Тевтонский крест, стр. 4

— Ну ни фига ж себе! Откуда их столько?! — прошептал кто-то совсем рядом.

— Взвод, вправо, сомкнись! — рыкнул Пацаев.

Ошеломленные, обожженные омоновцы едва успели перегородить щитами улицу позади горящих машин. Мегафонные призывы к тевтонам немедленно разойтись действия не возымели. Майор срывал голос, матюгальник ревел и хрипел в ночи, толпа приближалась. Молчаливая, плотная, насупленная, готовая громить и убивать.

Нет, не толпа. Мало ЭТО напоминает бестолковое человеческое стадо. Опытный глаз Бурцева различал четкие действия слаженных команд. Скины наступали организованно. Пугающе организованно. Определенно, сегодняшняя вылазка не являлась обычными массовыми беспорядками. Уж очень много здесь порядка.

Передние шеренги неоскинхедов были вооружены небольшими дубинками, резиновыми шлангами со свинчаткой внутри и легкими короткими стальными прутьями. Оружие это вовсе не походило на те устрашающие арматурины, которые прежде доставались омоновцам после разгона групповых молодежных драк в спальных районах. Оружие скинов — много короче. Зато действовать в тесноте им сподручнее, да и рука устает меньше. Впрочем, кое-кто из тевтонов умело поигрывал нунчаками, а кое-где поблескивали кастеты и ножи.

Скины перестраивались на ходу. Вперед выдвигалась ударная группа из амбалов-штурмовиков, завалить которых будет ой как не просто. Бритоголовые качки образовали подобие клина, выискивая перед атакой уязвимое место в сплошной стене омоновских щитов.

«"Свиньей" идут, — усмехнулся Бурцев. — Тевтоны — они и в Африке тевтоны». Но вообще-то сейчас не до шуток. Если скиновский клин пробьет брешь — с ними уже не совладать.

Головы штурмовиков защищали мотоциклетные шлемы и строительные каски. Некоторые нацепили на себя хоккейные щитки — тоже неплохая защита от резиновой дубинки. Чем вооружены задние шеренги — не разглядеть. Наверное, там к бою уже готовятся команды метателей. Если с камнями-кирпичами — не страшно, а если опять бутылки с зажигательной смесью? Бурцев мельком взглянул на командира. Пацаев был сам не свой.

Ну, еще бы! Это тебе, майор, не демонстрации престарелых коммунистов разгонять. Тут заварушка посерьезнее будет. И удастся ли справиться с тевтонами без оружия — большой вопрос.

Почти все пространство перед парком заволокло густым дымом от горящих машин. По милицейской цепи пробежала дрожь. Монолитная стена омоновских щитов зашевелилась.

Не дойдя двух десятков метров до оцепления, толпа остановилась. Неужто обойдется?

Не обошлось.

Первый камень, вылетевший из дымовой пелены, упал неподалеку от Пацаева. Прогремел взрыв, и майор с перебитыми ногами рухнул на асфальт. Матюгальник откатился в кусты. Рядом повалились еще два бойца ОМОНа.

Так это не камень?! Граната? Вряд ли. Тогда осколками выкосило бы как минимум отделение, да и самим скинам тоже хорошенько досталось бы.

Еще один снаряд вылетел из толпы. Еще взрыв… И опять люди падают, словно кегли… Самодельные бомбы!

Пацаев, которого вместе с другими ранеными ребята пытались оттащить подальше, кричал и матерился. Да, скины умели воевать, раз первым делом вывели из строя майора. Толковая, блин, пошла нынче молодежь. Омоновцы, оставшись без командира, отступали. Еще немного — и строй сломается окончательно. Кто-го пальнул из обреза. В самом центре оцепления упал навзничь еще один человек с щитом и резиновой дубинкой. Ударопрочное прозрачное забрало «Ската», не выдержав прямого попадания картечи, разлетерось вдребезги. Лицо под ним превратилось в кровавую кашу.

Острие скиновского клина нацелилось в образовавшуюся брешь.

— Мужики, стоим! — заорал во всю силу легких Бурцев. — Стоим!

Вовремя закричал: дрогнувшая было цепь сомкнула щиты. И тут же в них ударила бритоголовая толпa. Стена щитов прогнулась, но сдержали натиск: тевтонская «свинья» разбилась о преграду, остановилась… И стала медленно пятиться обратно!

