Егор. Биографический роман. Книжка для смышленых людей от десяти до шестнадцати лет, стр. 20
Я пошатнулся и сел на мягкий истоптанный снег. “Это ничего, – подумал я, – это ничего. Раз я в сознании – значит, не убит. Раз не убит – значит, выживу”.
Пехотинцы черными точками мелькали где-то далеко впереди.
“Это ничего, – подумал я, придерживаясь рукой за куст и прислоняя к ветвям голову. – Скоро придут санитары и заберут меня”.
…Струйки теплой крови просачивались через гимнастерку. “А что, если санитары не придут, и я умру?” – подумал я, закрывая глаза.
Большая черная галка села на грязный снег и мелкими шажками зачастила к куче лошадиного навоза, валявшегося неподалеку от меня. Но вдруг галка настороженно повернула голову, искоса посмотрела на меня и, взмахнув крыльями, отлетела прочь.
Галки не боятся мертвых. Когда я умру от потери крови, она прилетит и сядет, не пугаясь, рядом.
Голова слабела и тихо, точно укоризненно, покачивалась…»
Аркадий Гайдар не раз описывал ощущения тяжелораненого героя-мальчика. Это – ив «Судьбе барабанщика» тоже:
«Но, даже падая, я не переставал слышать все тот же звук, чистый и ясный, который не смогли заглушить ни внезапно загремевшие по саду выстрелы, ни тяжелый удар разорвавшейся неподалеку бомбы».
И у Егорки сладко и горестно замирало сердце, когда читал дальше – после особого просвета на странице – строки, почему-то заставлявшие вспомнить начало «Слова о полку Игореве»: его читала ему мама.
«Гром пошел по небу, а тучи, как птицы, с криком неслись против ветра. И в сорок рядов встали солдаты, защищая штыками тело барабанщика…»
– Поймите же! – хотелось крикнуть Егорке. Крикнуть неизвестно кому… – Он упал – и сразу в сорок рядов встали те, кто готовы были его защищать!.. Вот как! Так и должно быть, только так!
У Егорки начинало щипать глаза и выступали слезы, когда он читал и перечитывал эту страницу. Хорошо, что никто не видел! Ведь всем было известно, что он никогда не плачет – с самого детства.
Он мечтал стать таким же храбрым, как маленький барабанщик и как герой «Судьбы барабанщика». Ну а если не удастся – ну, тогда… Тогда он хотел бы встать в эти сорок рядов и защищать их обоих!
(.. Он еще не знает, что этих сорока рядов, готовых защищать правое дело, может и вовсе не оказаться в наличии – и как раз тогда, когда они будут очень и очень нужны.)
«…Гром пошел по небу, и тучи, как птицы, с криком неслись против ветра. А могучий ветер, тот, что всегда гнул деревья и гнал волны, не мог прорваться через окно и освежить голову и горло метавшегося в бреду человека. И тогда, как из тумана, кто-то властно командовал: “Принесите льду! (Много-много, целую большую плавучую льдину!) Распахните окна! (Широко-широко, так, чтобы совсем не осталось ни стен, ни душной крыши!) Быстро приготовьте шприц! Теперь спокойней!..”
Гром стих. Тучи стали. И ветер прорвался, наконец, к задыхавшемуся горлу…»
19. 1963–1964. Первый школьный год. Возвращение в Москву
Письма из Гаваны в Москву
12 октября. Мама Егора – его бабушке.
«…В школе Егором довольны. У него есть чувство ответственности и упорства – это самое главное. Значит, будут и знания.
…Не волнуйтесь. До Гаваны ураган “Флора” не долетел. Наибольший ущерб потерпела самая плодородная провинция – Ориенте».
27 октября. Отец Егора – его бабушке, своей маме.
«…Был в Камагуэе и Ориенте. Видел много людского горя.
Егор учится. Приходит перемазанный чернилами до ушей. Считает в уме быстрее Риды, да и меня тоже.
Желает быть морским пограничником. Не слабо!»
Ноябрь.
«Егор хороший парень. Справедливый, умный. Если иногда трусит, то всеми силами старается свою трусость побороть. Он хорошо учится и даже по письму приносит пятерки, хотя, видит бог, предки не дали ему к этому задатков».
27 ноября. Мама Егора – его бабушке.
