Берсеркер. Дилогия, стр. 145

Уимон, улыбаясь, покачал головой:

— Не в этом дело. Понимаешь, когда мы снова отвоевали свою планету, внезапно выяснилось, что мы на ней стали чужими. У нас обрубили корни. Мы выросли воспитанными, как будущие члены Единения канскебронов или как дикие лесовики, а тут вдруг оказалось, что на нас свалилась умопомрачительная по сложности задача изображать самостоятельную цивилизацию. Тут-то мы и попались.

Эсмиель задумчиво кивнула:

— Могу тебя понять.

Уимон улыбнулся:

— Ты удивительно быстро все понимаешь.

Спустя некоторое время Эсмиель задумчиво спросила:

— Знаешь, что меня удивляет больше всего? Что после стольких лет пребывания под властью канскебронов вы так много знаете о своих предках.

Уимон рассмеялся:

— Ну, эффективность канскебронов несколько преувеличена. А может быть, дело в том, что до сих пор они не сталкивались ни с чем подобным. Понимаешь, до самого момента атаки на Земле существовало множество различных государств, каждое из которых усиленно соперничало с другими. А поскольку мы успели все-таки достигнуть уровня, при котором основным оружием становится информация, то эти государства прилагали огромные усилия для создания защищенных информационных сетей и всяких других глупостей типа дублирования информации на случай уничтожения противником главной базы данных и того подобного. Так что, когда канскеброны посчитали, что планета очищена и готова к Обращению, осталось еще множество бункеров, командных пунктов и всяких других укрытий, которые были под завязку набиты и оружием и информацией. Именно «дикие» и смогли создать Защиту.

Он хитро прищурился.

— Впрочем, это сыграло с нами и хорошую шутку. Так как теперь считается, что наши предки знали все, и если нам требуется авторитетное мнение по какому-либо вопросу, мы просто залезаем в сеть и с благоговением осведомляемся, что там думали предки по данному вопросу. Кстати, то же произошло и с именами. Сейчас на Земле и в космосе слоняются толпы Джорджей Вашингтонов, Авраамов Линкольнов, Наполеонов, Иисусов Христос, Будд, Иосифов Сталиных и еще черт-те кого, так что канскебронские имена снова выходят на первый план, а то так легко и запутаться, — он ехидно сморщился. — Можешь быть уверенной, что странные манипуляции адмирала Навуходоносора в твоем присутствии тоже выкопаны где-то в сети. — И он весело рассмеялся.

В тот вечер он ушел от них очень поздно.

На следующий день после разговора с Ольгой Эсмиель прискакала на работу в приподнятом настроении. Но оказалось, что за ночь произошли события, которые повернули ее жизнь в совершенно другом направлении. Только она переступила порог рабочего зала, как ей навстречу поспешно бросился Алукен-Соломон Кан. Он был чем-то сильно возбужден.

— Как хорошо, что вы пришли, леди. Со мной только что связался адмирал Навуходоносор. Сегодня ночью в систему вошла эскадра из трех кораблей. Они вышли с нами на связь. Это эскадра империи, и командует ей адмирал Эсмиер.

Эсмиель удивленно округлила глаза:

— Начальник Танакийской школы?

— Да. Они должны прибыть на базу всего через четыре дня. Насколько мне известно, командующий эскадрой заявил, что прибыл с дипломатической миссией. Так что адмирал Навуходоносор немедленно хочет видеть вас и меня. Ему надо посоветоваться и уточнить некоторые детали протокола.

Адмирал ждал их в своем парадном кабинете с огромным окном, за которым над черным лунным пейзажем висел сверкающий голубой шар Земли. Это было единственное окно, имеющееся на лунной базе за пределами зон отдыха. Когда Эсмиель вошла в кабинет, адмирал, стоящий у окна, резко развернулся и, быстрым шагом подойдя к ней, уже привычно щелкнул каблуками и поцеловал руку.

— Рад вас видеть, леди. — Он сделал широкий жест в сторону стола, за которым сидело еще четверо. — Прошу.

Эсмиель грациозным движением развернулась к столу, и тут у нее слегка екнуло сердце. Но на этот раз она отреагировала намного более сдержанно, чем при первой встрече. Во всяком случае, поздоровалась она достаточно спокойно:

— Добрый день, Роланд. Рада приветствовать тебя, Уимон. Ольга, Энтони, счастлива вас видеть.

