Избранное, стр. 65
* * *
Что делать, чтоб жить хорошо с женой?
Ухаживать надо за ней, друг мой.
Однако, чтоб вдруг не попасть впросак,
Запомни: ухаживать надо так,
Как ты бы ухаживал за чужой.
* * *
— Что о душе болтать! О, нежный пол! —
Сказал бы Бог почти любой невесте:
— Поведай вам, что милый ваш беспол,
Так вы его, хоть пой он, как щегол,
Пошлёте вон с его душою вместе.
* * *
Что такое наша демократия?
Это как, простите, для кого:
Для одних — душевные объятия,
Для других — тюремные объятия,
А другого нету ничего…
* * *
Чувства людские неважно измерены,
Тут без конца ошибаться можно.
Веришь лишь тому, что сто раз проверено,
И только тому, что сто раз надёжно.
* * *
Цену себе непременно знайте!
Так люди опытные находят.
Но только цены той не превышайте,
Приписки к хорошему не приводят!
* * *
Шлёт погода нам вечно то снег, то воду,
Только мы понапрасну браним погоду,
Если будет погода всегда прекрасна,
То на что же ворчать нам тогда? Не ясно!
ЭПИТАФИЯ НА МОГИЛЕ ГУЛЯЩЕЙ ЖЕНЩИНЫ
Она была весёлою путаной.
Для всех мужчин минутная жена.
И лишь отныне, как это ни странно,
Она впервые будет спать одна.
ЭПИТАФИЯ НА МОГИЛЕ ЛОВЕЛАСА
Он в чувствах клялся иногда до слез
И мастер был во лжи непревзойдённый.
Но раз при встрече правду произнёс
И от испуга умер, потрясённый.
ЭПИТАФИЯ НА МОГИЛЕ ОБЖОРЫ
Он столько съел, что трудно даже счесть,
И жадностью довёл себя до смерти,
Однако и в аду он будет есть,
Поэтому остерегайтесь, черти!
ЭПИТАФИЯ НА МОГИЛЕ ХОЛОСТЯКА
Он был всю жизнь холостяком
И знал невзгод немало.
Зато не умер дураком,
И это утешало.
ЭПИТАФИЯ НА МОГИЛЕ ЧЕСТНОГО ЧИНОВНИКА
Он крупный пост на службе занимал
И путь прошёл свой с праведными думами.
Он честным был. Он лжи не признавал
И взяток в жизни никогда не брал,
По крайней мере маленькими суммами.
* * *
Юность жаждет того и сего,
Юности нужен весь мир навек,
А зрелости нужен больше всего
Один-единственный человек…
* * *
— Я ненавижу мужа своего!
— Ну, так уйди скорее от него.
— Уйти, конечно, просто. Но тогда
Он сразу будет счастлив. Никогда!
* * *
Я прожил жизнь и весело, и сложно
И взяток в мире никогда не брал.
А почему? Да потому, возможно,
Что просто мне никто их не давал.
* * *
День ПОБЕДЫ, войны отрубивший беды!
Только зреют и снова нас жгут мечты:
Я мечтаю сегодня о дне ПОБЕДЫ
Справедливости, Правды и Доброты!
ПОЭМЫ
ГАЛИНА
(Лирическая повесть)
ЧАСТЬ 1
Глава 1.
В ТЕПЛОМ ПЕРЕУЛКЕ
1
Крик влетел пронзительный, звенящий
В каждый двор, окошко и чердак.
Он, как вспышка молнии слепящей,
Разорвал вечерний полумрак.
Крик влетел и лопнул, как струна.
Воздух стал вдруг непривычно гулок.
И в насторожённый переулок
Вороном упала тишина…
Что случилось? Женщина кричала.
Надо встать и выйти. Робость прочь!
Может быть, в беду она попала.
Нужно выйти, выйти и помочь!
Мужество! Ну где ж ты затаилось?
В Теплом переулке тишина…
Ни одно окно не растворилось.
Дверь не распахнулась ни одна.
Трусость, что ли, в душах колобродит?
Равнодушье ли к чужой судьбе?
Что же: всякий для себя, выходит?
Каждый, значит, только о себе?
Нет, не так! От крепкого удара
Дверь подъезда настежь: — Кто там? Эй! —
Вот уже бегут вдоль тротуара,
Голоса все ближе, все слышней.
Пусть не видно милиционера.
Раз беда — они помочь готовы.
Нет, не все укрылись за портьеры,
Нет, не все задвинули засовы!
2
А случилось так: у Рыбаковых
Праздновался Варин день рожденья.
И хозяйка, рдея от смущенья,
В красном платье, в туфельках вишнёвых,
В доме принимала поздравленья.
Тридцать семь — не так уж это мало.
Женщина тут вправе и слукавить.
Года три убавить для начала —
Пусть не три, пусть год, а все ж убавить.
Но какой ей год перечеркнуть?
Ведь не тот, что в руки дал букварь,
Год, когда дохнул морозом в грудь
Черно-белый памятный январь.
Скорбный зал… Крутой знакомый лоб…
Алые полотна кумача
И плывущий над рядами гроб
Близкого ребятам Ильича…
Этот год не позабудешь, нет!
Горестный, торжественный и строгий.
Ну а тот, что вырос на пороге,
Когда было Варьке десять лет?
Может, этот год прошёл как тень?
Взять — и зачеркнуть его, к примеру.
Только выйдет так, что в майский день
Варька не вступала в пионеры…
И какой бы счёт годам ни шёл,
Нет такого, чтобы крался тихо:
Этот год — вступленье в комсомол,
А другой — на фабрике ткачиха.
Это юность. Но ведь были годы,
О которых тяжко вспоминать?!
Вот война… дымы до небосвода…
У порога плачущая мать…
Тяжкий след оставила война.
Только как ей сбросить годы эти?
Выйдет ведь тогда, что не она
В полковом служила лазарете.
Выйдет, не она под свист и гром,
Прикрывая раненых собою,
Бинтовала под любым огнём
И несла их, стонущих, из боя.
Кто ж, как не она, порой ночной
Через топь болота ледяного
Вынесла с раздроблённой ногой
Старшину Максима Рыбакова?
Рыбаков в санбате стал грустить
И однажды молвил ей, вздыхая:
— Без ноги, как видишь, можно жить,
А вот без тебя как жить, не знаю…
И сейчас вот рядом, за столом,
Он, прошедший вместе с ней войну,
Наполняет свой бокал вином
И глядит с улыбкой на жену.
Пусть не лёгкий за спиною путь
И у глаз прибавилось морщин,
Только разве можно зачеркнуть —
Что там год — хотя бы день один!
Тридцать семь — не тридцать. Верно. Да.
Тридцать семь — не звонких двадцать пять.
Но, коль с толком прожиты года,
Право, их не стоит убавлять!
Веселились гости за столом,
Возглашали гости тосты разные.
И звенели рюмки хрусталём,
Вспыхивая искрами алмазными…