Рассказы, стр. 52
Меня не интересует её жилплощадь. Главное – чтобы она была большая.
Не интересует меня и её зарплата. Лишь бы она была не меньше моей.
А вот расходы на свадьбу – поровну: одну половину внесет она, а другую – её родители.
Я уверен: когда мы женимся, у нас появятся общие интересы. Если, например, она не захочет идти со мной на футбол, мы останемся дома и будем смотреть по телевизору хоккей.
Я буду заботиться об её здоровье. Чтобы к ней не попадало сладкое, спиртное, табачное и вредное, я буду все это уничтожать сам.
Она будет у меня одеваться как богиня: просто и недорого.
Я возьму на себя часть её работы, если, конечно, она возьмет на себя всю мою.
Мне неважно, как она будет готовить. Лишь бы это было вкусно. И не обязательно, чтобы это была только русская кухня. Здесь у нее полная свобода: сегодня кухня грузинская, а завтра – венгерская утром и китайская вечером.
Я не буду требовать, чтобы она стирала и гладила. Но белье каждый день должно быть свежее.
Я не буду заставлять её убирать квартиру. Если она хорошая хозяйка, то сделает это сама. А если – плохая, то пусть убирает её мама.
Когда она устанет убирать квартиру, я разрешу ей немного помыть посуду.
А ходить в магазин мы будем вместе: я несу сумки туда, а она – обратно.
Я буду прислушиваться к её мнению, если оно будет совпадать с моим.
Конечно, я буду дорожить её жизнью и, чтобы её не ограбили на улице, ни за что не выпущу из дома больше с деньгами.
Я не буду требовать от нее никакого подчинения. Пусть только выполняет мои пожелания.
Я ищу себе жену.
Я готов отдать ей полжизни, если она отдаст мне свою целиком.
Если её не будут удовлетворять мои требования, пусть ищет себе другого мужа.
Вот уже много лет я ищу себе жену.
Сальери и Моцарт. Маленькая комедия.
Сцена I (Комната.)
Сальери (сидит за шахматным столиком один).
Один я здесь. Один на этой сцене.
А Моцарт там. Его пока здесь нет.
Он отравил мне жизнь своей музыкой.
И я ему готовлю кое-что.
(Входит Моцарт. Садится напротив Сальери.) Сыграй мне, Моцарт.
Моцарт.
Что?
Сальери.
Играй, что хочешь.
Но только громко.
Моцарт.
Почему, Сальери?
Сальери.
А чтоб не слышно было, друг мой, Моцарт…
О чем с тобою будем говорить.
Моцарт.
Изволь.
Сальери (старается незаметно бросить яд в бокал Моцарта, но Моцарт это замечает).
Но только выпей прежде, Моцарт.
Моцарт.
Что это? Яд?
Сальери.
Как мог подумать ты Такое, Моцарт?! Хочешь, сам я выпью?
Но только не из этого бокала.
(Сальери быстро делает рокировку бокалов и пьет из одного.) Вот видишь, Моцарт! Пей теперь и ты.
(Моцарт пьет.)
Сальери (засекает время на часах).
Спокойной ночи!
Моцарт.
Разве ночь, Сальери?
Сальери.
Ночь иногда приходит к одному.
(Моцарт садится за фортепиано. Играет. Сальери снимает с него мерку сантиметром. Потом снимает мерку с фортепиано. Уходит. Через некоторое время Сальери возвращается, медленно, опустив голову и плача. На рукаве его траурная повязка. Ставит на фортепиано портрет Моцарт а в траурной рамке. С удивлением замечает, что Моцарт жив. Наливает ещё бокал. Ставит его на фортепиано. Бросает в бокал яд.) Вот твой бокал. Смотри не перепутай.
Моцарт.
А это что?
Сальери.
Лекарство.
Моцарт.
От чего?
Сальери.
А от всего.
Моцарт.
Как – от всего?
Сальери.
А так.
Лишь выпьешь ты его – и вмиг не будет. Всего. Всего, что было у тебя.
