Егор. Биографический роман. Книжка для смышленых людей от десяти до шестнадцати лет, стр. 13
…В начале своей деятельности Кастро старался по возможности сузить американское влияние в Латинской Америке. Американская империя действительно медленно демонтировалась. На Кубе уже 25 лет правил Батиста (режим которого Егор Гайдар называет «более чем отвратительным»), которого так или иначе поддерживали США (наверно, понимая, что может быть и хуже).
И вот Кастро, «с его харизмой, бесконечной храбростью», замечательным умением командовать войсками, будучи выслан в Мексику, снаряжает там экспедицию из 82 человек. Они высаживаются на Кубе. Против них – 40-тысячная армия Батисты, которую Егор Гайдар называет кровавой, готовой к массовым убийствам «всех, кто подозревается в сочувствии повстанцам». При таком соотношении сил через два с половиной года Кастро вступает в Гавану. И оказывается первым человеком, который способен противостоять американцам в Латинской Америке.
И что дальше? «…Он остается после этого президентом, в общем-то, маленького острова. А он себя не мыслит никогда в этих категориях. Он, по меньшей мере, Боливар, латиноамериканский Ленин – это для него важно. Что ему это президентство на Кубе?»
…Тут придется все-таки сказать два слова про Боливара, весьма кстати упомянутого Егором Гайдаром.
Кто вспомнит из «Евгения Онегина»?
Симон Боливар родился в Южной Америке, в Венесуэле, а юность провел в Европе, в первые десятилетия после Великой Французской революции – и именно под ее впечатлением дал клятву посвятить жизнь освобождению Южной Америки от испанцев и португальцев, то есть сделать ее независимой. И это ему в немалой степени удалось. Его повстанческая армия принесла на своих штыках независимость Венесуэле (и народ дал ему именование Освободителя) и еще нескольким большим территориям, которые, получив таковую, образовали новые государства – Колумбию, Эквадор. В 1818 году Боливар собрал в Венесуэле конгресс, который провозгласил равенство всех граждан бывших испанских колоний, независимо от цвета кожи и вообще этнической принадлежности. А там каких только оттенков кожи и смешения этносов не было! Так что это решение – которому народ Южной Америки дальше, представьте себе, в основном следовал, – стало поистине эпохальным. А когда Боливар освободил Перу, то на территории Верхнего Перу образовалась республика, и в честь Освободителя ее назвали Боливией…
Но главная цель Боливара – объединение всех южноамериканских государств – оказалась утопичной. На его глазах появилось много желающих возглавить маленькие отдельные государства. И потом в течение всего XIX века шли беспрерывные войны между ставшими независимыми латиноамериканскими странами. А Боливар, умерший в 1830 году, остался в истории русского костюма – жесткий цилиндр с широкими полями (вот почему «надев широкий боливар…»), особенно модный в начале 20-х годов XIX века, получил название боливар…
…Те, кто работали в первых правительствах новой Кубы, рассказывали Егору Гайдару – они приняли решение эмигрировать в тот самый момент, «когда поняли, что Куба для Фиделя Кастро не имеет вообще никакого значения».
Увы, это очень похоже на то, как Россия революционного 1917 года рассматривалась Лениным исключительно как запал для мировой революции. Запалим Россию – и полыхнет (он в это свято верил) по всему миру. Так Куба была для Фиделя, пояснял Гайдар, хорошо знавший этого человека, инструментом «в программе-минимум – антиамериканской революции Латинской Америки, по программе-максимум – разрушения США».
Маленький, но смышленый Егор что-то видел, и тогда в суматохе Карибского кризиса что-то его удивляло. Но что именно – он, конечно, понять не мог. И только много позже узнал от отца, какие действительно экстремистские чувства и намерения владели Фиделем Кастро в тот страшный для всего мира момент.
Есть такое хорошее русское слово «оголтелость». Ничуть не хуже, между прочим, «экстремизма». Так вот, Фидель и был в те дни оголтелым.
