Кровавая Роза (ЛП), стр. 26

— Ты спросила, боюсь ли я чего-нибудь, — продолжил Рен.

— Я помню, — я прикусила нижнюю губу, так как мое сознание уловило воспоминания. — Ты сказал, что только одну вещь.

— Одна вещь, — он наклонился, чтобы прошептать мне на ухо. — Я всегда боялся только одного. До сих пор боюсь.

Мое тело было приморожено к стене, прибито его словами.

— Чего?

Его голос дрожал:

— Что ты никогда не сможешь полюбить меня. По-настоящему.

— Рен…

Мои руки тряслись.

— Я не мог не слышать слухов, — продолжил он. — То, как некоторые из Бэйнов смотрели на меня. То, как мой отец… я имею в виду Эмиля… говорил о моей матери. Она умерла, но выглядело так, словно он ненавидит ее. Было очевидно, даже для меня, что, когда они были вместе, он терпел ее, но не любил.

Мое дыхание стало редким. Не знаю, могу ли я дальше слушать это, но остановить его я была не в состоянии.

Его губы касались моего уха.

— В первый раз я увидел тебя, когда нас обещали друг другу, и поклялся, что не буду вынуждать любить меня, но я бы нашел способ добиться тебя.

Что-то внутри меня оборвалось.

— Если ты хотел добиться меня, то зачем всю старшую школу встречался с другими девушками?

В моем вопросе было больше злости, чем я предполагала. Все, чего я ждала, не способная полностью отдаться своей страсти, пока смотрела на Рена, не оправдало моих ожиданий. Я была возмущена. И это заставило казаться его признание нечестным и возможно не соответствующим действительности.

Он прислонил лоб к моему виску.

— Я думал, если ты увидишь, как другие девушки хотят меня, но будешь знать, что я хочу только тебя, это будет иметь значение.

Приглушенное рычание зародилось в моем горле:

— Сабина права. Ты — идиот.

— Если бы я согласился с тобой, это бы помогло? — он улыбнулся, но глаза переполняла печаль.

Я отвернулась от него, гнев, надежда, желание — все боролось во мне.

— Ты бы мог сказать мне, что чувствуешь.

— Я собирался. Я хотел сказать, когда дал тебе кольцо… но не смог.

Я посмотрела на него. Увидев, что он покраснел, я поняла — все, что он говорил, было правдой.

— Я… — слова не шли. Что еще я могла сказать?

— Все, чего я прошу, это шанс. Или, может быть, начать с нуля, но мне нужно, чтобы ты знала, к чему я веду, — прервал он. — Я знаю, что все против меня. Шей ворвался и изменил твою жизнь. Он спас тебя.

— Я спасла его. И себя.

— Я просто подразумевал, что он был героем все время. Конечно, ты будешь хотеть его. Но у нас есть история, наше прошлое. Не все было плохо.

— Я знаю.

— Ты не можешь утверждать, что когда мы были в доме, одни, часть тебя не хотела остаться.

Я покрепче схватила полотенце, так чтобы не уронить его. Рен был прав. По крайней мере, частично. Меня по-прежнему влечет к нему, к тому, кто был, так очевидно, моей копией. Партнером, с которым, как я думала, должна была провести всю свою жизнь. Я боялась отпустить это прошлое, которое связывало нас воедино. Эта дорога была знакомой. Я знала, какой могла бы быть жизнь с Реном, как я вписываюсь в эту картину, и что я глубоко переживаю за него. Искушение удержать его рядом неуклонно подбивало меня.

— Мы всегда предназначались друг для друга, Калла, — уверенно произнес он, и я задрожала, чувствуя, словно он прочитал мои мысли. — Позволь мне показать тебе, на что это может быть похоже.

Его губы едва коснулись моих. Больше я не могла сопротивляться и позволила пальцам скользнуть по контурам его груди. Он нежно прорычал, запуская руки в мои влажные волосы и целуя меня. Мои пальцы опустились вниз, почти касаясь его живота, и нашли край полотенца, обмотанного вокруг бедер. Он поцеловал еще сильнее, призывая меня.

Дверь ванной распахнулась, и вошел Коннор без рубашки и в пижамных штанах, с полотенцем, висевшим через плечо. Он перестал свистеть, когда увидел Рена с голой спиной и меня, прижатую к стене.

— О Боги! Мои глаза! — Коннор закрыл лицо. — Я не виноват!

