Интимный дневник гейши, стр. 28

— Не расслабляйся, — сказал Молния. — Мы не можем здесь оставаться. Рано или поздно сюда придут солдаты. Нужно смыться до этого.

— Пожалуйста, давай побудем здесь еще немного, — пробормотала Глициния.

Молния беспокойно заерзал, вода заволновалась.

— В Эдо нет безопасных мест. Я планировал еще утром быть на тракте. Но нет… тебе захотелось остаться.

Его обвиняющий тон заставил Глицинию насторожиться и прогнал сонливость. Глаза Молнии злобно блеснули.

— Это из-за тебя на нас охотятся как на диких зверей, — прошипел он. — Из-за тебя мы не можем насладиться твоей свободой.

Глициния выпрямилась, поджав колени к груди.

— Но нам придется остаться, — решилась она возразить. — Все идет по плану.

— По твоему плану. Не по моему. Я был дураком, когда на него согласился, — насмешливо фыркнул Молния. — Какое нам дело до этого убийства? Мы уходим сегодня ночью.

— Мне есть дело. Я должна знать, — не уступала Глициния. — Пока мы не можем уйти!

Днем Молния принес ей листок с новостями, где рассказывалось о расследовании сёсакана-самы. Она прочитала, что ее яритэ арестована. Нужно было узнать, что случилось с Момоко и кого еще привлекли по этому делу. Ведь она могла так никогда и не получить известий в той далекой провинции, где они с Молнией планировали поселиться. Она должна видеть, как развиваются события… несмотря на опасность.

От гнева лицо Молнии потемнело.

— Потешить любопытство для тебя важней моей жизни?

— Нет! Конечно, нет! — Глициния отпрянула, но спина уперлась в стенку бочки.

С его губ слетел горький смешок.

— Мне следовало догадаться. Ты просто используешь меня. На самом деле тебе на меня наплевать.

— Это не так! — Глициния потянулась к нему под водой и дотронулась до его ноги. Молния вздрогнул от прикосновения. — Я люблю тебя. — Если это неодолимое влечение и есть любовь, то она действительно любит Молнию. — Твоя безопасность для меня важней моей собственной. — Потому что без него ей не выжить.

Он покачал головой, отметая попытки уговорить себя. Но Глициния захватила пальцами его член, чуть сжала и почувствовала, как он начал твердеть. От возбуждения Молния приоткрыл рот и откинул голову назад.

— Если бы ты меня любила, то не навлекла бы все эти неприятности, — хрипло пробормотал он, охваченный страстью и злостью на ее попытку манипулировать им.

Не веря своим ушам. Глициния вздрогнула и убрала руку.

— Я навлекла на тебя неприятности? — От возмущения она забыла об осторожности. — Прости, но не я виновата, что на нас охотятся. И не я едва не разрушила все наши планы.

— О, значит, ты винишь меня?

Вода забурлила, когда он рванулся к ней.

— Что ж, позволь мне напомнить, что все началось именно по твоему плану.

— Мой план сработал бы великолепно, если бы ты его придерживался. — Его рука коснулась ее лодыжки, и Глициния встревожено отодвинулась. — Пусти!

— Не смей говорить мне, что делать! — Он сжал ее ногу и задышал чаще и тяжелее. — Я сам принимаю решения. Я тебе не слуга. И не стану слушаться ни тебя, ни кого-либо другого.

Вода, казалось, стала горячее, пот катился по ее лицу.

— Ты должен слушаться! — крикнула Глициния. — Потому что допустил ужасную ошибку. Все наши проблемы — полностью твоя вина.

— Твоя проблема в том, что ты уступила злости, — сказал Молния. — Твоя ненависть принесет нам гибель.

Глициния понимала, что в его словах есть правда. Злость и самоуверенность, вдохновившие ее на побег, снова проснулись. Горькая обида, терзавшая ее душу, выплеснулась на Молнию.

— А как быть с твоей ненавистью? — взвизгнула она. — Любому, кто тебя обидит, не поздоровится, потому что ты сначала делаешь, а потом только думаешь. Как бесчувственный дикий зверь!

— Как ты меня назвала? — оскалился Молния, раздувая ноздри. Теперь он и впрямь больше походил на зверя, чем на человека. — Ты думаешь, я глуп? Это ты глупа, если считаешь, что я позволю себя оскорблять. Я тебе покажу, кто здесь главный!

