в фехтовании, он наверняка рассчитывает очень скоро пустить оружие в ход. А эта болтовня о само собой разумеющемся решении… Я внезапно прервал свою мысль… Убить Дракана!.. Вот оно, простое и разумное решение. Нужно только забыть, что Дракана окружают тысячи и тысячи драконариев, а кроме того, он и сам не промах, его не проведешь, когда речь идет о поединке на мечах.

Нико, ясное дело, мог бы окружить себя мятежной ратью. Предводитель и Вдова не раз толковали с ним об этом, а Местер Маунус, что некогда был домашним учителем Нико, не упускал ни единого случая указать воспитаннику, что это его долг как законного наследника княжеского трона в Дунарке. Однако же Нико отказывался. Как только пришло письмо Вдовы, они с Маунусом поспорили об этом. Письмо это жутко взволновало Местера Маунуса, но Нико сказал лишь, что никакой он не полководец и что он вовсе не думал заставлять людей сотнями погибать во славу его имени.

Стало быть, не этого он хотел. Но тогда чего же? Надо следить за ним. Ведь если у Нико есть план, как ему покуситься на жизнь Дракана, ему не стоит осуществлять этот план без меня.

Дождь стих, но мои штаны вымокли до колен, когда я проходил через мокрые вересковые заросли. Дина и Роза собирали можжевельник на склоне холма меж нашим домом и усадьбой Мауди. И они обе подвязали повыше юбки, чтобы их не вымочить.

Я обратил внимание на то, что у Розы красивые ноги. Жаль, что часто их не видишь! А потом я чуточку устыдился самого себя, ведь Роза… да, она, пожалуй, была мне вроде сводной сестры. А ведь нехорошо глядеть так на ноги сводной сестры.

— Где ты был? — спросила Дина.

— Наверху у Нико, немного поупражнялись.

— Сдается мне, вы только этим и занимаетесь.

Вообще-то мне тоже так казалось, но я промолчал.

— Дина, ты ведь порой болтаешь с Нико, ведь так?

— Случается.

— А ты не можешь так… приглядеть за ним чуток?

— О чем ты?

— Только вот… проследить немного за тем, что он делает, а потом рассказать мне.

Дина кинула на меня взгляд, похожий на ее прежний взгляд Пробуждающей Совесть, — прямой и жесткий, как пинок осла.

— Ты имеешь в виду — шпионить за ним?

— Нет, просто незаметно следить. Понимаешь, я очень хочу знать, если вдруг он поведет себя иначе, чем обычно.

— А зачем?

Я завертелся. Собственно говоря, я не собирался многое объяснять, но я забыл, что Дина может пригвоздить человека к стенке, покуда он не выложит ей всю правду.

— Только бы… не натворил он какую-нибудь глупость!

— Глупость? Нико — один из самых разумных людей, каких я знаю.

Я подумал о том, как выглядело лицо Нико, когда он произнес слова о «само собой разумеющемся и разумном решении». Я не был уверен в том, что как раз эти его слова имела в виду моя сестра, говоря о разумном человеке.

— Если ты увидишь, что он складывает сумки или что-либо такое… — сказал я под конец. — Я бы очень хотел знать об этом.

Я увидел: она огорчилась.

— Давин, скажи, что, по-твоему, он собирается делать?

Я и не думал рассказывать подробно… Но внезапно я услышал, как сам рассказываю ей обо всем: об изнурительных упражнениях с мечом, о Дракане, о разумном решении и о планах, которые, я уверен, лелеял Нико. Планах убийства.

И Роза, и Дина уже не спускали с меня глаз.

— Один? — спросила в конце концов Роза. — Думаешь, он хочет отправиться один?

— Я этого боюсь!

— Ему не справиться!..

Глаза Розы сверкали хорошо известным мне упрямством, и я вспомнил, как трудно было от нее избавиться, когда она что-либо втемяшит себе в голову. Быть может, не так уж глупо натравить на Нико девчонок. «Поглядим, удастся ли тебе скрыться от них», — чуточку злорадно подумал я.

Снизу, из дому, звала нас мама. Обед готов, что было удачно, потому как мой живот также был готов к обеду.

Я взял две ягодки из корзинок девочек, и мы стали спускаться вниз по откосу.

— Сказать матери? — спросила Дина.

Я покачал головой:

— Пока не надо. Причин для страхов у нее хватает.

Нож во мраке

Очень скоро Нико сделал первый шаг. Началось, пожалуй, с того, что Катрин-Лавочница проходила мимо со своей маленькой ручной тележкой и пожаловалась, что скоро торговать будет нечем, у людей ничего нет. И правда будто то, что ее склад до того довели, что там, кроме малости шерстяной пряжи да нескольких худо обожженных глиняных сосудов, ничего не найти. Такие товары нам по-настоящему и не нужны — мы можем сделать их сами. Но все же у нее, должно быть, были какие-то дела с Нико, потому как я видел: он дал ей монету, прежде чем она двинулась дальше.

— Следи за ним! — велел я Дине. — Он что-то затевает.

И правда! Назавтра Нико ни с того ни с сего решил отправиться за покупками — так, во всяком случае, он сказал. В Фарнес!

— Фарнес? — переспросила мама. — Почему именно в Фарнес?