Роланд, Уимон и Энтони поднялись и вежливо поклонились ей, а Ольга ласково кивнула. Адмирал подвел ее к единственному в кабинете роскошному креслу, стоящему немного в стороне от большого стола, и, усадив ее, прошествовал к своему месту, гордо вскинув голову. Устроившись, он окинул присутствующих орлиным взором и, придав лицу солидно-озабоченное выражение, начал:

— Итак, господа… — Он запнулся и, бросив в сторону Эсмиель извиняющийся взгляд, поправился: — Прошу прощения, и леди, конечно. Нам с вами предстоит обсудить, что мы должны предпринять в связи с приближением эскадры империи. Леди Эсмиель и господин… Соломон Кан готовы предоставить нам всю известную им информацию, необходимую для выработки правильного решения. — И он снова посмотрел на Эсмиель, как бы ожидая от нее подтверждения своих слов. Она молча приспустила ресницы.

Первым заговорил такт:

— Здесь только четверо членов Совета Защиты.

Уимон живо развернулся к нему:

— Ну, с этим-то ничего не поделаешь. Большая часть членов Совета торчит вместе с командующим да-а-алеко за пределами орбиты Плутона. На полевых маневрах. И пока они вернутся, все уже так или иначе разрешится само собой. А времени ждать нет. — Он усмехнулся: — Во всяком случае, у них всегда остается возможность выразить свое неудовольствие.

Такт пожал плечами и промолчал. Ольга подалась вперед и, глядя на Эсмиель, спросила:

— Меня интересует одно. Стоит ли рассматривать эту эскадру как угрозу?

Роланд удивленно посмотрел на нее:

— Эту эскадру? Нам?!

— Ну, они могли не особо хорошо представлять наши силы, — пояснил Уимон, — а для атаки на слабо защищенную систему подобной эскадры вполне достаточно. Ольгу интересует мотив, а не возможности.

Энтони скептически поджал губы:

— Не думаю. Во всяком случае, наш побег показывает, что они не захотели портить с нами отношения даже ценой обострения внутренней ситуации.

— Почему вы так уверены? — встрял адмирал.

— Потому, сэр, что если бы им было на нас абсолютно наплевать, то они могли попытаться взять всех троих и выжать из нас интересующую их информацию, а если бы их ничего не ограничивало, то просто отпустили бы Берса с миром. Может быть, тайно, но без всех этих сложностей с нарочитым побегом.

Эсмиель изумленно уставилась на него. Ей казалось, что они действительно бежали. Энтони поймал ее взгляд и усмехнулся:

— О нет, леди. Вы — бежали по-настоящему. Они рассчитывали на то, что Берс уйдет один.

Все невольно посмотрели на Эсмиель. У адмирала при этом был такой вид, будто его только что огрели оглоблей по затылку. Обстановку слегка разрядил Уимон:

— Итак, мы можем считать, что они направляются к нам с мирными целями.

Эсмиель поджала губы:

— Возможно, эта цель — я.

— Вы? — адмирал Навуходоносор посмотрел на нее. — Но… почему?

— До того как встретить моего мужа, я была в довольно доверительных отношениях с императором, и… скажем так, уехала не попрощавшись.

На некоторое время в кабинете установилась полная тишина, а потом раздался рокочущий голос Роланда:

— Если позволите, леди, во время встречи я буду рядом с вами. Не думаю, что в этом случае у них возникнут какие-то глупые мысли, даже если до того эти мысли казались им чрезвычайно умными.

Эсмиель вдруг почувствовала, что совершенно перестала его бояться.

— Спасибо, Роланд. Я не думаю, что в этом есть особая необходимость. Я принадлежу к королевскому дому, и вряд ли адмирал Эсмиер рискнет применить по отношению ко мне какие-либо насильственные действия. Разве что по прямому приказу императора. А я сильно сомневаюсь, что он отдал такой приказ. Но я буду очень рада, если во время встречи ты будешь рядом со мной, потому что я сама ужасная трусиха.

8

— Есть касание, лэр, есть плотный контакт. Разрешите заглушить двигатели?