Оказалось, что во время Карибского кризиса он просто впал в ярость – именно в тот момент, когда заключили соглашение с американцами, позволившее избежать мировой войны! «Он же с Микояном, – вспоминал Егор Гайдар, – который прилетел к нему объяснить суть этого соглашения, просто разговаривать не хотел. Отец с ним был тогда, он мне рассказывал подробности этого визита. Ему было наплевать, что погибнет Куба, наплевать, что погибнет мир, – важно было, что погибнут США».
Храбрый ли человек Фидель Кастро? Несомненно. Даже очень. И к тому же весьма талантливый военный командир, умеющий побеждать при огромном перевесе сил противника.
А можно ли сказать, что он – герой? В каком-то узком смысле – да. Храбрец, готовый рискнуть своей жизнью, может рассчитывать на имя героя. И все-таки для окончательного решения надо постараться ответить еще на один очень важный вопрос: и что же, много ли хорошего принес Фидель Кастро, героическими усилиями захватив власть, своей Кубе?
Нисколько. И даже шестилетний Егор (на примере с гниющими фруктами, о которых дальше) видел: что-то тут не то. А потом-то все увидели, как Куба голодает, одну курицу в месяц выдают на семью… И люди в отчаянии уплывают с Острова Свободы на легких джонках, надеясь причалить хоть к какому-либо другому берегу. Пускаются в опаснейшее, с пятидесятипроцентным риском погибнуть, плавание с малыми детьми – от хорошей жизни уж наверно так не поплывут?..
Так что героизм бывает очень даже разный.
Но Егор ничего пока об этом не знает. Он даже еще не учится в школе. Сидит на пляже под пальмами, плавает и ныряет, занимается в секциях… Отец его пишет своей матери: «Егорка хороший, добрый парень. Похож на деда. Сильный. У него широкие плечи. Загорел. Его все любят. Но это пока – потом все будет как у всех».
Как в воду смотрел.
Теперь о фруктах. Оказалось, что на Кубе, где они, кажется, растут сами собой, как в России – грибы, их в магазине нельзя купить за деньги – столько, сколько хочешь. Фрукты здесь – «по карточкам», то есть столько-то граммов на один талончик, не больше. А под Гаваной, совсем неподалеку, они лежат целыми горами! И гниют на жарком солнце.
Ум Егорки работает непрерывно – так он у него устроен. И он думает, думает и не может понять – почему же какой-нибудь продавец не может погрузить эти фрукты на тележку или на грузовик – и привезти их к ним, сюда?! И продать – может быть, даже подешевле, чтобы скорей купили, раз они уже гниют!
Оказывается, нельзя. Оказывается, это называется спекуляция. И за это могут посадить в тюрьму!
…Егорка не знает, что в его стране это придумано на 30 лет раньше, и Куба только берет с нас пример – она строит социализм по образцу Советского Союза.
Через 40 лет Егор Гайдар сам напишет в одной своей знаменитой книге: «Закон от 7 августа 1932 года запрещал людям, умирающим от голода, под страхом жестокого наказания брать зерно, гниющее на складах или сваленное у железнодорожных станций».
«…Идет время, вижу, что отец в разговорах с кубинскими друзьями все чаще начинает раздражаться, все время говорит о каком-то НЭПе. Возвращаясь домой, ругает идею экспорта революции. И это тоже пока за пределами моего разумения. Я твердо убежден: Советский Союз, лидирующий в космосе, приходящий на помощь борющимся против империализма народам – оплот мира и справедливости. Моя страна – самая лучшая страна в мире, за ней будущее, мы стоим за правое дело и в нелегкой борьбе его отстоим. Простой, веселый, романтичный мир. Главное, не трусь, храбро бейся с врагами – и победа не заставит себя ждать» (Е. Гайдар, 1996).
12. 1962–1963. ПОсле кризиса. Семейная переписка
1962. Письмо мамы Егора его бабушке в Москву