(Моцарт выпивает яд. Сальери засекает на часах время и уходит. За сценой слышны звуки рубанка и пилы. Это Сальери сколачивает гроб. Через некоторое время Сальери входит траурным шагом, неся перед собой траурный венок, на ленте которого начертано «Моцарту от Сальери». С удивлением замечает, что Моцарт жив.) Ты хочешь пить?
Моцарт.
Нет, не хочу, Сальери.
Сальери (наливает в бокал Моцарт а вино и бросает туда яд.) Нет, хочешь. Знаю я. Так пей же, Моцарт!
Моцарт.
Ну, что ж, Сальери, – за Твоё здоровье!
(Моцарт пьет.)
Сальери.
Ну, как?
Моцарт.
Что – как?
Сальери.
Как чувствуешь себя ты?
Моцарт.
Прекрасно!
Сальери.
Странно! Может, ты не выпил?
Моцарт.
Нет, выпил я.
Сальери.
Но, может быть, не все?
До дна ли осушил ты чашу смерти?
Моцарт.
До дна, мой друг. На дне тебя я видел.
Сальери.
Так, значит, чувствуешь себя ты плохо!
Моцарт.
Нет, превосходно!
Сальери.
Ты обманщик, Моцарт!
Меня коварно хочешь обмануть!
Так пей за это ты теперь штрафную!
(Моцарт пьет.) Не эту! Стой! О, боже, что ты сделал?!
Моцарт.
Что?
Сальери.
Выпил мой бокал!
Моцарт.
А что там было?
Сальери.
Да то-то и оно, что – ничего!
За то, что ты бокал мой выпил, Моцарт, Ты выпьешь свой!
Моцарт.
Я больше не хочу.
Сальери.
Так, может, съешь чего-нибудь?
Моцарт.
Чего?
Сальери.
Ну, остренького… Чтобы вызвать жажду.
Моцарт.
Что – нож?
Сальери.
Все надо мной смеешься, Моцарт?
Тебе я шутку эту не прощу!
Сейчас последний приготовлю ужин.
Отдать врагу велят его врачи.
(Садится за стол в углу, где у него колбы, реторты, спиртовка. Сквозь дым и пламя видны горящие мщением глаза Сальери. Снова подходит к Моцарту.) А вот и ужин. Пей его, мой Моцарт!
Моцарт.
Я не хочу.
Сальери.
Нет хочешь. Знаю я.
Моцарт.
Ну, хорошо. Хочу. Давай твой ужин.
Сальери.
Да он давно уж здесь. Разуй глаза.
Моцарт.
Не вижу.
Сальери (радостно и с надеждой).
Может, ты ослеп, мой Моцарт?!
Моцарт (тоже радостно).
А, вот! Нашел! Какой-то шарик твердый.
Опять лекарством кормишь ты меня!
Сальери.
То не лекарство, Моцарт, а конфетка!
Моцарт (кладет яд на язык).
Конфетка? Странен вкус её. Горька!
Сальери.
О вкусах же не спорят! Ведь на вкус И цвет…
Моцарт (поперхнувшись).
Нейдет!
Сальери.
Дай стукну по спине!
(Стучит Моцарт а по спине.)
Моцарт.
Стучат!
Сальери.
Я слышу.
Моцарт.
Так поди открой.
(Сальери уходит и возвращается с пузырьком.)
Сальери.
Там никого. Велели передать Тебе вот это.
Моцарт (берет в руки пузырек, осматривает его).
Пузырек с костями.
(Читает.) «Пред потреблением вовнутрь взболтнуть».
Сальери (испуганно).
Кому сболтнуть?! Ты что?! Молчи как рыба!
А, кстати, рыбки хочешь? Закажу я.
Моцарт (выпивает из пузырька весь яд).
Ну, полно! Я играть хочу музыку!
Сальери.
Не сможешь ты играть уж никогда!
Моцарт.
Но я же жив ещё!
Сальери.
Нет, ты уж умер.
Моцарт.
А где же я?
Сальери.
Не знаю, Моцарт. Где ты?!
(Хочет пройти сквозь Моцарта.)
Моцарт.
Ты не в себе. Ты, видно, перебрал.
Сальери.
Тебя здесь нет. Я здесь один. О, горе!
Лишился друга я, а гения – весь мир!