— Заткнись, Коннор, — крикнула я, чувствуя одновременно и облегчение, и разочарование.

Я выскользнула из-под Рена, прыгнула к двери раздевалки и бросилась внутрь. Одеваясь в спешке прежде, чем выбежать из ванной, я была подавлена. Когда я почти бежала по коридору мимо с еще сонными глазами Ищеек, направляющихся в горячий душ, я пыталась убедить себя, что не могу слышать смех Коннора.

Мой живот урчал, но я все еще была на взводе от случайной встречи с Реном в ванной. Я не могла рисковать столкнуться с Шеем, когда мои чувства были так разбросаны… и когда, вполне вероятно, запах Рена остался на моей коже.

Черт побери, Калла. Почему ты не можешь держаться от него подальше? От каждого из них?

Я поняла, каким сильным было желание, а любовь еще сильнее, и это огорчало меня, так как я не мола контролировать себя, когда моя кровь закипала.

После того, как я отвергла идею присоединения к команде Халдис за завтраком, я направилась во двор в поисках свежих фруктов. Учитывая то, что было довольно рано, я удивилась, когда нашла Анселя собирающим апельсины в маленькой роще.

— Доброе утро, — он улыбнулся.

— У меня есть шанс получить один из них? — спросила я, указывая на его полуполную корзину.

— Конечно, — Ансель бросил мне один.

— Ты рано встал, — я начала чистить апельсин.

Его плечи напряглись.

— Спать нелегко.

Я разжевала дольку апельсина, наслаждаясь взрывом цитрусовых на моем языке. Апельсин был сочным, прекрасным.

Ансель молчал, срывая апельсины с веток.

— Ты выглядишь лучше, — медленно произнесла я.

— Да?

Я закашлялась, подавившись апельсиновым соком. Его голос был таким же жестким, как тот, что болью пронзил мое тело, когда мы впервые узнали, как Хранители наказали Анселя.

— Ты не… с тобой все в порядке? — забеспокоилась я.

Он повернулся ко мне лицом. Сейчас его глаза не были пусты, как тогда в Денвере, они были безнадежны.

— Я никогда не буду в порядке, Калла, — вымолвил он, обращаясь к апельсину в руке. — По-настоящему.

— Но…, - я смотрел на него, желая, чтобы он не говорил таких вещей. Стараясь поверить, что это всего лишь жалость к самому себе… но я знала, что это не так. — Но Брин.

— Я люблю Брин, — сказал он. — И я не могу стоять и смотреть на ее боль.

Я посмотрела ему в лицо. Он выглядел старше, чем мой младший брат, которого я знала. Старше и злее.

— Ты притворяешься, что все в порядке, таким образом, ты не причиняешь ей боль.

Он кивнул.

— Она, кажется, думает, что все еще любит меня. Я попытался оттолкнуть ее, но она даже не хочет слушать.

— Ты не хочешь быть с ней? — спросила я.

— Я всегда любил ее, — ответил Ансель. — Но я не лучшая пара для нее. Брин заслуживает большего.

— Как ты можешь так говорить? — мне хотелось закричать на него, но я сдержалась. — Ты все еще тот же.

— Нет! — Ансель сжал апельсин, ногти впились в кожуру. — Поверь мне. Я уже не тот.

— Да. И Брин любит тебя.

— Я не равен ей, больше нет. Без подходящего партнера нельзя заключить брак. Ты, как никто другой, должна понимать это.

— Конечно, понимаю, — я нахмурилась. — Но ты не прав насчет этого. Я уже говорила тебе, что в прошлом Ищейки и Воины были вместе. Они создавали семьи.

— Я знаю, — Ансель зло улыбнулся. — Я слышал. От тебя. От Тесс. Ищейки и Воины. Монро и Коррина. Он и она. Она и он.

— Так в чем тогда проблема? — я раздавила оставшиеся кусочки апельсина в своем кулаке. Сок полился сквозь мои пальцы. — Это работает. Это была настоящая любовь, реальные отношения. Люди умерли за них.

— Это не то же самое, — ответил он и опустил глаза.

— Почему?

— Потому что я не родился Ищейкой. У меня нет их власти, — он снова взглянул на меня, серые глаза горели яростью, словно буря. — То, кем я являюсь сейчас намного меньше, чем то, кем я был. И я не смогу стать большим. В конечном счете, Брин поймет это. И она уйдет. Так будет лучше.