Темный Набег, стр. 18

– Иногда разумнее пожертвовать одним человеком, чтобы остальным ничего не мешало спасать сей грешный мир.

– Пожертвовать – значит бросить на растерзание тварям убогую сироту? Ох, не по-рыцарски это и не по-христиански, брат Бернгард.

– Она – женщина, – уперся магистр.

– Она – под моей защитой, – Всеволод тоже умел быть упрямым.

– Ей – не место в замке.

– Ей больше некуда идти.

– Она…

– Она – уже часть моей дружины. Прогоняя ее, ты гонишь нас.

Лицо Бернгарда дернулось:

– Тогда скажи честно, русич, как на духу скажи, она, действительно, часть твоей дружины или твоя полюбовница? Где ты познал ее – в бою или на греховном ложе плотской страсти?

Невероятного, неимоверного труда стоило Всеволоду сдержать бессознательный порыв. Сдержать руки, уж потянувшиеся к мечам. И ответить… Не смертельным выпадом – иначе. Словом. Тремя словами.

– Это… имеет… значение? – отрывисто, с паузами выцедил он встречный вопрос.

Долго, очень долго они смотрели в глаза друг другу и тяжело дышали друг на друга. Тевтонский магистр и русский воевода стояли сейчас в изрядном отдалении от прочих воинов. Никто не мог слышать их слов, однако надвигающуюся грозу почуяли все. И саксы, и русичи, и татары, и угры. Разноязыкий говор смолкал, ратники настороженно косились в их сторону.

– Ладно, – выдохнул наконец Бернгард. – Для начала покажи мне своего… оруженосца.

– В этом есть необходимость?

– В этом – есть! – непреклонно сказал магистр. – Я должен знать, кто находится в моем замке. Всех должен знать. В лицо. Твоих воинов, степняков Сагаадая и шекелисов Золтана я вижу здесь – во дворе и на стенах. А эту Эржебетт… Ее я еще не видел. И потому вынужден настоятельно просить тебя познакомить меня с… с-с-с… с твоей девой-оруженосцем. Идем…

Со стены у привратной башни вновь лилась тоскливая мадьярская песнь, слов которой Всеволод не ведал.

Глава 15

В запертую дверь Всеволод постучал условным стуком. Открывать, однако, ему не спешили. Ну да, ждали голоса. Сам ведь учил.

– Эржебетт, – позвал он.

Лишь после этого тяжелая низенькая дверца отворилась. В щели мелькнуло настороженное лицо. Эржебетт была боса, в великоватой мужской сорочке и портах. Взгляд девушки скользнул по Всеволоду, по тевтонскому ма…

Вскрик-всхлип. Всеволод едва успел вставить ногу между дверью и косяком, не позволив девчонке запереться снова.

… гистру.

– Эржебетт, не бойся! – выкрикнул Всеволод. – Отойди от двери. Тебе ничего, слышишь – ничего, не угрожает!

Пока…

На дверь изнутри давить перестали, но, когда Всеволод вошел в комнату, Эржебетт сидела в самом дальнем углу комнаты. Съежившись. Скрючившись. Укрывшись за массивным сундуком и лавкой, обращенными в ложе. За столом, поставленным рядом.

Дрожа всем телом.

Смотря мимо. Мимо Всеволода. В открытую дверь.

Всеволод растерянно оглянулся.

На пороге неподвижно стоял Бернгард. Магистр тоже смотрел на перепуганную отроковицу. Смотрел исподлобья – тяжелым давящим взглядом. В глазах тевтона Всеволод различил сложную смесь чувств. Изумление, ненависть, злобу и… Просыпающееся понимание? Судорожную работу мысли?

Затем Бернгард ненадолго отвел взгляд. Осмотрел массивное сооружение, за которое забилась Эржебетт. И сундук, и лавку, укрытые шкурами, и тяжелый стол в простенке. Все подмечал, все понимал тевтонский старец-воевода. Бернгард неодобрительно покачал головой, с немым упреком глянул на Всеволода. И – вновь уставился на Эржебетт. Да так… Как на заклятого ворога. Будто испепелить хотел. Огнем спалить, не прикасаясь.

В томительной тишине слышно было, как у Эржебетт стучат зубы.

– Бернгард, ты пугаешь ее, – вполголоса, но вполне отчетливо произнес Всеволод.

Тевтон не ответил.

– Эт-ту-и пи-и пья! – жалобно простонала Эржебетт.

