Дрянь такая!, стр. 50

– Идет! – с облегчением сказала я.

– Тогда подождите меня в машине. Я быстро переоденусь и вернусь.

– Нам надо еще заехать в автосервис, – сказала я, – и забрать джип из ремонта. Он надежнее в дальней дороге.

– Слушаюсь и повинуюсь! – Суворов снова расцвел улыбкой и выбрался из машины.

А я достала пачку сигарет, закурила и стала ждать своего дворника.

Глава 20

Выехали мы только в шестом часу вечера. Суворов с явным удовольствием сел за руль джипа. С одобрением оглядел приборную панель, опробовал ручник и прочую автоматику.

– Хорошая машина, – сказал он. – Если не зарядит дождь, доедем как по маслу. – И тут же постучал себя по лбу. – Тьфу, тьфу, тьфу, чтобы не сглазить!

Я засмеялась, так всегда поступала Римма. Она, к слову, положительно отнеслась к моему решению отправиться в Озерки. С одной стороны, я понимала, что ее голова забита сейчас другим. Голубоглазый доктор, похоже, вознамерился остаться у нее до утра. Конечно, я побаивалась столь бурного развития событий, но и препятствовать их роману не желала.

С другой, я только в общих словах обрисовала Римме ситуацию, понимая, что лишние детали, такие как внезапно открывшаяся связь между Людмилой и любовницей Сережи и обыск в «Золотой Антилопе», прибавят лишних вопросов и беспокойства. Поэтому я сдала только часть информации еще и на тот случай, если Ворошилов каким-то образом пронюхает о моих розыскных мероприятиях. Каким-то шестым чувством я сознавала, что будет лучше, если он останется в неведении. Это сладкое трио Людмила – Милехин – Клим не просто вызывало у меня некрасивые ассоциации, но наталкивало на мысль, что впереди меня ждут более серьезные неприятности. Ведь я до сих пор не знала, на какие подводные камни мне предстоит напороться в будущем. Но подозревала, что их уже предостаточно набросали в мой фарватер.

Джип легко мчал по трассе. Со всех сторон нас обступала глухая тайга, хотя мы всего час назад выехали из города. Еще с детства я помнила уроки отца. Он у нас бывалый охотник и любит говорить: «Даже летом в тайгу одевайся как зимой. Идешь на день, запасись едой на неделю!» Поэтому я прихватила с собой два спальных мешка, легкую, но теплую куртку, резиновые сапоги, трикотажную шапочку и полную сумку домашней снеди. Причем мне даже пришлось отбиваться от Тамары, которая снабдила нас приличным куском рыбного пирога, оставшимися с утра шаньгами и молоком. Я думала, что этого достаточно, ведь вдоль дороги масса всяческих кафе, но в сумке все прибывало и прибывало съестного, потому что Тамара уломала меня взять свежих помидоров и огурцов, затем кружок колбасы, потом вспомнила, что у Риммы в холодильнике есть приличный кусок буженины, и помчалась на ее половину...

Я беспомощно посмотрела на Суворова и развела руками.

– С Тамарой невозможно бороться, с ней лучше соглашаться.

– Ничего, – улыбнулся Суворов, – лучше перестраховаться.

– Я надеюсь, что мы сегодня вернемся домой, – сказала я тихо. – Неизвестно, чем это для меня закончится, но я люблю ночевать дома.

– Не думайте о плохом. – Суворов заглянул мне в глаза. – Меня единственно беспокоит, как вы объясните мужу мое появление на вашем горизонте.

– Так и объясню! Все как было! Только Сереже самому придется долго объясняться, думаю, до меня дело не дойдет!..

– Красота какая! – голос Суворова оторвал меня от размышлений. – До сих пор не могу привыкнуть к вашей природе. Я ведь в последнее время все больше по тундрам да лесотундрам отирался. Болота, комарье и бескрайние просторы Ледовитого океана.

– И где же вы умудрились столь замечательный шрам заработать в своих тундрах? – не удержалась я от вопроса. – Полярный мишка лапой зацепил?

– Заметили! – рассмеялся Суворов. – Настоящий юнга! Глаз как алмаз!