«…Вся жизнь Егора теперь подчинена школе. Много дополнительных обязательств – то нужно клеить метр, то рисовать для выставки, то учить стихи для монтажа и еще английский. А теперь его выбрали командиром звездочки, так уж теперь от ответственности просто некуда деваться!
В плавании и испанском у Егора большие успехи. Если раньше на вопросы кубинцев он пожимал плечами и говорил “no comprendo”, то теперь сам первый заговаривает».
27 декабря 1963. Тимур Гайдар – матери в Москву.
«…Егор вытянулся и окреп. Плавает совсем хорошо. Неплохо стреляет из лука».
А в каникулы Тимур Гайдар предпринял путешествие с сыном по Кубе. И потом, 26 февраля 1964 года, писал матери:
«Егор показал себя в дальней дороге хорошим товарищем. Выдержан, смел, трудолюбив и весел. С ним можно идти далеко и долго».
Март 1964-го. Письмо Егора бабушке и няне.
Я приезжаю, как только кончится учеба, первым же возможным рейсом! Приезжайте встречать. Тетя Шура, пожалуйста, состряпайте котлеты и заготовьте побольше яиц. Я уж состарился на целый год, мне уж скоро 8 лет через пять дней. Очень бы хотел, чтобы вы прилетели сюда, хотя бы на этот день. Собираемся пригласить много гостей и маленьких и взрослых. Будем с мамой стряпать беляши и картошку, а папа привезет нам мороженое. Мы обнаружили такое место, где есть вкусное мороженое, правда, не такое вкусное, как в Советском Союзе, но все-таки ничего.
Скоро у меня каникулы, говорят, 21 отпустят. В каникулы буду много купаться, отдыхать. Может быть, поедем в Роэ Бэрмехо. Только не сможем поехать в Индийскую деревню – это далеко, а для нашей машины нужен только хороший бензин.
Мы во время путешествия побывали в городе Сантьяго. Это столица провинции Ориенте, второй по величине город. Он расположен на очень красивом месте. Там очень хороший отель “Версаль” и пресный бассейн около него. Плавать там приятно глотай воду сколько хочешь, не то что в море. Мы съездили на гору Гран Пьедро. Мама все время боялась и говорила, что это сумасшествие: ехать на такую высоту и так поздно. Ну как вы считаете 1300 метров от земли? Там на самой верхушке расположен бар. В общем можно было подумать, что мы съездили попить соку, но оказалось, что нет. Там очень красивые виды и прямо по тебе проходят облака. Потом пустились в обратный путь. Обратно ехали в два раза быстрее. Ну какие же оттуда виды великолепные! Особенно когда мы спустились метров на триста и открылся вид на Сантьяго, бухту и море. Сантьяго очень похож на “старую Гавану”. Такие же там улочки.
Баба Лия! Я скоро приеду. Поедем с тобой в Дунино и будем купаться в Москве-реке. Целую. Егор».
Апрель 1964. Письмо мамы Егора его бабушке.
«…У нас с Егором возникли серьезные разногласия по поводу дороги домой. Я предлагаю самолет, он – корабль. И никаких компромиссных решений не существует. Вначале я совершенно категорически отвергла корабль. Теперь, вследствие разъяснительной работы, которую ежедневно ведет “среди меня” Егор, я начинаю потихоньку сдавать позиции. А он всякий раз спрашивает: – Сколько процентов в мою пользу?
Сначала был 1 %. Теперь дело дошло до 30 %. Может быть, и сдамся! Во всяком случае, кораблем ли, самолетом ли, не позже июня мы будем в Москве… Весьма вероятно, что 20 мая…
Иногда нам становится очень жалко Тимура. Сначала ему будет трудно привыкнуть к большой и пустой квартире…»
Май 1964. Письмо Тимура Гайдара матери.
«Мамук, родной!…У нас в полном разгаре сборы. Пакуются вещи. Рида и Егор отплывают из Гаваны 18–19 мая на большом новом судне “Федор Полетаев”, который делает свой первый рейс. Это не пассажирский корабль. Но он лучше всех пассажирских. У них будет красивая просторная палата, аэрокондишен. У судна очень хороший ход. “Федор Полетаев” придет, по-видимому, в Одессу. Или в другой черноморский порт. Пока что неясно.