Егор. Биографический роман. Книжка для смышленых людей от десяти до шестнадцати лет, стр. 128

– … Одна из главных претензий к Гайдару – то, что он либо совсем не чувствовал боли простого человека, либо, если чувствовал, не умел этого показывать. Что вы на это ответите?

– Гайдар ушел от нас очень рано. Лично я глубоко убежден: это результат тех переживаний, которые он не показывал. Его характер был так устроен. Если говорить об участии в шоу, то он не был в этом смысле публичным политиком. Это был просто не его жанр. Можно упрекать Гайдара в том, что он не нашел себе сотрудников, которые устраивали бы соответствующие шоу. Но не забывайте: у власти Гайдар был всего год…

– Но разве неумение Гайдара находить общий язык с простым народом не сыграло отрицательную роль в судьбе реформ?

– Из всех возможных слабостей его политики это одна из самых существенных. Но, опираясь на свой личный опыт министра, могу заявить, что бывают ситуации, когда вам просто нечего сказать. Представьте, что вы выступаете перед пенсионерами, скажем, в 1995 году. Встает старуха, которая отдала всю жизнь советской власти и рассчитывала на безбедную старость. “Теперь моей пенсии хватает только на молоко и хлеб. Чем вы можете оправдать свои действия?” Мне задавали такие вопросы, и я не знал, что ответить. За какие такие грехи люди страдают? За то, что они честно работали всю свою жизнь? У меня на такие вопросы был единственный ответ: так получилось».

Прервем его интервью и поясним: «так получилось» из-за слишком долгих лет советской власти. Из-за ее нежелания реформировать экономику. Это многократно показано в нашей книге, которая идет к концу. Если наш юный читатель с его свежими, не забитыми до отказа мозгами сумел понять нашу главнейшую мысль – это уже очень здорово. Значит – у России есть шанс.

«– Премьерство Гайдара – начало расцвета эпохи гангстеризма в России. Можно ли было этого избежать?

– Гайдар к этому не имеет никакого отношения. Почему был расцвет гангстеризма? Это связано с процессом ослабления государства. Этот процесс начался еще задолго до Гайдара, с момента падения цен на нефть, когда возможности плановой экономики решать проблемы стали уменьшаться. Система разваливалась. Она уже не обладала необходимой репрессивной силой, чтобы заставить всех подчиняться. И не могла предложить замену. Заменой является сильное государство при рыночной экономике. Но при смене экономической модели создать за два дня или за два года новые сильные государственные институты нереально».

Конец советской власти и рыночная экономика, соединившись, наконец-то сделали деньги в нашей стране реальными. На них стало можно поехать на Канары (безо всякой комиссии при райкоме, поскольку райкомы кончились), купить машину (без пятилетнего стояния в очереди), построить дачу в виде замка со сказочными башенками (без советского ограничения их высоты: при советской власти – если гребень крыши подымался выше указанного, ее сносили).

И многие захотели заиметь эти не «деревянные», а реальные деньги как можно быстрей и как можно больше. И каким же оказался путь тех, кто не вынес из семьи стойкого убеждения – грабить, а тем более убивать людей нельзя (только, к сожалению, на войне, где ты стреляешь, потому что в тебя стреляют)?..

«…Мы осуществляли переход от несвободной экономики к свободной. Но рабу не нужна свобода. Рабу нужно стать господином. Люди примерно так себя и вели. Представим себе человека, чья молодость выпала на 1992–1993 годы. Он хочет жить не в “светлом будущем”, а сейчас. Ему же не будет во второй раз 25 лет. И куда ему было легче всего направить свои стопы? Многие направляли свои стопы в банды, занимались криминальным бизнесом. Или что было легче всего сделать чиновникам, чей официальный заработок составлял несколько десятков долларов? (Ответ – начать брать взятки. И уже не останавливаться, войдя во вкус. – М. Ч.). Если вы знаете, как можно было пройти мимо всех таких противоречий, то кидайте камнями в Гайдара.

– Есть мнение, что реформы Гайдара на многие десятилетия сделали слово “демократия” грязным ругательством в России. Что вы об этом думаете?

– В 1991 году мы столкнулись с двойственной задачей. Нам надо было создать рыночную экономику и воссоздать при этом демократическую политическую систему. Однако, я думаю, решить эти задачи вместе было невозможно. Демократическая политическая система предполагает согласие народа на те или иные действия. Но экономические меры, которые тогда надо было осуществить, могли быть проведены в жизнь только достаточно авторитарными методами, при опоре на такого харизматического лидера, как Борис Ельцин. Тогдашний демократический подъем в России был в какой-то степени принесен в жертву рыночным реформам…

…Но к сегодняшнему дню мы уже решили половину задачи – рыночная экономика создана. Гайдар до своего самого последнего дня был убежден, что теперь нам надо приниматься и за вторую половину. В его глазах реальные демократические преобразования были не далеким будущим России, а насущной политической необходимостью» (Е. Ясин).

«В коммунистические времена подконтрольная пресса не могла регулярно освещать и критиковать реалии тогдашнего строя. Находясь под политическим контролем, она занималась “лакировкой действительности”. Обретя свободу, СМИ, напротив, сосредоточили внимание на негативных аспектах новой посткоммунистической реальности, поскольку плохие новости обычно вызывают больше интереса у аудитории, чем хорошие. Таким образом, освещая события в посткоммунистический период, они “сгущали краски”…В результате изменение режима деятельности СМИ – важный и позитивный элемент пост-коммунистических преобразований – парадоксальным образом усиливало ностальгию по прежним временам и укрепляло политические позиции антиреформаторских и неокоммунистических сил (зачастую эти силы во многом совпадали).

…Даже самые успешные реформы неизбежно порождают серьезное недовольство. Однако затягивание реформ или их отсутствие чревато еще большим возмущение в обществе» (Лешек Бальцерович. Переходный период в посткоммунистических странах: некоторые уроки).

2. Анатолий Чубайс о Егоре Гайдаре

А. Чубайс в беседе с Петром Авеном и Альфредом Кохом, членами гайдаровской команды начала 90-х.

«– Ну, начнем с личного моего понимания его места в нашей команде в целом. Я считаю, что это было какое-то явление совершенно фантастического свойства. В том смысле, что, лидер такого масштаба, он и другим придавал такое качество. Причем а) в силу интеллектуальной глубины, Ь) в силу нравственных и этических норм, и с) в силу еще и биографии.

…Он был к этой работе подготовлен во всех смыслах и был фигурой такого класса, что это меняло качество всей команды, соответственно всей реформы. И это объективная сторона оценки.

Если же говорить о личной стороне дела, это совершенно поразительная история. Действительно, ни разу я с ним не поругался за 30 лет дружбы, в самых драматических ситуациях всегда знал, что он прикроет, и он прикрывал, кстати, когда было ну очень тяжело, просто вот совсем тяжело… Хорошо известно, что, собственно, все определяется не тогда, когда интересы сходятся, а когда они не совсем сходятся…

Конечно же, для меня глубина понимания Егором темы, которая называется “экономика страны”, была всегда на голову выше моей. Я хорошо помню, как я в 1989 году (я занимался тогда стимулированием инженерного труда, а Егор в “Коммунисте” работал) приехал к нему, и мы поговорили. Мы тогда занимались так называемым ленинградским экспериментом. Егор попросил меня написать статью про нашу работу для “Коммуниста”. Я ее написал, принес. Егор ее полностью разгромил…