Молния дернул Глицинию за лодыжку, и та, вскрикнув, ушла под воду. Горячая жидкость обожгла глаза, забила нос, наполнила рот. Она засучила руками, пытаясь вынырнуть, но Молния уже держал ее за ноги и был гораздо сильнее. Глициния в отчаянии рвалась на поверхность, сопротивлялась неодолимому желанию вздохнуть. Наконец Молния отпустил ее. Она жадно глотала насыщенный паром воздух. Вода ручьями лилась с мокрого платка на голове, стекала по лицу. Перед ее затуманенным взором стоял Молния, огромный и страшный.

— Извинись за то, что сказала! — приказал он.

— Нет! — Глициния кипела от возмущения. — Ты животное! Я ненавижу тебя!

Он схватил ее за плечи и начат топить. Она бешено сопротивлялась, но сначала шея, потом подбородок стали уходить под воду.

— Кто-нибудь, пожалуйста, помогите!

Шум в борделе не прекращался, и никто не отозвался на зов. Удерживаемая под водой Глициния пинала и царапала Молнию. Ее пятка угодила ему в пах, и она услышала, как он взвыл — звук исказила сомкнувшаяся над ней темная, бурлящая вода. Он подпрыгнул и навалился на нее всем телом. Его крепкие, мускулистые руки и ноги буквально оплели ее. Крик застрял в горле, боль сдавила легкие. Глициния чувствовала, что сердце вот-вот взорвется. Ее охватила паника. Она беспомощно замотала головой.

Молния рывком выдернул ее из-под воды, и Глициния судорожно схватила ртом воздух. Потом он выбросил ее из бочки, и она больно ударилась о дощатый пол локтем и бедром. Когда она, ошеломленная и задыхающаяся, перевернулась на спину, Молния сел на нее верхом и затряс так, что голова женщины забилась об пол.

— Ты раскаиваешься, что оскорбила меня?

— Да! — крикнула Глициния, ее сопротивление было сломлено. — Пожалуйста, не бей меня!

— Ты меня любишь?

— Я тебя люблю!

— И теперь будешь делать, как я скажу?

— Да!

— Потому что иначе я тебя убью. Ты поняла?

И ведь убьет. Глициния только сейчас осознала его жестокость.

— Да! Да! — закричала она.

Молния встал и ухмыльнулся с жестоким торжеством. Его мокрая обнаженная грудь тяжело вздымалась.

— В следующий раз я не прощу тебя так легко. — Он поднял одежду и вышел из комнаты.

Глициния лежала, ощущая боль и холод. Если бы она никогда не встречала Молнию! Какие бы ошибки он ни допустил, она совершила самую тяжкую… сочла, что сможет держать его в руках. Из ее закрытых глаз побежали слезы. Ее план требовал помощи Молнии, но теперь она серьезно сомневалась, сможет ли в дальнейшем управлять им. Если это ей не удастся, то как быть?

Сомнений не оставалось: несмотря на ее страсть к Молнии. Они не смогут жить вместе. Она должна бежать от него, прежде чем случится очередная размолвка, и он выполнит свою угрозу.

15

— Простите, сёсакан-сама, но к вам пришли.

Сано поднял глаза от стола и посмотрел за детективов, собравшихся в его кабинете на утреннее совещание, во время которого он раздавал задания на день. В дверях стоял слуга.

— Кто? — удивился Сано, поскольку посетители редко появлялись так рано.

— Члены Совета старейшин.

— Совета старейшин! — Сано ошеломленно поднялся из-за стола, отпустил своих людей и поспешил в комнату для приемов. Там рядком сидели трое из пяти сановников. Бледный свет и холодный воздух сочились через окна, угольные жаровни пылали. Сано опустился на колени и поклонился.

— Добро пожаловать, — сказал он. — Для меня ваш визит большая честь.

Старейшины никогда не навещали его дома. Если им нужно было его увидеть, следовал вызов во дворец. Этот визит явно был тайным, что подтверждало отсутствие главного старейшины Макино.

Заговорил человек, сидевший посередине:

— Надеюсь, мы вам не помешали. — Это был Каору Огами, отвечавший за взаимодействия режима и даймё. У него были седые волосы и задумчивое моложавое лицо.

— Нисколько, — ответил Сано.

— Спасибо, что приняли нас так быстро, — подал голос старейшина, сидевший справа от Огами.