Бурцев без устали лупил дубинкой — по строительным каскам, мотоциклетным шлемам, лысым головам, по плечам и рукам противника. Тех, кто оказывался слишком близко, просто сшибал щитом, добавлял ногой в голову… Тяжелым берцем — как те трое, что топтали девчонку, только сильнее и профессиональнее. Перешагивая через распластанные тела, шел дальше. Рядом блаженно работали дубинками ребята из его отделения.

Сейчас главное — не останавливаться, не терять контакт ближнего боя, не давать противнику возможности опомниться и перестроиться, иначе — беда. Очухаются, забросают своими бомбочками и бутылками с коктейлем Молотова, расстреляют из обрезов, и уж со второго захода сметут обязательно.

— Дави! — кричал Бурцев. — Дави их!

Омоновская цепь постепенно возвращалась к начальным позициям. Дубинки и щиты оттесняли неоскинхедов за горящие автомобили. Толпа бритоголовых теряла былую организованность, раскалывалась, отступала. Все быстрее, быстрее…

Бурцев вбежал в плотное облако дыма, не переставая молотить дубинкой. Действовать теперь приходилось почти вслепую, задыхаясь от гари. Пара ударов наугад достали кого-то. Кто-то еще налетел на щит. Бурцев отпихнул живое препятствие, опрокинул его и наподдал ногой под ребра.

С хриплым кашлем он вывалился из дыма возле парковых ворот, жадно глотнул чистого воздуха. Скины отступали, а омоновцы гнали их в глубь парка. Но недолго. Деревья уже разорвали сплошную цепь щитов, монолитный строй распадался.

— На-зад! — в горле першило, крик обратился в хрип, Бурцева скрутило в очередном приступе кашля.

Его не слышали. Увлеченные атакой, жаждущие мести бойцы ОМОНа перли вперед. Линия щитов взломалась, начался хаос. Лысые черепа, мотоциклетные шлемы и каски-«скаты» смешались друг с другом. Увы, милицейских «скатов» было слишком мало. Разрозненные, отбившиеся друг от друга, они теперь выглядели жалкими островками в бритоголовом море. Вновь решающим фактором стало численное преимущество. Уравновесить его могло только оружие, но — спасибо майору Пацаеву — отбиваться приходится дубинками и…

Едкий запах «черемухи» ударил в нос. Эх, поздно, ребятки, поздно. Уже не поможет… Судорожными пшиками из газовых баллончиков ничего теперь не добьешься. Только своих потравите вместе с чужими.

— Пре-кра-тить! — прохрипел Бурцев. И его опять нe услышали.

Кто-то самый сообразительный отчаянно вызывал по рации подмогу. Но когда она еще прибудет, эта подмога? Смогут ли омоновцы, разбросанные по кустам и заросшим клумбам, продержаться? Или сейчас главное вовсе не продержаться, а прорваться? Нет, не назад, а туда, к центральной алее, где за деревьями мелькнул слабый огонек. Там вокруг костра стоят люди. Немного — с полдесятка. Странные смутные тени вкачиваются в трансе и не обращают ни малейшего нимания на бедлам у парковых ворот. Бурцев оскалился. Ох, не просто так встали скины живой стеной у входа в парк. Что-то они защищают, что-то оберегают, подставляя под удары «демократизаторов» бритые черепа. Что именно? Языческие пляски на месте древней магической башни — вот что! Ну ладнонько, тогда и мы потанцуем! Тем более что ублюдка магистра наверняка следует искать сейчас именно на этих танцульках.

Глава 4

В десантуре и ОМОНе учили не только со свистом рассекать воздух руками и ногами, но и быстро передвигаться в тяжелой амуниции. Сжав зубы — все равно от хриплых криков толку уже не будет — Бурцев кинулся вперед. Через кустарник, через клумбы, через разбитые остовы скамеек… Бежал к огню на центральной аллее, уворачиваясь, пропуская удары, не отвечая на них.

Скины не успели должным образом отреагировать на этот внезапный маневр — они слишком уверились в своей победе. Рассеянные омоновцы либо занимали круговую оборону, встав спинами друг к другу, либо пятились прочь из парка.

Несколько неоскинхедов бросились наперерез Бурцеву, но поздно… Он отбил щитом дубинку одного боевика, вырвался из цепких рук другого, уклонился от схватки с остальными. У него сейчас другая цель. Гораздо более важная. Магистр, мать его так!