– И все же где, если не секрет? – настаивала я.

– Было дело под Полтавой, – ответил Суворов и лихо обошел огромную фуру со скотом.

– А вы хорошо водите машину, – похвалила я.

– Так ведь на чем только не приходилось ездить, – улыбнулся Суворов. Он отнял правую руку от руля и принялся загибать пальцы. – Автомобили, это еще ерунда, а так и на бронетранспортере, и на боевой машине пехоты, даже на танке. На самолете, каюсь, не летал, а вот на дельтаплане – пожалуйста!

– И с парашютом прыгали?

– И с парашютом, – охотно подтвердил Суворов, – а в детстве с зонтиком. Смотрите, – он слегка склонил голову. – Шрам еще с тех времен остался.

Я потрогала пальцем его затылок и ощутила небольшой рубец.

– У меня тоже есть шрам, только на коленке, – похвасталась я. – Раскачивались с девчонками на березах. Я не удержалась и свалилась.

Суворов покосился на меня.

– Вы лазали по березам?

– А то! – улыбнулась я. – Впрочем, березы – это чепуха, и сосны тоже. А вот кедр, если он не лазовой, другое дело. У нас считалось особым геройством забраться на такое дерево и добыть шишек. Они были еще недозревшими, мы их варили в котелках. Кожура у орехов в это время очень мягкая, одно удовольствие щелкать.

Тут я подумала, что за суетой не поинтересовалась, успел ли он поесть сегодня. И я спросила его об этом.

– Пока терпимо, – ответил он, – но через часок можно будет перекусить. Выберем красивую полянку, заморим червячка и передохнем с четверть часа. – Он снова посмотрел на меня. – Не хотел вам говорить, но что-то вы сегодня неважнецки выглядите.

Я пожала плечами.

– А как бы вы хотели, чтобы я выглядела? Меня пытаются растоптать. Человек, которого я безумно любила, предал меня. Лучшая подруга, оказывается, связана с бандюками, – я махнула рукой. – Честно сказать, меня не волнует, как я выгляжу.

– Аня, – сказал Суворов и мягко коснулся пальцами моей руки, – не загоняйте себя в угол. И в топоре палача отражается солнце. Хотите, я почитаю вам стихи своего друга, Виктора Драчевского. Занятный парень, бывший актер, сейчас пишет удивительные книги. Недавно по его роману сняли прекрасный фильм. «Божий промысел» называется. Уйму призов собрал на разных фестивалях... Смотрели?

– Смотрела, – ответила я. – И вправду замечательный фильм. Тонкий, нежный, трагичный и вместе с тем очень светлый.

– Я про то и говорю, – кивнул Суворов, – Витька этот роман писал, когда у него был полный швах в делах. Из театра ушел, с коммерцией не заладилось, микроавтобус, в котором он товар из Праги возил, угнали, жена ушла... Казалось, глуши тоску водярой, а он сел и отличный роман написал! И еще стихи! Я, конечно, не спец по лирике, но они мне на душу легли, потому и запомнились. Слушайте...

И я стала слушать!

читал Суворов. А я смотрела на него и думала, что совсем ничего не знаю об этом человеке, кроме того, что он бывший пограничник, а ныне – отличный дворник. Как он прожил свою жизнь, кого любил, кого ненавидел? Почему он расстался с женой и есть ли у него дети? Но одно я знала наверняка: если человек любит стихи и с такой теплотой рассказывает о своем друге, он не может быть негодяем. Негодяй не станет за здорово живешь возиться с чужими детьми и пытаться наставить на путь истинный дикую орду городской шпаны...

Я вспомнила вчерашний вечер и как он спешил назад, в свой двор, по той причине, что не успел насыпать песка в детскую песочницу и полить цветы на клумбах. По сути, ничего не случилось бы, сделай он это сегодня утром. И хотя вчера мне очень не хотелось, чтобы он уезжал, сегодня я поняла, что вид пышно цветущих клумб, детворы, строящей крепости из песка, и мальчишек в кимоно сотворил во мне абсолютно новое чувство, которое однозначно я связывала с Суворовым.