Сказала то, что умела сказать. То единственное… Иначе свой страх, свой безграничный, необъяснимый и не вполне понятный ужас перед крестоносцем немая отроковица выразить не могла.

Бернгард помрачнел еще больше. Эржебетт еще больше затряслась.

– Выйди, Бернгард! – потребовал Всеволод.

Магистр не вышел.

– Что она говорит, русич?

«Что она – не твоя добыча».

– Не важно. Выйди. Не видишь – ей плохо.

– Что? Она? Говорит?

Орденского магистра пришлось выпихивать силой. Без всякого почтения и церемоний. Всеволод просто уперся плечом в бронированную грудь тевтона и выдавил закованного в латы человека из комнаты. Следом вышел сам, прикрыв за собой дверь.

Теперь тяжелый взгляд магистра был обращен на него. В наступившей тишине Всеволод услышал, как быстро-быстро шлепают по голому каменному полу босые ноги. Потом скрежетнул, задвигаясь, засов.

Дверь – снова заперта. И, судя по всему, на этот раз ее так просто не откроют.

– Где ты нашел эту девчонку, русич? – магистр, похоже, даже не заметил, как непочтительно с ним обошлись. Магистра сейчас больше волновало другое.

– В городской тюрьме. В Германштадте, – ответил Всеволод. И задал свой вопрос. Волновавший уже его:

– Ты знаком с Эржебетт?

– С ней – нет, – качнул седой головой тевтон. – А вот с ее матерью – да, знакомство водить приходилось. Недолго, правда. Совсем недолго.

Всеволод ждал продолжения, и магистр продолжил.

– Томас был прав, – в задумчивости пробормотал он, – девчонка, действительно, поразительно похожа на свою мать.

Вот как? Всеволод глянул на запертую дверь и снова – на Бернгарда.

– Кто ее мать?

– Ведьма, – зло и коротко бросил магистр.

– Что?

– Я казнил ее мать.

– Что-о-о?!

Вот откуда этот дикий страх, охвативший Эржебетт при виде Бернгарда! Вот оно, в чем дело!

– Долгая история. Давняя. Мать девчонки была сильной ведьмой, – Бернгард выдержал многозначительную паузу. – Очень сильной, русич. Известной во всей округе…

– И что с того? – вскинулся Всеволод. – И пусть! Но сама-то Эржебетт – всего лишь дочь ведьмы. Она еще слишком юна, чтобы постичь науку ведовства.

– Неважно! – взгляд Бернгарда был суров и безжалостен. – Яблоко от яблони падает недалече. Даже если твоя Эржебетт не прошла посвящение, она все равно может оказаться опасной.

– Чем, мастер Бернгард? – Всеволод смотрел на него в упор.

Магистр криво усмехнулся:

– Так… Ничего особенного, русич. Просто однажды ночью она сожрет тебя – ты и пикнуть не успеешь.

– Я уже провел с ней одну ночь. И в волкодлака Эржебетт не перекинулась. Значит, превращений в зверя не будет и впредь.

– Вообще-то, превращения бывают разные, – вздохнул тевтон.

Всеволод молчал, смотрел. Выжидал, стиснув зубы…

– Если ты не хочешь расставаться с девчонкой, позволь мне просто поговорить с ней.

– Она нема, – сказал Всеволод.

– Ты уверен? Эржебетт внушила тебе эту уверенность?

И на что он намекает, этот Бернгард?!

– О-на-не-ма, – на одной угрожающей ноте повторил Всеволод.

– Разреши хотя бы осмотреть твою… твоего оруженосца.

Осмотреть?! Ишь ты, чего захотел!

– А вот это и вовсе лишнее, – хрипло и твердо произнес Всеволод. Он чувствовал, что вот-вот выйдет из себя, что держится из последних сил. Пока – держится… – Ни копыт, ни рогов у Эржебетт нет. За это я могу поручиться. Ничего похожего на ведьмины метки [7]я тоже не видел.

– Вообще-то такие метки обычно располагаются в самых потаенных местах, – прищурился тевтонский магистр.

– Я уже сказал – их нет.

– Значит, она все-таки не твоя соратница, а твоя женщина, русич. Раз ты так уверен. Раз так хорошо изучил ее тело.

В словах Бернгарда не было издевки. Он просто вслух высказал сделанный вывод. Не насмешливо вовсе – печально как-то… И все же Всеволод, демонстративно положив ладони на рукояти мечей, глухо предупредил:

– Мастер Бернгард, впредь поостерегись говорить такое.