Егор. Биографический роман. Книжка для смышленых людей от десяти до шестнадцати лет, стр. 52
Ошибся на 175 лет.
.. Это увлекательное занятие – следить, как интенсивно умнеет человек: сначала – подросток, потом – юноша.
Следим же мы с удовольствием, как распускается цветок на нашем подоконнике – побег, потом крохотный бутон, потом он набухает, потом появляется верхний краешек розового или лилового лепестка… Главное здесь – неостановимостъ процесса. Рост – это ведь одно из самых привлекательных явлений.
«Постепенно к чувству удовлетворенности от прибывающих знаний, – вспоминал Гайдар юные годы, – примешивается сложное чувство осознания прежних, казалось бы, прочно устоявшихся убеждений, по швам трещит каркас сформировавшегося юношеского мировоззрения. Именно в это время выявляется несовершенство всей конструкции “Капитала”…» (Е. Гайдар, 1996).
…Многие ли способны так безжалостно отнестись к своему собственному, с усилиями сформированному мировоззрению – ради поисков истины?.. Сколько молодых людей «зависают», как говорится, над собственными обрывочными, недодуманными мыслями? Не стремятся проверить их новыми фактами и не стесняются повторять и повторять давно запавшие в их голову мысли вслух и тогда, когда в устах взрослого мужчины они звучат уже просто как детский лепет?..
Повторю простую мысль – юность тоже дается человеку не зря.
Не для того, чтобы его ум проспал эти драгоценные годы! Нет – непременно нужно выйти из юности умнее, чем ты в нее вошел.
…У студента Егора Гайдара начинает вызывать сомнения то, что недавно – в Югославии – казалось удачным выходом из стольких явных несообразностей советской системы – рыночный социализм: «Когда начинаешь детально разбираться во внутренних несущих конструкциях рыночного социализма, понимаешь – работать все это по-настоящему эффективно не может».
В чем же загвоздка? Да вот к примеру: «Как заставить предприятия, работающие в условиях рабочего самоуправления, создавать новые рабочие места?» (Е. Гайдар, 1996).
И правда – зачем рабочим, «самоуправляющим» заводом, на котором они работают, расширять производство, нанимать новых рабочих?.. Они невольно видят в них конкурентов – претендентов на их собственные места. Их более или менее все устраивает на своем заводе.
И напрасно! Двигаться нужно всегда.
10. Материал для размышлений и их результат. Прозрение
В первые студенческие годы Егора Гайдара далеко от Москвы завершалась трагедия человека, опередившего время, – Ивана Худенко. Того, кто, как впоследствии Гайдар, мечтал обновить экономику страны – но на опыте одного хозяйства.
Посмотрев документальный фильм об этом человеке, снятый в 1969 году, много лет спустя, два журналиста (В. Белкин и В. Переведенцев) писали:
«Мы увидели на экране два хозяйства, два полярно противоположных подхода к крестьянскому труду. Одно расположилось на земле Украины. И людей здесь много, и техники, и вполне налажен быт. Но отчего такие равнодушные лица, вялые взгляды? Чуть ли не к каждому трактористу приставлен контролер, дотошно проверяют учетчики глубину вспашки, количество обработанных гектаров. Механизатор смотрит на кропотливую их работу отстраненно, безучастно. Не хозяин он, а поденщик. Но вот на экране возникли сцены жизни другого совхоза – в Акчи. Голая, в те годы еще плохо обжитая казахстанская степь (напомню – и Украина, и Казахстан были тогда частью СССР. – М. Ч.). Но какие живые лица у механизаторов! Они с удовольствием и работают, и спорят, обсуждая дела на завтра. У них подряд, самоуправление. В конце шестидесятых! Тучный человек в клетчатой рубахе – Иван Никифорович Худенко – что-то рассказывает, энергично жестикулируя, улыбается… Мог ли тогда Иван Никифорович предположить, что его родное детище, эксперимент в Акчи, грубо растопчут, а сам он умрет, отбывая наказание, определенное ему судом?
.. Из выручки от продажи продукции государству экспериментаторы возмещали затраты на горючее, удобрения, запчасти и другие расходы, связанные с эксплуатацией всех видов техники. Оставшийся доход поступал в полное распоряжение хозяйства. Из него оплачивали труд, на него строились, обзаводились имуществом. Высшим органом управления был совет звеньевых, которому и дирекция («управленческое звено» из двух человек: директора М. Ли и экономиста-бухгалтера И. Худенко) полностью подчинялась. Совет – совхозный законодатель, а дирекция – исполнительная власть. Так было заведено».
Производительность труда – выше в шесть раз, заработки – втрое, чем в обычных совхозах.
Спросите у тех, кто хорошо помнит советское время, – могли ли соседи, которые ни шатко ни валко вели свое плановое хозяйство с огромным числом полузанятых работников, такое потерпеть?..
Много лет спустя в журнале «Коммунист» Гайдар займется историей со старательской артелью Вадима Туманова – очень известного человека, дружившего со многими людьми искусства.
«Артель его, – описывал ситуацию О. Лацис, – как и всякая порядочная организация такого рода, отличалась от государственных предприятий прежде всего тем, что там впятеро лучше работали и втрое больше зарабатывали. Последнее было причиной периодических придирок чиновников, которые с чужими высокими заработками примириться не могли».
Да, вот такое у советских чиновников было свойство – не могли они перенести спокойно, чтобы «простые люди» зарабатывали больше их!
…Иван Худенко исключен из рядов КПСС и затем арестован. (Такая последовательность действий всегда соблюдалась. Членов партии арестовывать было не положено.) В августе 1973 года он и его заместитель осуждены за «хищение государственной собственности» – к шести и к четырем годам.
12 ноября 1974 года Иван Худенко скончался в тюремной больнице.
В том дружеском кругу «шестидесятников», с соседстве с которым шла юность Егора, события этого рода, не попадавшие ни в печать, ни на радио, отражавшиеся лишь в самиздатской «Хронике текущих событий» (составители которой с 1973 года уже сидели в тюрьме), хорошо известны – со слов О. Лациса, Лена Карпинского, Г. Лисичкина да и многих других. Все они напряженно и безотрывно следили за неофициальной информацией о внутренней жизни страны.
Студент Егор Гайдар прочно связал свою жизнь с наукой – экономикой. И все больше и больше прояснялись для него угрожающие проблемы, которые очень скоро неминуемо должны встать перед социалистической экономикой.
15 лет спустя он берется их обозначить: «Попытаюсь вкратце описать их так, как виделись они мне в то время».
Сначала Егор Гайдар описывает происходившее в 30-е годы: «Беспрецедентные масштабы изъятия ресурсов из сельского хозяйства, жесточайшая эксплуатация загнанного в колхозы закрепощенного крестьянства» – именно это позволило в сжатые сроки провести индустриализацию «на костях крестьянства».
Осталось множество свидетельств того, как именно загоняли в колхозы и что такое жесточайшая эксплуатация крестьянства.
Егор жадно поглощал все доступные ему источники, рисующие фактическую, реальную картину разрушения российской сельской жизни.
Приведем воспоминания об этом времени крестьян Вятской области (как она называлась до убийства Кирова, после чего переименована в Кировскую), собранные историком В. А. Бердинских и его студентами:
«Как образовался колхоз? Сделали сход деревни и объявили, что будет колхоз, все будет общее. Кому охота, кому неохота – все должны идти. А если не вступишь – все отберут. На одной вечеринке один парень спел частушку (он был не колхозник):