Сибирская амазонка, стр. 83

Правда, теперь стрельба велась не так интенсивно, как до взрыва, но все ж индусы не позволяли осажденным высунуть нос из избы. Еще одна пуля залетела в дом, и Константин выругался. Отлетевшая щепа вонзилась ему в щеку.

– Эй, – крикнул он встревоженно, – откуда стреляют?

Пуля и впрямь прошла сквозь крышу. Алексей осторожно прокрался к окну и выглянул наружу. Под шумок парочка индусов взобралась на деревья и, притаившись в гуще ветвей, вела огонь сверху.

Но это был не последний сюрприз в этот день.

– Алексей, дверь! – завопил Константин и, перекатившись, укрылся за русской печью.

Обернувшись и одновременно нажимая на спусковой крючок револьвера, Алексей успел заметить в дверях индуса. Грянули два выстрела одновременно. Индус вывалился наружу, а Константин с дымящимся еще стволом карабина грохнулся на пол рядом с Алексеем. Глаза его возбужденно блестели.

– Дверь! – рявкнул он снова, а сам присел на колено возле подоконника и выстрелил в выбитый оконный проем.

Алексей бросился к двери. Один индус тяжело бежал к ограде, второй брел, шатаясь, как пьяный, издавая громкие стоны. Но третий стоял на расстоянии вытянутой руки от крыльца и, выпучив глаза, таращился на Алексея. Даже ни разу не стрелявший человек не мог бы не попасть в него. Вскрикнув, он резко согнулся пополам и упал.

Подняв голову, Алексей увидел Голдовского. Старец отбивался саблей от двух нападавших. Он пятился к пролому в частоколе, а сзади к нему подбирался Ахмат. Оказывается, отряд Корнуэлла понес не такие уж значительные потери, как они на то надеялись с Константином.

За спиной Алексея раздался выстрел. Один из нападавших на старца гортанно вскрикнул и упал. Мимо Алексея промчался Константин с карабином на изготовку. Поляков, подхватив валявшуюся на земле саблю, бросился в атаку. И тут что-то сильно ударило его в правое плечо, затем в бок. Он не услышал выстрелов, не почувствовал боли... Просто два удара – и все! Мир завертелся перед его глазами колесом, и Алексей повалился на землю.

К счастью, сознание если и покинуло его, то лишь на мгновение. В боку сильно саднило, словно под кожу загнали гигантскую занозу. Алексей прижал ладонь там, где болело, и когда отдернул ее, то увидел, что она запачкана в крови. В следующую секунду он понял, что лежит на земле, а перед его глазами марширует целый отряд рыжих муравьев, которые под этим углом зрения казались огромными, как слоны.

С трудом поднявшись, он сел. Какая-то мысль скреблась в самой глубине его сознания. Что-то он должен был сделать... Голова раскалывалась от боли, и несколько бессвязных мыслей порхали в ней, как воробьи над застрехой. Кажется, ему надо идти на доклад к Тартищеву, а он до сих пор не привел в порядок бумаги, не написал рапорт... Рапорт? Какой еще, к черту, рапорт? Алексей прижал ладони к глазам и вытер слезы.

Дьявол побери, отчего он плачет? Боится гнева начальства? Нет, он не слезливая институтка, чтобы рыдать по такому поводу. Алексей обхватил голову руками и глухо застонал. Боже, как ему хочется домой. Лучше уж к Тартищеву на ковер, но домой, домой и только домой. Там ему будет опять хорошо, голова перестанет трещать, как орех под щипцами, а нянька непременно подаст ему чаю с оладьями и клубничным вареньем. Старая поставит на стол его любимую фарфоровую чашку, а потом повернется к образам...

Образа?! «Одигитрия»!

Разум вновь вернулся к нему, а голова чуть не разлетелась на части от волны нахлынувшего на него ужаса. Что с Константином? Где Евпраксия? Он посмотрел на свои покрытые грязью и кровью руки и попытался припомнить, чья это кровь. Кажется, он убил сегодня нескольких человек – он даже не знал сколько, – так чья же это кровь?

Алексей провел тыльной стороной ладони по глазам, чтобы стереть следы своей слабости. И увидел, как из-за руин частокола выплывают, словно привидения, и медленно к нему приближаются серые фигуры с винтовками. Они, казалось, плыли в воздухе, издавая торжествующие крики и потрясая оружием. И вскоре несколько этих фигур окружили Алексея.

Господи! Неужто эта бойня никогда не закончится? Он подобрал валявшуюся рядом саблю, плотно обхватил ладонью рукоятку, а затем, пошатываясь, поднялся на ноги.

– Идите сюда, ублюдки! – Ему казалось, что он кричит во все горло. На самом деле у него вырвался лишь слабый хрип. – Ну же, идите! Сюда! Попробуйте, возьмите меня!

Противник тем временем медленно сжимал кольцо, несмотря на его слабые взмахи саблей. При этом Алексея бросало из стороны в сторону. И лишь нечеловеческим усилием он продолжал удерживаться на ногах. Индусы смотрели на него настороженно и угрюмо, но без опаски. Один из них, приблизившись почти вплотную к Алексею, навел на него винтовку и лязгнул затвором. Все поплыло у Полякова перед глазами, сабля выпала из рук. Тошнота подступила к горлу, и Алексей зашатался. Но сквозь мутный, застилавший глаза туман он увидел вдруг, что кольцо врагов распалось. Индусы, издавая панические вопли, бросились врассыпную.

По склону бежали и скакали на лошадях какие-то люди. Одни стреляли в воздух, другие размахивали вилами и топорами... И все они что-то орали, орали, орали...

Алексей покачнулся, и земля стремительно приблизилась к его глазам...

Глава 35

– Очнись! – попросил далекий, но очень знакомый голос. – Очнись, Алеша!

И следом звонкий голос плаксиво протянул:

– Дядька Лексей, не умирай!

Алексей пошевелился и ощутил тупую боль во всем теле. Правда, голова, на удивление, совсем не болела. Только в ушах слегка звенело да немного подташнивало, но все же он чувствовал себя вполне сносно...

Знакомый голос приблизился к его уху.

– Алешка, как ты? В порядке? – И, снова отдалившись, произнес требовательно: – Надо занести его в избу. А то лежит на сквозняке!

Алексей открыл глаза и посмотрел в небо. На нем уже выступили звезды.

– Кто здесь? – спросил он. И даже это небольшое усилие заставило его сердце забиться сильнее, чем когда-либо.

Чья-то голова появилась в поле его зрения. И сознание мгновенно вернулось к нему. Прошла тошнота, исчез звон в ушах. Как он мог валяться без движения, когда сам Иван Вавилов смотрел на него сверху вниз и улыбался во весь рот! Живой и невредимый! Весь в грязи и копоти, с ссадиной на лбу, дорогой его товарищ, которого он уже не чаял увидеть живым.

– Ну, как, Алешка? Крепко тебя припекло? – Глаза Ивана радостно сияли. – Но ты хоть живой, а индусам – полная амба! Корнуэлла мы схватили да еще четырех негодяев. Ахмат, правда, сбежал, но его преследует наш Глухарь с хохлами.

– С какими хохлами? – удивился Алексей.

– Да тут верстах в семи у хохлов с Полтавки, деревни, что рядом со станицей, покосы расположены. Вот мы Шурку и послали к ним за подмогой, когда увидели, что Корнуэлл скит осадил. Конечно, несладко вам пришлось, но что поделаешь, путь не близкий. Шурка едва лошадь не загнала. Но мужички молодцы! Сразу врубились, что к чему! Кто с кольем, кто с топором, кто с вилами... Куда там этой саранче до наших хохлов, – кивнул он куда-то в сторону.

Алексей приподнялся на локтях и с трудом, но сел без чьей-либо поддержки. Его начала бить мелкая, противная дрожь. Тут же невесть откуда вынырнули близнецы и Соболек, который сразу лизнул его прямо в лицо. И Алексей понял, что они все это время находились рядом с Иваном. Сашка заботливо набросил ему на плечи свой чекменек, а Шурка поддержала его под спину.

Он ласково погладил девочку по руке, а она вдруг шмыгнула носом и улыбнулась ему сквозь слезы. Алексей улыбнулся ей в ответ и оглянулся по сторонам. И первым делом увидел пленных, сидящих неподалеку на земле. Корнуэлл стоял чуть в стороне, опершись на массивную трость, и с брезгливой гримасой на лице взирал на окружающих. Выглядел он так, словно его долго валяли по земле, а потом протащили по камням. Он потерял свой шлем, полотняный френч висел на нем клочьями, открывая волосатую грудь. Лицо и руки покрывали кровавые ссадины, под глазом набухал огромный синяк. Бриджи были порваны на коленях, на одной ноге не было ботинка. Вдобавок закопчен он был не меньше, чем Иван, как будто они являлись участниками одного и того же порохового заговора.